Он снова обратил взгляд на небо, словно пытаясь спросить у звёзд и луны ответ, но те были безмолвны. Закрыв глаза, сидел и слушал ночную природу, прокручивал в голове произошедшее и пытался думать. Но мысли не шли, а веки понемногу закрывались, погружая его в очередной странный сон без сновидений.

Резкие толчки в плечо вырвали юношу из объятий сна.

– Шейрату, пора вставать, – услышал он обеспокоенный голос Таяндрис. – Корабль прибыл.

Он послушно кивнул и протёр глаза. Первые лучи солнца пробивались сквозь резной потолок из крон деревьев. Разбудив своего ученика, эльфийка стала собирать их место ночлега. Она была напряжена, словно не хотела встречаться с ним глазами, вероятно, до сих пор думала о произошедшем ночью. Как ни странно, этим утром их мысли совпали. Шейрату несколько секунд задумчиво смотрел в одну точку перед собой, пытаясь собрать все силы в кулак. Его ненужные чувства – лишь минутная слабость, дальше он сумеет держать себя в руках. Вздохнув, он решился помочь наставнице. Вместе, не проронив ни слова, они собрали палатку и двинулись на причаливший у пристани корабль, чуть больше по размерам, чем доставивший его сюда, и напоминающий торговый. На палубе уже суетились эльфы-моряки, подготавливая судно к длительному плаванию. Когда последние пассажиры взошли на борт, оно медленно двинулось по реке.

Шейрату мгновенно ощутил, как всё изменилось. Наставница превратилась в полноценного сурового главу отряда, взвешивающего манёвры и тактические решения в голове. Даже её походка трансформировалась в командирскую поступь, исчезла былая лёгкость, сменившись широкими размашистыми шагами, взгляд метался, наблюдая за действиями подчинённых. Это была Таяндрис в другой стихии. Но даже в ней, как с удовлетворённой улыбкой отметил для себя друид, она была превосходна. Его воинственная богиня. Эту мысль, вздрогнув, он поспешно отбросил, спрятав глаза.

Навстречу ей подходили многие эльфы, члены клана, некоторые кланялись. Видимо, это были те, кто непосредственно находился у неё в подчинении. Всего на палубе юноша насчитал тринадцать бойцов.

– Шейрату, – окликнула его наставница, отвлекая от мыслей. Он встрепенулся и повернулся к ней, только тогда сумел заметить четырёх эльфов, которых она привела с собой – судя по униформе, двух лучников, жрицу и воина. Камни на груди были ярко-зелёными, испещрёнными трещинами. За их плечами явно было меньше опыта, чем у Таяндрис, но больше, чем у других членов её отряда. Видимо, это были её самые верные соратники.

– Хочу представить тебе моих лучших бойцов, – подтвердила воительница его догадки. – Это Рину, Мансис, Лонес и Кайди.

Её рука поочерёдно указала на каждого из представленных, те следом отвешивали почтительный поклон новому члену их группы. Первым стоял мужчина-лучник, взгляд полуприкрытых глаз создавал ощущение недоверия ко всему окружающему, к этому, видимо, стоило привыкнуть со временем. Вторая девушка-жрица была пониже, миловидная, с изумрудно-зелёными локонами, закрывавшими спину, словно потоком рвущимся из вплетённой в них ленты, а в огромных чистых глазах голубого цвета с лёгким изумрудным оттенком можно было утонуть с первого взгляда. Благо, юный друид сумел выработать иммунитет к женской красоте. Следующий эльф-воин был выше всех чуть ли не на голову, по комплекции казался неуклюжим и неповоротливым, но Шейрату понимал, что впечатление обманчиво. Абсолютно непримечательная внешность и тяжёлый взгляд как у палача окончательно отталкивали. Четвёртая обворожительная девушка, так же лучница, с розовыми волосами, выглядела как обычная эльфийская красавица. Им бы впору было остаться в школах или пойти на другие задания, чтобы побыстрее вырваться из тисков клана, выбрать выгодную партию и забыть о службе как о страшном сне. Почему они здесь? Но поднимать эту тему юноша не горел желанием, чтобы не вызвать конфронтацию.

– Это новый член нашего отряда, Шейрату, очень талантливый друид, – тем временем представила его наставница перед своими спутниками. Они посмотрели на него с недоверием, некоторые с разочарованием, будто ожидали увидеть армию вместо одного лишь юнца, ни разу не участвовавшего в сражениях. Он же, очнувшись от раздумий и вспомнив о манерах, учтиво поклонился, чуть ниже, чем они ему. Всё ещё чувствовал на себе их взгляды. Недоверчивые, опасающиеся, с примесью лёгкого отвращения и страха. Это коробило и не особо располагало к общению. Потому, когда своеобразная церемония знакомства была закончена, он не отправился за всеми в трюм, где можно было пообщаться, поесть и поспать, набраться сил перед заданием, а остался на палубе среди снующих матросов, зная, что вскоре здесь не будет практически никого. Появится возможность побыть одному и наблюдать, как солнце плескается в волнах, пробиваясь через кроны деревьев. Лёгкая грусть находила на него от ощущения безграничного одиночества. Одиночества даже там, где было так много других эльфов. Преследующего его всю жизнь.

– Что-то не так? – услышал он голос со стороны и, вздрогнув, повернулся к Таяндрис. Она подошла и опёрлась о борт корабля, внимательно наблюдая за ним. Её близость снова заставила его ощущать это странное необъяснимое волнение.

– Я чувствую себя не в своей тарелке от подобных взглядов, – признался он с улыбкой. – Я понимаю, что Вы рассчитывали на большее подкрепление, более опытных бойцов.

– Не переживай. Никто не будет относиться к тебе предвзято. Особенно если покажешь им на что способен.

Он грустно усмехнулся, наблюдая за волнами, бьющимися о борт корабля.

– Могу я спросить, сколько лет Вы сражаетесь вместе со своими самыми верными спутниками?

– С Лонес – тринадцать, это самый долгий срок. С Кайди и Рину – семь лет, а с Мансис – одиннадцать, – ответила она беззаботно. Шейрату сжал губы, переваривая в голове эти цифры.

– Вы все думаете, что я слишком молод, – прошептал он с нотками злобы в голосе, постепенно нарастающими с каждым словом. – Что я ни на что не способен из-за своего возраста. Я окончил обучение в клане в двадцать лет и три года ждал, пока меня призовут на задание. Не ради этого я потерял столько времени.

– Шейрату, – с недоумением позвала его Таяндрис. Он резко повернулся к ней, пылая от переполнившей его ярости, готовый высказать ей всё, что думал… И не смог. Эти мысли ещё не должны были быть высказаны.

– Они обязательно начнут уважать тебя. Поверят в тебя. Я же поверила, – она улыбнулась, словно утешая его. От этих слов внутри что-то дрогнуло, но он быстро нахмурился, опустил взгляд и еле заметно кивнул. Её слова задели в нём нужную струну, но не убеждали до конца. Таяндрис в его глазах была исключением, остальные же были весьма предсказуемы. И пусть его и раздражало то, что его недооценивали другие эльфы, их уважение ему было не нужно. Больше всего пугала мысль, что он жаждет расплаты за всю ту неприязнь, что получал со стороны других.

– Я пойду, отдохну, – отмахнулся он, направляясь к каютам. Таяндрис не стала возражать и лишь пропустила его вперёд. Посмотрела ему вслед с тревогой во взгляде, оценивая его поведение. Не помешает ли это им всем в бою, сможет ли он доказать, что действительно достоин находиться в её отряде? Или же сломается, как многие до него?

Следующие несколько дней Шейрату удавалось каким-то невероятным образом ускользать как от Таяндрис, так и от её эльфов. Он был на виду всего мгновение, после чего снова пропадал, будто бы растворялся. Это не могло не вызвать у наставницы беспокойства. Он отстранился от всех них.

Весь секрет был в природной эльфийской скрытности и ловкости. А также в очень сильном нежелании с кем-то видеться, и тем более разговаривать. После прошлой беседы с Таяндрис на палубе у юного друида на душе остался осадок, а мысли сплелись в огромный неразборчивый ком. Большую часть времени он проводил, скитаясь по кораблю, избегая чьей-либо компании, напряжённо думал. О ней, о будущем, об отношении других. Всё в один момент показалось ему безумно сложным, неправильным. Он боялся, вновь чувствуя в душе пламя злости. Привыкнув к одиночеству, юноша нормально воспринимал переполненные гневом и ненавистью мысли, став старше, пытался им сопротивляться и подавлять. И это удавалось, но порой, когда он терял контроль, в нём просыпались старые повадки, в такие моменты он действовал интуитивно. Он говорил и делал то, что думал, не беспокоясь, что это может быть жестоко или в чём-то несправедливо, принимал спонтанные решения и мог идти по головам без капли сожаления к чужой судьбе. Каждый раз подобные поступки пробуждали в нём воспоминания, от которых он так долго пытался сбежать. Он мог себя сдерживать, но волнение росло, и он боялся, что рано или поздно отдастся своим гневу и жестокости полностью. Обещал сам себе, что исправит прошлые ошибки, что не будет создавать новых трудноразрешимых проблем. И отчаянно сопротивлялся мысли, что сойти с этого пути будет намного проще.