Найл перевел взгляд с меня на всех нас, когда до него дошли эти слова, и я клянусь, что-то в его глазах действительно изменилось. Как будто зелень в них сменила глубокий лесной оттенок на более яркий, сладкий, и мой учащенный пульс немного успокоился, когда часть опасности в комнате исчезла. Не то, чтобы я в ближайшее время потеряю бдительность перед импульсивным дядей Киана.

— И тебя устраивает такая договоренность. Многосерийные члены и все такое, парень? — Спросил Найл, выглядя искренне любопытным и совершенно не замечая напряжения в комнате.

— Да, — твердо сказал Киан.

— И ты тоже не против, девочка? — Найл посмотрел на меня, казалось, не обращая внимания на ярость, которую все направляли в его сторону. Как будто внутри него что-то щелкнуло, и он просто вернулся к своему обычному, непринужденному поведению, не упоминая о том факте, что он только что пытался убить моих мальчиков. Он действительно был сумасшедшим.

Блейк приподнялся, чтобы сесть, потирая шею, и уставился на Найла так, словно обдумывал очередную драку. Сэйнт предостерегающе положил руку ему на плечо, и он больше не двигался.

— Да, — твердо сказала я. — Я люблю их одинаково. И я знаю, что ты пытался защитить Киана, но пошел ты, Найл.

— Значит, для тебя это что-то вроде выбора? Если один из твоих парней выводит тебя из себя, ты можешь просто пойти и найти другого? — он спросил меня.

— Все не так, я люблю…

— На самом деле в этом есть большой смысл. Мне всегда было жаль, что моей жене приходилось в одиночку терпеть мое безумие. Если бы у нее тоже был еще один парень, возможно, он смог бы дать ей некоторую отсрочку от моего общества. Конечно, я не уверен, что смог бы вынести, если бы другой мужчина совал свой член в мою женщину… — Он задумчиво потер подбородок, ведя себя так, как будто он только что не был чертовски близок к тому, чтобы убить Блейка или получить по голове от Сэйнта. Неужели это действительно был обычный день для него? — Хотя моя Ава вряд ли захотела бы этого. И моя постель была пустее, чем влагалище монахини с тех пор, как ее забрали у меня, так что я вряд ли когда-нибудь узнаю, смогу ли я позволить это, не кастрируя другого парня…

— Это семья, — огрызнулся Киан. — Я бы не позволил другому мужчине трахнуть мою женщину. Но я тоже люблю их троих. Единственная причина, по которой у нас все это.

— Так ты и с ними трахаешься? — Спросил Найл, указывая между Сэйнтом и Блейком и наклоняя голову, как будто представлял это. Я имею в виду, что это была не ужасная картина, так что я немного пофантазировала об этом, черт возьми.

— Нет, — проворчал Киан, его губы приподнялись с намеком на веселье. — Они не смогли бы справиться со мной.

— Ну, я не могу сказать, что мои горизонты расширяются с каждым днем, но вы определенно дали мне пищу для размышлений, — сказал Найл таким тоном, словно это действительно дало ему пищу для размышлений, когда он широко улыбнулся нам.

Он усмехнулся, глядя на Блейка.

— Тогда извини за это, парень. Посмотри на это с другой стороны, теперь ты можешь сказать, что пережил гнев лучшего киллера в штате — чего, я не думаю, что кому-либо еще удавалось. Никогда. Ни разу. Я не оставляю тела пинающимися. Или дергающимися. Так что выигрывают все. — Он подошел ближе к Киану, понизив голос. — Итак, расскажи мне подробнее об этом соглашении? У вас есть расписание? Или вы все просто вытаскиваете свои члены и… — Он махнул рукой между нами всеми. — Ведете себя как животные, когда вас одолевают чувства?

— Я расскажу тебе об этом в другой раз, — пробормотал Киан, помогая мне подняться на ноги. Он внимательно осмотрел меня, затем поцеловал в уголок моих губ, когда убедился, что со мной все в порядке.

Найл посмотрел на всех нас с какой-то зарождающейся мыслью, сияющей в его глазах.

— Что ж, — сказал он, поднимая лом, затем направляясь к инструментам на стене. — Я просто зашел сюда, чтобы захватить нескольких новых друзей. — Он взял в руки пару пил, молоток и плоскогубцы. — Мне нужно быть в разных местах, разбивать черепа, вырывать глазные яблоки. Но я хочу поболтать с тобой, Киан. И я буду держать рот на замке — папе не понравится, что ты позволяешь своим друзьям трогать свою девушку, независимо от того, как ты хочешь ему это представить. Увидимся. — Он направился к двери, небрежно насвистывая, и мои плечи опустились.

Блейк и Сэйнт подошли вплотную ко мне сзади, и мы все сжались в объятиях, хотя этого было недостаточно. Я скучала по присутствию Нэша, как по потерянной конечности.

— Твой дядя сумасшедший, — пробормотал Блейк.

— Хотя он заботился о семье, — рассуждал Сэйнт, и я знала, что он прав, но все равно была зла на него.

— Насилие — это ответ Найла на все, — сказал Киан.

Я вздохнула.

— Давайте просто никогда больше не будем злить Мрачного Жнеца.

Игра на пианино не была тем, на что я когда-либо по-настоящему хотел тратить свое время, но за годы, проведенные за игрой на рояле в Еверлейк, я обнаружил, что мне гораздо лучше делать это самому. Однажды школа наняла человека, чтобы он пришел и настроил его, и я мог только предположить, что у него было что-то вроде кровоизлияния в мозг во время работы на моем инструменте, потому что после того, как он закончил, бедняжка издавал звук, похожий на кошку, которую питбуль с дерьмом тащит задом по переулку.

Достаточно сказать, что я уволил этого человека, разрушил его бизнес, подорвал репутацию и был почти уверен, что его выселили из дома. Вероятно, это было недостаточным наказанием за пытки, которым он подверг мое пианино, но в то время мне нужно было сосредоточиться на экзаменах, так что я не смог отомстить должным образом. Осознание того, что он так легко отделался, все еще преследовало меня всякий раз, когда я слышал нежный звук плохо настроенного инструмента, поэтому я думал о нем, когда играл на пианино в гостиной Лиама О'Брайена. Стоит ли мне проверить этого шута? Посмотреть, нет ли у него чего-нибудь еще, что я мог бы взять у него в уплату за его провал?

Я вздохнул, решив сжалиться над ним. Не то чтобы я чувствовал, что он был достаточно наказан, но я мог признать, что в данный момент у меня были дела поважнее, и отвлекать мое внимание было излишне.

Рояль Лиама, стоявший здесь, в дальнем углу комнаты, был в полном запустении. Но я обнаружил, что нуждаюсь в инструменте, чтобы немного снять напряжение, поэтому решил взять на себя задачу снова вдохнуть в него жизнь.

Когда я, наконец, закончил, я убрал инструменты для настройки, которые приобрел для меня кто-то из домашней прислуги, и с тихим выдохом закрыл крышку.

Сегодня вечером моя кровь бурлила в жилах, пальцы чесались дотянуться до клавиш, и, взглянув в окно на темную местность за окном, я сел за инструмент и легонько опустил пальцы.

Песня, с которой я начал, была медленной, пьянящей, полной мрачных обещаний и сладких истин. Пока мои пальцы танцевали по клавишам, я чувствовал, как напряжение покидает мое тело, как замедляется сердцебиение, и я закрыл глаза, погружаясь в простоту произведения, позволяя ему обволакивать меня и уносить в лучшее место.

Музыка полилась из бедного, заброшенного пианино, и я слегка улыбнулся, почувствовав, что оно оживает после черт знает скольких лет здесь в забвении. Инструменты нуждались в том, чтобы мастера, создавшие их, вдохнули в них жизнь. У них была душа, которая жаждала создавать красоту и чудо, и было почти преступлением оставлять такое прекрасное пианино бездействующим и игнорируемым.

Дверь позади меня открылась, когда я перешел к своему четвертому произведению, музыка становилась все сложнее по мере того, как я продвигался, мои пальцы двигались быстрее, звук все глубже проникал в мою душу.

Татум опустилась на табурет рядом со мной, ее сладкий аромат цветочного меда и ванили поднялся до меня и заставил меня вздохнуть, пока я продолжал играть, песня набирала темп, нарастая и нарастая, пока не оборвалась.