Вскоре дверь открылась, и я обернулась с улыбкой. Мускулистый синий великан стоял в дверях, глядя на меня с ухмылкой.

Я вздрогнула и схватила одеяло, чтобы прикрыться, в спешке спотыкаясь.

Потому что это был не мой муж.

ГЛАВА 8

ЛЮСИ

Это был Уллаг. Какое-то мгновение он просто стоял там, глядя на меня. Несмотря на широкую ухмылку на его лице, его глаза были холодными. В них блеснуло что-то жестокое, и я сделала шаг назад, мои инстинкты немедленно распознали опасность.

Черт.

Мои глаза метались по сторонам в поисках путей к отступлению. Он стоял прямо в дверном проеме, так что это было исключено. Я была в нескольких шагах от ванной, но, хотя я была ближе к двери, чем он, его ноги были длиннее.

Если я брошусь в ванную, как быстро он последует за мной?

Слишком быстро.

А если я запрусь внутри, выломает ли он дверь? Она была не такая уж прочная. Но это, вероятно, потребует определенных усилий, к тому же шум может кого-нибудь привлечь.

Шум. Должна ли я кричать? На мгновение мне показалось, что это чересчур. В конце концов, он просто стоял там, и мои инстинкты могли ошибаться.

С другой стороны, его вообще не должно было здесь быть.

Я взглянула на окно, вспоминая шумную вечеринку снаружи. Окна были звукоизолированы, и двери тоже довольно хорошо приглушают звуки. Так что, если бы я хотела закричать, я должна была сделать это сейчас, пока дверь еще была…

Уллаг шагнул внутрь и с тихим щелчком закрыл дверь.

Черт, черт, черт.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно.

Потому что, если бы мы сразу начнем кричать и бегать, игра закончится, так и не начавшись по-настоящему. В моих интересах как можно дольше затягивать это дело.

Уллаг рассмеялся, подходя на шаг ближе. Я расправила плечи, чтобы не вздрогнуть. Если он продолжит говорить, возможно, это даст мне достаточно времени, чтобы… что именно?

Эбигейл ушла, веселиться на празднике. Она была единственной, кто приходит сюда — не считая Олдрига. Насколько вероятно, что он придет сейчас? Он давно пообещал мне, что приедет, как только будет рассмотрен законопроект… Или это сделал он? Должен ли он был остаться там и праздновать?

И где были мои охранники? Если Уллаг был здесь, это означало, что они исчезли.

Черт.

Я сжала челюсти, свирепо глядя на Уллага, хотя внутри меня все дрожало. У меня не было никаких иллюзий. Если никто не придет мне на помощь, я была обречена, потому что я никак не смогу физически отбиться от него.

— Мой брат продолжает отнимать у меня вещи, — сказал он таким угрюмым голосом, что это было бы жалко, если бы я не была так напугана. — Так, что теперь я собираюсь взять кое-что из его вещей.

— Я хочу, чтобы ты ушел, — проговорила я, стоя так прямо, что мое тело завибрировало от напряжения. — Тебе неуместно находиться здесь.

Уллаг сложил свои массивные синие руки на груди и ухмыльнулся.

— Заставь меня.

Я передразнила его позу, прогоняя свой страх прочь.

Продолжай с ним разговаривать. Пока он говорит, он ничего не сделает.

— Ты знаешь, что, если ты причинишь мне боль, это даст Олдригу повод поставить тебя на место раз и навсегда? Я его жена, — сказала я, мой голос звучал сильнее, чем я считала возможным в данных обстоятельствах.

Но мои ноги дрожали. Этого было не скрыть.

— Я хочу посмотреть, как он попытается, — произнес Уллаг, его ухмылка превратилась в уродливую гримасу, в то время как его лицо приобрело темно-синий оттенок. — Потому что мое гребаное место на этом троне. И у меня достаточно поддержки, чтобы получить его сейчас. Мне просто нужно, чтобы он сделал какую-нибудь глупость, что он и сделает. Он всегда был слаб к женщинам. Он обречет себя на гибель. И ты будешь последней снежинкой, человеческая девочка.

Я вздрогнула.

Последняя снежинка.

Ласкательное прозвище, которое дал мне Олдриг, в устах Уллага звучало так отвратительно, но в то же время — зловеще. «Последняя снежинка» — это изречение великанов, которое означало что-то вроде последней капли.

Если на склон горы упадет слишком много снежинок, это вызовет сход лавины.

То, что сам Олдриг дал мне это ласкательное прозвище, теперь казалось ироничным. Если план Уллага сработает, я действительно стану погибелью своего мужа.

Еще до того, как наш брак начался окончательно.

Нет. Не позволю этому случиться.

Я снова осмотрелась по сторонам, отмечая все, что пропустила во время предыдущей проверки путей отхода. Конечно, был способ сразиться с ним или замедлить его. И если был способ, я бы нашла и использовала его.

Уллаг рассмеялся, делая еще один шаг ближе.

— Ничего не поделаешь человеческая девочка. Отсюда нет выхода. И никто за тобой не придет. Мой дорогой брат прямо сейчас купается в лучах славы своей победы. Поднимает тосты. Произносит речи. Когда он наконец вспомнит о своей бесполезной маленькой жене, будет слишком поздно.

Он облизнул губы, подходя ближе, и я отступила в сторону, приближаясь к ванной.

— Ты можешь это не делать, — сказала я, дрогнувшим голосом.

У меня все еще не было плана, а он был так близко, и о, боги, его член был твердым. Я могла видеть очертания его брюк.

— Но я хочу, — проговорил он, подкрадываясь ближе.

Я отступила в сторону, но теперь Уллаг был так близко, что я чувствовала исходящий от него холод. Это заставило меня вздрогнуть.

— С тех пор, как он показал тебя, я знал, что сделаю это. И не обманывай себя. Он точно знал, что делает, трахая тебя так, чтобы я мог видеть. Он и правда хочет, чтобы я взял тебя, чтобы он мог избавиться от меня. Но все пойдет не так, как он хочет.

Я почувствовала тошноту, к горлу подступила желчь. Потому что слова Уллага затронули тугую, болезненную струну внутри меня. Меня терзали эти подозрения относительно Олдрига с того момента, как Эбигейл объяснила мне отношения между ним и его братом.

Тогда я отмахнулась от этого. Но… он так долго пренебрегал мной. Правда ли это было его целью? Чтобы Уллаг осквернил меня, чтобы Олдриг мог наказать его?

Уллаг рассмеялся, его глаза удовлетворенно заблестели.

— Не так уж и глупа, да, человеческая девочка? Ты не настолько наивна, чтобы ожидать, что он действительно заботится о тебе. Мы похожи, ты и я. Мы оба можем видеть моего брата таким, какой он есть на самом деле.

Он остановился. Я почти дошла до ванной, а Уллаг стоял у кровати, в одном большом шаге от меня. Мое сердце колотилось где-то в горле, руки были скользкими от пота.

— Вот что я тебе скажу, — произнес он, оценивая меня. — Приди ко мне добровольно, и я воспользуюсь тем маслом, которое они ему дали. Я сделаю так, чтобы тебе было хорошо. Лучше, чем он когда-либо мог. И что еще лучше, ты переживешь это. Что скажешь?

— Дай мне подумать, — сказала я и бросилась в ванную.

Я распахнула дверь и уже собиралась войти внутрь, когда что-то дернуло за подол моей ночной рубашки. Я закричала, отшатываясь назад, и Уллаг зарычал у меня за спиной.

Я собралась с силами и направилась в ванную, натягивая рубашку. Раздался звук рвущейся ткани, и меня понесло вперед, когда сопротивление исчезло. Я ввалилась в ванную и обернулась только для того, чтобы увидеть, как Уллаг бросается на меня, сжимая в своем огромном кулаке кусок моей ночной рубашки.

Нет времени закрывать дверь. Нет времени на раздумья.

Я схватила кувшин с маслом, который все еще стоял на краю ванны, и швырнула его на пол. Кристалл разлетелся на миллион осколков, бесполезных, потому что Уллаг был в ботинках, и в любом случае, его кожа была слишком прочной, чтобы осколки могли причинить ему боль.

Масло растеклось по полу мерцающей золотистой лужицей.

Уллаг взревел и проскочил через дверь, прежде чем я успела подумать о том, чтобы сделать что-нибудь еще. Он встал в лужу и обхватил рукой мою шею, без усилий поднимая меня с пола.