— Ваша светлость, на пару слов, — сухо сказал я.

Отец извинился и отошел вместе со мной в сторону.

— В чем дело, Алексей?

— Здесь Шереметева.

— Какого…

— На Петропавловке ЧП. Аномалия. Нужна моя помощь. Сейчас Андрей договорится о тихой эвакуации государя. Остальных гостей задержите в особняке, пока я не вернусь.

Отец одновременно рассердился и встревожился, но виду почти не подал.

— Если она сама заявилась, то дело и правда серьезное. Ступай. Я скажу твоей матери, и мы с Виктором обо всем позаботимся.

— Спасибо.

— Леш… ты знаешь больше всех них об аномалиях, но будь осторожен.

— На всякий случай велите приготовить для меня сменный смокинг, — улыбнулся я.

Я развернулся и торопливо направился к выходу. Моего бегства почти никто и не заметил.

Великий князь и Андрей уже разговаривали с Шереметевой у лестницы. Федор Николаевич кивнул, давая разрешение забрать кузена. Оно тоже ясно: в случае успеха Андрей будет на хорошем счету на месте службы.

Лишь бы под руку мне не лез. Он ведь выше по статусу и привык сам командовать.

— Николаев, Романов, за мной! — распорядилась генерал-лейтенант. — Расскажу остальное по дороге.

— Немного непривычно, когда тебя называют только по фамилии, — улыбнулся Андрей.

— Привыкайте, Романов, — отрезала женщина. — Через два дня вы перестанете быть великим князем и станете простым кадетом.

Мы быстро сели в темный седан с военными номерами, хотя ехать тут было буквально минуту. Окна нашего особняка выходили на Петропавловку и кусок огромного Александровского парка, где я покупал своим чайкам картошку-фри. Со стороны казалось, что крепость мирно дремала. Так и не скажешь, что внутри нее творился хаос — только вспышки света иногда разрезали темноту над Заячьим островом.

— Аномалия разверзлась полчаса назад, — вещала Шереметева. — Есть небольшие разрушения и пострадавшие. Отряд смог локализовать распространение заразы…

— Каким образом? — удивленно спросил я.

— Ртутью, Николаев. Ртуть задерживает эту мерзость.

Андрей удивленно на меня взглянул.

— Помнишь шкатулку из киновари у меня дома? Тогда ты сказал, что не чувствуешь фона…

Я кивнул. Выходит, гипотеза оправдалась. Ртуть каким-то образом останавливает распространение этой заразы. Интересный момент. У нас в Ордене никогда ее не использовали. Впрочем, ртуть — опаснейшее вещество, и такая победа над Искажением может даться очень дорогой ценой. В моем родном мире справляться с помощью магии было безопаснее.

— Зачем нужны мы? — спросил я.

— Сдерживать аномалию и то, что из нее лезет, до того как она закроется. Ртуть останавливает распространение. Но нужно держать барьеры и блокировать тварь. В идеале — убить. Но нас все еще слишком мало людей. Эта попалась слишком жирная.

Она все знала! Знала об аномалиях и о том, что они в себе несут. Они в Спецкорпусе даже придумали способы, которыми можно останавливать все это. Но как и откуда, если книгой я не поделился? По наитию?

Автомобиль с визгом вылетел на мост — шлагбаум едва успели поднять. Нас пропустили в первые ворота, и водитель снизил скорость.

— Николаев, буду с вами откровенна. На территории Петропавловской крепости находится столичный Монетный двор. Если эта зараза распространится по территории завода, то осядет на монетах, а они…

— Попадут в руки тысячи людей, — хрипло сказал Андрей. — Будет много болезней.

— Именно, Романов. Мы должны предотвратить это любой ценой. Даже если их просто изъять, все равно будут риски для всех, кто станет с ними контактировать.

Что ж, ее превосходительство еще явно не знала о том, что можно поглощать энергию Искажений. Оставлю это на потом.

— Дальше оцеплено! — сказал водитель. — Пешком быстрее.

Мы выскочили из автомобиля, и у меня зарябило в глазах от ярких заклинаний.

Битва — а по-другому это было не назвать — развернулась на площади между Петропавловским собором и зданием Монетного двора. Искажение разверзлось прямо на этой площади, и сейчас брусчатка пестрела лужами жидкого серебристого металла. В лажах отражались вспышки заклинаний. Ртуть кипела.

Сколько же металла они вылили⁈

Нас тут же остановили люди из оцепления.

— Респираторы! Проход только в защите!

Почти все, кто оказался на площади, были в спецкостюмах. Часть с железными баллонами за спиной — поливали периметр жидким металлом. Другие, явно маги, удерживали здоровенный барьер, пока их коллеги забрасывали заклинаниями… черногривую химеру.

Да уж, Шереметева не преувеличила масштаб. Черногривая химера была очень трудноубиваемой тварью, поскольку преобразовывала эфир в энергию Искажения, которой питалась. Да и стихии с трудом ее брали, кроме земной. А еще она плевалась темным огнем — огненная стихия в связке с энергией Искажения. Единственный способ быстро победить химеру — отрезать ее от источника питания и убить камнем или металлом.

Ртуть действительно сдерживала тварь, но маги тратили очень много сил зря. Они не убивали ее своими заклинаниями. Они ее кормили! В заточении химера просто копила силы, чтобы прорвать барьеры и залечить раны от ртути…

— Прикажите остановить огонь! — крикнул я Шереметевой.

— Николаев, вы в своем уме?

— Пусть прекратят! Так вы сделаете только хуже. Это химера, их убивают иначе!

Шереметева уставилась на меня сквозь стекла респиратора. Да и Андрей резко затормозил, а ведь уже конфигурировал боевое заклинание.

— Что вы знаете, Николаев? — глухо спросила Шереметева.

— Больше, чем сказал вам. Объясню позже, слово дворянина.

— Как ее убить?

— Металл. Сталь, железо. Пронзить. Нарушить целостность кожи. Но сначала… — я направился к магам, удерживавшим барьер. — Андрей, вырви из ограды вон тот прут и брось мне, когда я скажу.

В отличие от Шереметевой, кузен вопросов задавать не стал и на всякий случай вырвал аж два прута. Как раз то, что нужно — длинные, метра два, тяжелые, чугунные. И заостренные на конце в форме копья. Я мог бы сотворить нечто подобное из стихии земли, но вандализм оказался быстрее.

— Что именно вы будете делать, Николаев?

— Убью ее этим дрыном.

Кто-то возмутился, но Шереметева жестом попросила своих людей не мешать мне.

— Пусть попытается, — сказала она и кивнула Андрею. — Романов, прикройте кузена.

Я старался шагать, не ступая в лужи. Хотя на меня наспех натянули защитный комбинезон, прямо поверх одежды, двигаться было неудобно. Да и смокинг сковывал движения. Ничего, справимся.

— Велите прекратить огонь! — крикнул я Шереметевой.

— Прекратить атаку! Держать барьер!

Я обернулся на Андрея.

— Оставайся за барьером.

— Уверен? Я могу помочь.

— Поможешь, когда вовремя бросишь мне железяку. Это и правда важно.

— С тебя объяснения.

— Разумеется.

Боевые маги перестали вязать заклинания, и наконец-то стало тише. Только рык химеры и вой извергаемого ею пламени да треск защитного барьера.

— Когда я скажу, опустите барьер, чтобы я смог пройти.

Тем временем я окутал себя максимально прочной защитой. Хотя одно извержение пламени — и придется обновлять.

— Ты сумасшедший, кузен Алексей.

— Я Черный Алмаз, мне можно. Опускайте!

— Опустить барьер!

Щиты резко истончились, лишившись подпитки. Я сконцентрировал в левой руке связку эфирной и земной стихии. Едва щиты пали, я тут же повесил на химеру «Дриаду» — заклинание, приковывающее жертву к одному месту. Химера зарычала, попыталась оскорбленно вскинуться — но ее когтистые лапы приросли к брусчатке.

— А ты что думала, дорогая. Маги, на десять шагов назад!

Теперь мне нужно было отвлечь ее внимание. Пока тварь исступленно вертела шеей, заливая все доступное ей пространство темным огнем, я призвал стихию ветра. Заклинание принялось вырывать камни мостовой из площади — двадцать, пятьдесят, сотня, две… Я закрутил их в диком хороводе и отправил на голову Химеры.