Отец Син Цзю рассказывал мне истории из жизни сына и дочери, и я видел, как воспоминания старика вновь картинка за картинкой появлялись и исчезали у него перед глазами. События прошлого оживали перед ним, и, казалось, я и сам увидел маленьких Син Цзю и Син Гуй с яркими улыбками на лицах. В воспоминаниях тут же появилась фигура удалявшегося Син Цзю с сестрой на руках, и мое горло сдавило. Я подошел и обнял их отца – теперь он стал ниже и худее того грозного и стойкого правителя клана читателей звезд, коим был прежде.

Когда настало время покидать дворец, отец Син Цзю преклонил одно колено и сложил на груди руки.

– Ваше величество, вы самый милосердный и добрый император из тех, кого я застал на своем веку. От всего клана читателей звезд я буду молиться о вашем благополучии.

Как и Син Цзю, Снежную крепость покинула и бабушка. После произошедшего она осталась с короткими прядями и уже не могла восстановить прежнюю силу.

Я прикоснулся к своим волосам, чувствуя боль за нее.

– Ты великий правитель, Ка Со, ты превзошел даже собственного отца, – обратилась она ко мне перед уходом. – Да, твой отец одержал победу над народом огня и принес процветание народу льда, но твои глубокие чувства к ближним, твои бескорыстные стремления – вот, что делает тебя великим императором. Я уже стара, Ка Со, мне стоит покинуть Снежную крепость и вернуться на Гору божеств. Но твоя линия судьбы только обрела ясность. Наступит день, и самые главные люди в твоей жизни вновь окажутся подле тебя. Пожалуйста, наберись терпения, Ка Со.

Бабушка, тяжело ступая, пошла прочь.

Я следил, как ее фигура становилась все меньше и меньше, пока полностью не исчезла вдали, укрытая тяжелым беззвучным снегом. Мне вспомнилось, как мы с Ши, еще будучи маленькими непослушными детьми в Туманном лесу, сидели на ее коленях в своих белых одеждах и с собранными волосами, а бабушка называла нас принцами. Тогда нас окружал запах диких цветов, рядом виднелись следы единорогов и солнечный свет, словно вода, пропитывал каждый уголок леса. А потом в мгновение ока минули целые сотни лет, наполненных шумом и тишиной, и я, последовав по стопам отца, надел на свои плечи императорскую мантию и под радостные возгласы народа взобрался на высокую крепостную стену. И бабушка, что когда-то ласково обнимала меня и называла принцем, постарела.

Силуэт бабушки окончательно исчез за снегом. Небеса резко потемнели, и до меня донесся звук ветра, пронесшегося по кронам деревьев далеко-далеко.

Юэ Шэнь, Хуан То и Чао Я тоже попрощались со мной, сразу же как мы возвратились обратно. Снежная крепость принадлежала мне, и я был тем, кто должен был сторожить ее в одиночестве. Они же вернулись обратно на свои земли к своей прежней жизни. Их судьбы лежали в тысячах ли1 от меня, их собственные печали и радости, растворившись вдалеке, стали звездами на горизонте.

Первой я встретил Лань Шан. Я увидел ее впервые еще маленькой русалкой, свободно резвившейся в водах Ледяного моря. Ее волосы были чистого, серебристо-белого цвета, они сияли в темной воде подобно небесным созвездиям.

Тогда я отправился в Морской дворец встретиться с ней, и правительница дворца назвала мне ее новое имя – Цзянь Тун. Никто не знал ее происхождения, девочку обнаружили более ста лет тому назад, укутанную в кокон из морских водорослей. Когда другие русалки его раскрыли, то обнаружили прелестное спящее личико Цзянь Тун. Услышав эту историю, я тут же понял, что она и правда Лань Шан.

Я стоял посреди Морского дворца, наблюдая за плавающей снаружи Цзянь Тун, и вспоминал Лань Шан сотни лет назад. Сердце мое успокоилось: наконец-то она снова могла свободно танцевать в море.

Хозяйка дворца сообщила мне, что Цзянь Тун постоянно говорила, будто ей уготовлено стать моей невестой, и на вопрос «Почему?» растерянно отвечала, что и сама того не знала. Но, несмотря на это, продолжала упорно повторять, что выйдет замуж за правителя Снежной крепости.

С того момента я начал проводить время на крыше своего дворца, высматривая в море Цзянь Тун, однако она меня не замечала. Прежде Лань Шан была той, кто молчаливо наблюдал за мной издалека, – она пряталась в укромном уголке у берега и смотрела, как каждую ночь я любовался звездами на крыше. Теперь ее место занял я.

Казалось, я возвращал долг, но я был более чем рад его заплатить. Я не хотел терять ее из виду ни на день вплоть до ее взросления, когда смог бы привести ее в свой дворец и позаботиться, чтобы с ней никогда больше не случилось ничего плохого.

Когда Цзянь Тун исполнилось сто тридцать лет, она поразила весь Морской дворец, приняв облик невероятно красивой девушки, которая как две капли воды была похожа на погибшую столетия назад Лань Шан.

В тот год, когда Цзянь Тун из русалки приняла облик человека, я забрал ее в Снежную крепость и сделал своей наложницей.

Наша брачная церемония подняла на уши всю крепость, ведь она стала первой, кого я взял в жены, с тех пор как стал императором. В тот день я восседал на троне, окруженный с обеих сторон прорицателями, магами и мечниками, когда увидел облаченную в торжественный наряд Цзянь Тун. Она выглядела ослепительно, но по-прежнему не узнавала меня. Она стояла одна в конце тронного зала, словно раненый дикий зверь, испуганная и потерянная.

Тогда я поднялся и, улыбнувшись, поманил ее рукой.

– Подойди, Цзянь Тун, не бойся.

Она неспешно двинулась ко мне, и люди по обеим сторонам пути стали преклонять колени и складывать перед собой руки, чествуя ее.

Чем ближе она подходила, тем более прояснялся ее взгляд, и вскоре выражение непонимания исчезло с ее лица; воспоминания начали капля за каплей возвращаться. Казалось, я сам переживал это вместе с ней. События прошлого стали заваливать меня, словно снежная лавина. Я видел, как происходившее сотни лет назад вновь разворачивалось передо мной в тронном зале, вслед за каждым новым шагом Цзянь Тун. Ее кидало из одного конца прошлой жизни к другому и наконец – ко мне сейчас.

Она остановилась и подняла на меня взгляд. Когда наши взгляды встретились, в ее глазах не оставалось уже и следа смятения, она все вспомнила.

– Лань Шан, – тихо позвал ее я, и слезы тут же наполнили ее глаза.

Она опустилась на пол, позволив им падать на мою мантию.

– Ваше величество, я так долго вас ждала, – произнесла она.

Я обнял ее за плечи:

– Позволь мне позаботиться о тебе в этой жизни, Цзянь Тун. Я хочу, чтобы ты была счастлива.

Ее слезы сменила тихая улыбка, и вокруг стали раздаваться одобрительные возгласы.

И все же лицо ее все еще хранило нестираемый след былой печали. Чтобы заживить раны прошлой жизни, требовалось время.

Уход бабушки из Туманного леса лишил его детей множества тепла. Каждый раз, когда я навещал их, дети тянули меня за рукава мантии и тихо спрашивали:

– Куда ушла бабушка, ваше величество? Когда она вернется?

– Совсем скоро, а пока за вами буду приглядывать я, вам нечего бояться, – отвечал я, склонившись к их лицам, и те радостно улыбались.

Я часто проводил время, лежа на поляне в Туманном лесу под теплыми лучами солнца, что дарили мне чувство комфорта, и думал, смогу ли отыскать в этом месте возвратившуюся Ли Ло. Я хотел увидеть ее ребенком, хотел проследить за ее взрослением.

В конце концов я встретил ее – женщину, которую любил на протяжении сотен лет.

В нашу первую встречу ее детское лицо выглядело по-взрослому серьезным, она была похожа на дерзкого прыткого единорога; на ее длинных ногах красовались черные сапоги, а ловкие движения напоминали движения Юэ Шэнь. И как и прежде, ее волосы слегка отдавали синевой.