Моя челюсть сжалась, когда я сел в кожаное кресло за письменным столом, мысль об этом раздражала меня. Да, это имело бы смысл. Но это также будет преследовать меня до конца времен. Это был мой бой. Наша битва. Я хотел сам увидеть доказательства и распорядиться ими так, как считаю нужным, а не передавать борьбу какому-то федеральному бюрократу в костюме.

— Вот дерьмо, — сказал Монро, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня с папкой, которую он небрежно держал в руке. — Настал тот самый момент, не так ли?

— Какой момент? — Сухо спросил я.

— Момент, когда великий Сэйнт Мемфис осознает, что на самом деле он не супергерой. Когда ты должен признать, что на самом деле ты не можешь сделать это в одиночку. Что тебе нужна помощь. — Он выглядел слишком довольным этой догадкой, и я тяжело вздохнул, сложив руки в перчатках на столе. Мы сняли маски, когда начали обыск, так что я мог достаточно ясно видеть выражение его лица, и, честно говоря, у меня возникло искушение стереть это выражение с его лица.

— Я никогда не утверждал, что могу все делать в одиночку, — сказал я тихим голосом. — Вы четверо доказали, что вы более чем ценны для меня бесчисленными способами. Я понимаю, что я не подхожу для каждой задачи и не способен делать все сам. Но есть определенные вещи, в которых я преуспеваю…

— Назови что-нибудь, в чем ты не преуспеваешь, — бросил он с вызовом, его тон был дразнящим, словно он верил, что ничего такого нет, но если он действительно думал, что я так заблуждаюсь, то он действительно сильно ошибался.

— Я не из тех, кого легко полюбить, не говоря уже о том, чтобы быть любимым кем-то, — ответил я как ни в чем не бывало. — Я не очень хорошо проявляю себя в большинстве социальных ситуаций, и мне нелегко заводить друзей. Мне даже не нравится, что очень многие люди все равно хотят, чтобы они были моими друзьями, но это само по себе, скорее всего, недостаток.

— Я и не предполагал, что ты признаешь этот недостаток. Я просто предположил, что тебе нравится быть властным мудаком, который наводит ужас почти на всех, кого ты встречаешь, — сказал он, казалось, заинтригованный моим откровенным ответом.

— Я не ненавижу это, — признался я. — Но иногда… — Я вздохнул, понимая, что сейчас не время для этого разговора, и все же нуждаясь в минутной передышке от моей задачи, чтобы дать моему мозгу немного пространства для размышлений. — Иногда я смотрю на вас четверых и вижу, что я… не вписываюсь. В каком-то смысле.

Нэш выдохнул и пожал плечами.

— Ты чувствуешь себя аутсайдером? Попробуй быть парнем, который присоединился последним. Который раньше был твоим учителем. Который происходит из бедной семьи и находился в приемной семье, в то время как все вы просто срете долларовыми купюрами и выбрасываете их, как будто они ничего не значат. Если кто-то из нас и не подходит, так это я.

Улыбка тронула уголки моих губ.

— И все же ты подходишь, — отметил я. — Кроме того, в твоем детстве было нечто такое, на что я никогда не смогу претендовать.

— Теперь у тебя есть любовь, — возразил он, прекрасно понимая, что я имею в виду. — У всех нас теперь есть любовь. Татум дала нам это.

— Да. Наша семья — единственный истинный свет в очень темном мире. Я горжусь тем, что называю тебя своим братом, Нэш, — честно сказал я.

— Ну, я полагаю, что братья созданы для того, чтобы сводить тебя с ума в половине случаев, так что этот ярлык довольно хорошо соответствует моим чувствам к тебе, — признался он, выглядя немного удивленным этим фактом. — Хотя я рад, что нас не связывает кровь, потому что для этого я слишком часто был свидетелем того, как ты занимаешься сексом.

— Да ладно тебе, — сказал я с понимающей ухмылкой. — Ты не просто становишься свидетелем подобных вещей. Я думаю, мы оба знаем, что вы с Кианом перешли грань, когда просто делили Татум на прошлой неделе. Я видел отметины у тебя на шее. Очевидно, вы перешли на территорию прикосновений друг к другу во время этого, а не просто наблюдения.

Нэш отрывисто рассмеялся и бросил папку, которую держал в руках, на стол, а сам повернулся, чтобы продолжить осмотр шкафов.

— Возможно, я позволил ему немного придушить меня, но не поддавайся никаким фантазиям о том, как я на самом деле трахаюсь с ним.

— Нет, ты слишком прямолинеен для этого, — согласился я, скользнув взглядом по компьютеру, пока включал его и ждал, пока он загрузится. — Хотя я должен признать, что если бы некоторые из нас немного поэкспериментировали друг с другом, это дало бы бедняжке Татум передышку от того, что так много из нас соперничают за ее внимание одновременно.

— Я думаю, Татум очень нравится, когда мы вчетвером соперничаем за ее внимание, — ответил Нэш. — Эта девушка была практически создана для нас. Для всех нас. Но если ты думаешь, что Блейк и Киан, возможно, захотят начать встречаться друг с другом, тогда не стесняйся поощрять их сколько хочешь.

Я рассмеялся, зная так же хорошо, как и он, что ни у кого из нас не было ни малейшего шанса отвлечься из-за этого от нашей девочки.

— Я не удивлен, что тебе понравилось, как он тебя душил, — небрежно сказал я, когда монитор засветился, запрашивая пароль, который я не мог угадать.

— И почему же? — Монро спросил, не отрицая этого.

— Такие мужчины, как мы, одержимы контролем — или его отсутствием в нашей жизни. Ты провел большую часть своей жизни, страстно желая вернуть контроль, который потерял в ночь, когда твоя семья была убита моим отцом. Ты стремишься доминировать в мире, который пинал тебя столько раз, что ты сбился со счета. Но эта борьба утомительна и никогда не заканчивается. Ты никогда не сможешь вернуть то, что потерял. И это означает, что ты никогда не будешь полностью удовлетворен, независимо от того, какую месть мы обрушим на человека, ответственного за твои потери. Таким образом, ты, скорее всего, продолжишь стремиться к контролю, тебе будет нравиться заявлять о себе, доминировать, обладать и доказывать свою ценность. Но иногда, когда тяжесть такой большой и частой борьбы за обладание всеми вещами, которых ты желаешь, становится слишком большой, ты обнаруживаешь, что тебе очень хочется разорвать этот порочный круг. Передать контроль над собой кому-то другому — это настоящее облегчение. И использование этого для сексуального удовлетворения кажется мне вполне приемлемым. Иногда моя потребность в контроле поглощает меня, и Татум сдается, она предлагает мне свое тело и позволяет владеть им, пусть и ненадолго. Но она также существо, наиболее вероятное и способное заставить меня потерять контроль. И когда она вот так уничтожает меня, с этим ничто не сравнится. Это может быть немного пугающе, но разве не поэтому это так волнующе?

Нэш повернулся и удивленно посмотрел на меня, затем ухмыльнулся.

— Может, тогда тебе стоит позволить Киану придушить тебя? — предложил он. — Или, еще лучше, позволить мне сделать это.

— Маловероятно, — ответил я, закатывая глаза, и мой взгляд упал на маленькую записку, прикрепленную к папке, которую он бросил на мой стол.

На самом деле ничего особенного. Всего четыре слова. Файл на «Farringbridge Group». Это даже не имело никакого отношения к делу, за исключением того, что я узнал этот почерк. Возможно, я был дураком, недооценивая своего отца. Что, если он не участвовал в управлении этим заведением? Что, если он и был этим местом?

Я снова повернулся к компьютеру, и мои пальцы запорхали по клавиатуре, когда я попробовал один из его любимых и самых сложных паролей. Это были случайные наборы букв и цифр, но я уже давно разобрался во всех, которые он использовал.

Первая попытка не удалась, поэтому я попробовал другую комбинацию. Это тоже не сработало, и я глубоко вздохнул, набирая третью.

Монитор мигнул, когда это было принято, и через мгновение я уже смотрел на главный экран.

— Я в деле, — выдохнул я.

Нэш уронил папку, которую фотографировал, и поспешил встать рядом со мной, когда я посмотрел на него с мрачной улыбкой.