С тех пор как мы оба повзрослели и покинули Туманный лес, мы больше туда не возвращались. Чи Мо перестал водить меня послушать печальное пение птиц в тени огромных деревьев. Лишь изредка мы поднимались на самую высокую стену дворца и вглядывались в противоположный берег Ледяного моря.

От пронизывающего ветра глаза брата щипало, но он продолжал упрямо смотреть вперед, не отводя взгляда, до тех пор, пока в уголках не собирались слезы. Когда я спрашивала, почему он не закрывал глаза, Чи Мо поворачивался ко мне:

– Почему этим птицам дозволено свободно парить в небесах, а я навечно заточен в стенах этой крепости?

Я смотрела на него, не зная, что ответить, но спустя мгновение на его губах снова появлялась улыбка.

– Не думай об этом, Де Чэ. На некоторые вопросы просто не существует ответов. – Он улыбался мне искренне, и от его улыбки воздух словно наполнялся ароматом цветов.

Чи Мо часто спрашивал меня:

– Знаешь, что находится на том берегу Ледяного моря, Де Чэ?

Я отвечала словами отца, что там обитал порочный народ огня.

Тогда он смотрел вдаль на тот берег и долго молчал. Мне было не разглядеть его глаз из-за спины, но я представляла, что в них отражались парящие над нами птицы.

Морской ветер всегда был силен, и, спрашивая, не замерзла ли я, брат распахивал свою мантию и укутывал меня в своих объятиях с запахом цветущих цветов. Я чувствовала, как их призраки снова заводили свой пляс.

Чи Мо стал единственным магом духа из юношей нашего поколения. Остальные экзамен не прошли. Среди мужчин мастеров духа в истории клана всегда было немного, поэтому, когда брат появился в прекрасной черной мантии мага с золотыми краями, я почувствовала счастье. Оно накатило медленно и спокойно, но было все таким же волнительным.

Однако за спиной я расслышала вздох отца и, повернув голову, увидела, как из уголка его глаза скатилась слеза. Отец впервые плакал при мне.

С самого детства брат не любил разговаривать с людьми и обычно спокойно проводил время в одиночестве. Но самым частым вопросом, что он мне задавал, было:

– Хочешь уйти вместе со мной, Де Чэ?

В то время смысл его слов был мне непонятен, поэтому я переспросила:

– Уйти? Уйти из дворца нашего клана?

Он посмотрел на меня, и его глаза тут же наполнились грустью. Чи Мо приблизился, опустил руку на мое плечо и наклонил ко мне свое лицо:

– Я хочу забрать тебя с собой, Де Чэ, мы сможем покинуть это место и отправиться на другую сторону Ледяного моря, ты пойдешь со мной?

Я посмотрела на лицо брата, на боль, что оставалась на нем невидимыми шрамами, и ответила:

– Я пойду за тобой, куда бы ты ни отправился.

Чи Мо зарылся лицом на моем плече, и его горячие беззвучные слезы капля за каплей потекли по моей шее, обжигая кожу так, как, мне прежде казалось, слезы клана духа были неспособны обжечь.

Брат тихо произнес:

– Я не хочу, чтобы ты уходила, Де Чэ. Ты должна остаться во дворце, прожить в нем жизнь, полную счастья, и стать новым правителем клана духа. Не забывай, что ты – любимая дочь отца.

В небе торопливо пролетели снежные птицы, крича, оставляя раны.

Когда мне исполнилось сто девяносто лет, отец торжественно назвал меня преемницей трона клана духа. В тот день в огромном дворце его голос прозвучал особенно громко, задержавшись эхом под сводами дворца на долгое время. Я стояла в центре тронного зала, когда неизвестно откуда взявшийся ветер поднял в воздух мои волосы и те закрыли мне взор. Я стала искать глазами брата, чтобы избавиться от внезапной растерянности, но сумела лишь смутно разглядеть меж спутанных локонов его прямые брови и белоснежную улыбку, словно утреннее солнце – сквозь водяной туман. Но и этого мне хватило, чтобы собраться, потому что я уже чувствовала, как меня окружил аромат цветов.

В конце церемонии объявления преемника я встретилась с правителем всей Империи льда, который стал гостем торжества, устроенного в мою честь. Как и мой отец, он был высоким и источал силу, но вдобавок к этому его еще и окружала аура божественного сияния. Он подошел ко мне, на его губах появилась улыбка.

– Мне известно, что ты – любимая дочь своего отца, Де Чэ, поэтому я подарю тебе цинь. Вытяни же руки.

Стоило мне протянуть руки вперед, как кончики моих пальцев что-то неожиданно кольнуло, но в следующее мгновение от боли не осталось и следа. Я подняла взгляд на императора, и он снова мне улыбнулся:

– Попробуй воспользоваться своей силой, Де Чэ.

Я прочитала заклинание и увидела, как из моих пальцев появился десяток светящихся зеленых нитей. В одно мгновение весь тронный зал замолчал. Тогда я потянула за струны циня, и в зале раздался звук небывалой красоты.

Император, сидевший на высоком троне, одарил меня улыбкой:

– С этого момента имя этому инструменту – «Невесомый цинь».

После этих слов я со всеми остальными членами клана преклонила колени перед императором, и ото всюду начали доноситься обращенные к нему почтительные слова и молитвы.

Однако на выходе из тронного зала император внезапно остановился перед моим братом, Чи Мо. Тот молча преклонил колени и склонил голову.

Император внезапно изменился в лице, в его взгляде закружилась снежная буря, и он обернулся, чтобы посмотреть на моего отца. Я заметила ужас на его лице, возникший под ледяным взглядом императора, и все мое тело будто бы сжали в тиски. Лишь в тот момент я осознала, насколько непреодолимой магической силой обладал правитель империи.

До меня донесся хриплый голос отца, он тихо произнес:

– Я понимаю, что нужно сделать, ваше величество.

Я проследила взглядом за тем, как император покинул зал и как его мантия проплыла по ветру, подобно крыльям серой цапли. Но стоило ему выйти из тронного зала, как брат внезапно повалился на пол: его глаза были закрыты, волосы разметались по мантии, а изо рта потекла светящаяся белая кровь.

Отец подошел и, подняв его на руки, сразу же покинул зал. Остановившись лишь в дверях, он повернулся ко мне:

– С этого момента ты – правительница клана духа, Де Чэ. На твоих плечах судьба всего клана.

Вслед за отцом разошлись и все остальные, оставив меня одну потерянно стоять посреди тронного зала. Я вскинула голову к высокому своду и заплакала.

С того дня я больше никогда не видела моего брата, Чи Мо.

После того как он покинул меня, мне стал сниться один и тот же бесконечный сон. Во сне Чи Мо улыбался, стоя на высокой крепостной стене в своей белоснежной одежде, и ждал моего возвращения домой. Мантия брата развевалась на ветру, а в небе над ним то собирались, то разлетались птицы, подобно постоянно меняющимся облакам, и их перья летели вниз лепестками вишни. Его тонкие проворные пальцы играли на цине, и мелодия его была пронзающей и яркой, как первые лучи рассвета. Во сне брат разговаривал со мной, рассказывая о своей тоске по отчаянной, разрывающей и самоотверженной любви. А в конце те танцующие в воздухе лепестки вишни всегда в одно мгновение становились красными, алыми, цвета утреннего солнца, растворенного в отражении воды. А потом все исчезало, улыбка моего брата неуловимо мелькала в рассеивающемся тумане.

Я продолжала спрашивать отца, куда исчез брат, в порядке ли он и почему не приходит навестить меня. Но отец молчал, поднимая взгляд к небу и указывая пальцем на снежных птиц, что рассекали небеса:

– Посмотри на этих птиц, Де Чэ, они так свободны.