Я повернула голову, чтобы посмотреть на него, когда он сказал это, но он продолжал смотреть в небо, в его темно-зеленых глазах отражались сверкающие звезды.

— Но ты всегда предпочитаешь вишню с сиропом.

У него перехватило горло.

— После ее смерти я начал есть их каждый день, чтобы напоминать себе о ней. Иметь что-то физическое прямо передо мной первым делом утром, что убедило бы меня, что я никогда не забуду ее. Люди всегда говорят, что не забудут мертвых, но это не так. Они двигаются дальше. Они справляются с этим. Они не хотят сталкиваться с болью, потому что иначе она никогда не уйдет. Но если боль пройдет, не означает ли это, что они тоже уйдут?

Я сморгнула слезы, глядя в небо.

— Я не знаю, — прошептала я, потому что сама с этим боролась. Я не хотела их отпускать, потому что вдруг я была единственной, кто все еще хранит их? Папа, Джесс. Если я забуду их, кто еще будет помнить о них? Но, удерживая эту боль, не вернет мне их обратно. Это только заставляло меня страдать.

Я протянула руку, чтобы провести пальцами по ожерелью на шее, пытаясь ощутить через него прикосновение Джесс.

— Ты думаешь, они где-то там? — спросил он. — Ты думаешь, они тоже скучают по нам?

Слеза скатилась по моей щеке, когда я кивнула.

— Я думаю, мы должны верить в это, мы должны надеяться, что они верят. Потому что альтернатива слишком ужасна. Но в любом случае… Они хотели бы, чтобы мы перестали страдать из-за них. Я знаю, что хотела бы этого, если бы все было наоборот. Но это не значит, что мы должны забыть о них.

— Ты права, — тяжело вздохнул Блейк.

— Твоей маме было бы больно видеть, как ты страдаешь. Так же, как мне больно, когда я вижу, как ты причиняешь себе боль. — Я поднесла его ушибленные костяшки пальцев к своему рту и нежно поцеловала их, проводя губами по каждому.

Он повернулся ко мне, заправляя прядь волос мне за ухо и пристально глядя на меня сверху вниз.

— Я больше никогда не хочу причинять тебе боль, Золушка.

— Так не надо, — выдохнула я, и он наклонился, чтобы поцеловать меня, его губы крепко прижались к моим, и я почувствовала глубину его слов. Блейк Боумен когда-то был моим сломленным, мстительным монстром. Он охотился на меня, держал в клетке, ранил меня. Но каждый удар, который он наносил, на самом деле был направлен против него самого. Теперь я дорожила шрамами, которые он оставил на мне, потому что, заставляя друг друга истекать кровью, мы нашли способ исцелиться, справиться. Он больше не был моим монстром. Он был моим золотым мальчиком, моим лучом солнца в темноте. Он сиял так ярко, что иногда было трудно поверить, что в его сердце есть что-то, кроме света. Но я знала лучше. Я знала, что даже у солнца есть шрамы под его ослепляющей внешностью. И это не делало его слабым, на самом деле, это делало его только ярче.

***

Человек Сэйнта появился перед рассветом почти со всем, что нам было нужно. Ему удалось раздобыть снаряжение для кемпинга и треккинга, а также одежду и ботинки, которые нам понадобятся, и он также привез оружие, о котором просил Сэйнт. К сожалению, он не смог раздобыть кевларовые жилеты, и, конечно же, Сэйнт вышел из себя из-за этого. Мне потребовалось двадцать минут, чтобы отговорить его от разрушения всей жизни парня из-за того, что он подвел его, и в конце концов он сдался, чтобы мы могли уехать. Хотя я не возлагала больших надежд на будущее этого парня.

Никто из нас не был рад тому, что нам придется войти в дом Троя без пуленепробиваемых жилетов, но мы не могли больше терять время, пока отец Блейка был в беде, поэтому нам оставалось только надеяться, что они нам не понадобятся.

Поэтому, когда мы отправились в путь в нашем походном снаряжении, когда небо начало светлеть, наши рюкзаки были полны всего, что нам понадобится для похода, даже если при этом мы остались без бронежилетов.

Старая тропа вывела нас к горе, которую нам нужно было пересечь, но вскоре мы уже карабкались по каменистой местности, наше дыхание затуманивалось, когда мы решительно продвигались вперед, желая забраться как можно дальше. Мы ненадолго остановились, чтобы пообедать и выпить горячего кофе, который Нэш налил во фляжку, и все расселись в ряд на поваленном стволе, пока холодный воздух со свистом проносился сквозь деревья вокруг нас.

По мере того, как мы продвигались вперед, лес становился все гуще, и время от времени я проверяла GPS вместе с Сэйнтом, чтобы убедиться, что мы все еще на правильном пути. Мои ребята последовали за мной, доверяя мне вести их, и к тому времени, когда наступила ночь, я завела нас в защищенную канаву между двумя огромными скальными образованиями и начала учить их ставить палатку. Монро был единственным из них, у кого был реальный опыт походов, поэтому он помог мне обучить остальных.

Киан присел на корточки рядом со мной с молотком, взволнованный тем, что вбивал колышки для палатки в землю, пока я трудилась, чтобы установить ее на место.

— Ты должен делать это под углом, — сказала я ему, прежде чем он превратился в Рэмбо на колышке, который я устанавливала сбоку палатки, обмотав его конец резинкой.

— Почему это? — спросил он.

— Потому что, если он прямой, натяжение резинки может вытянуть его из земли. Это делает его более устойчивым. — Я протянула руку, чтобы забрать у него молоток, но он прижал его к груди, как будто это была его новая любимая игрушка. Я фыркнула, закатив на него глаза. — Хорошо, просто забей его таким образом. — Я показала ему, как держать колышек, и он кивнул, взял его у меня и воткнул в землю, прежде чем посмотреть на меня в поисках одобрения, как маленький щенок-убийца.

— Идеально. Теперь сделай остальные. — Я поцеловала его в щеку и встала, направляясь помочь Сэйнту, который раскладывал колышки на земле, устанавливая их так, чтобы они располагались в прямую линию. Очень полезно.

Я ткнула его в спину.

— Не хочешь помочь мне собрать хворост?

Он повернулся ко мне, выглядя настолько неуместно здесь, в дикой природе, что мне пришлось подавить смешок.

— Хорошо, — натянуто сказал он, и я почувствовала, что что-то не так, когда взяла его за руку и повела к деревьям за лагерем.

— Ааа! Колышек только что выскочил и попал мне в глаз, Киан! — Крикнул Блейк позади нас. — Вставь его боком, как тебе показывала Татум.

— Это то, что она сказала, — пошутил Нэш, и Киан расхохотался, когда я с усмешкой посмотрела на Сэйнта, но его брови были напряжены.

— Ты в порядке? — Спросила я, когда мы отошли за пределы слышимости лагеря.

— Да, — прорычал он, глядя в землю. — Какие пригодны для сжигания?

— Сухие. Обычно их можно найти под соснами или любым другим деревом, которое не сбрасывает листья. — Я подвела его к одному из них и начала складывать ветки, которые держала в руках, под старым хвойным деревом.

Сэйнт присел на корточки, чтобы помочь, критически осматривая каждую ветку, прежде чем сложить в стопку те, которые прошли его оценку. Мы начали делать хороший запас, лунный свет был настолько ярким, что нам даже не нужно было пользоваться нашими фонариками.

— Они недостаточно сухие, — внезапно прорычал Сэйнт, вставая и пиная свою кучу, так что они рассыпались повсюду. — Я начну сначала.

— С ними все в порядке, — настаивала я, но он сузил глаза, чтобы осмотреть другую маленькую ветку, и я вздохнула, бросив охапку веток на землю.

— Сэйнт, что происходит? — Я направилась к нему, и он выпрямился, отряхнув колени, прежде чем посмотреть на меня с дьявольским блеском в глазах.

Его челюсть задрожала, и я почувствовала, что он находится на грани потери контроля. Я поспешила ближе, обхватив его лицо ладонями, чтобы заставить его сосредоточиться на мне.

— Я к этому не привык, — прохрипел он. — Одно дело быть окруженным своими вещами, пока мы переезжаем с места на место. Я могу создать некое подобие рутины. Но сегодня я буду спать на свернутом коврике в палатке, которая едва ли больше чулана уборщика, и я… я…