– А я говорила, что эта ваша привычка до добра не доведет! – фыркнула она в наступившей затем оглушительной тишине. И картинно сдула с носа упавшую из-под чепца пушистую прядь.

– А я говорила, где и кому ты можешь раздавать свои советы! – снова начала я собирать чуть намокшие волосы в горсть. – И даже не раз, помнится. Так?

Та опять фыркнула, но я на нее уже не смотрела.

– Лей давай, – повернулась я к прислужнице, все еще державшей кувшин, – пока совсем не остыло.

– Будете и дальше продолжать? – вытаращилась на меня Энья.

– А почему нет? Не думаю, что Раск начнет соваться сюда каждые пять минут. Не после того избиения, что ты ему устроила.

– Я-а-а? – Похоже, до девчонки только сейчас дошло, кого именно она отлупила тряпкой и выставила вон.

– Ну не я же? Вот только сомлеть не пытайся. Поздно. Кобеля отсюда ты уже шуганула.

– Да и кобель-то из него на самом деле не очень, – хмыкнула другая служанка, как раз закончившая тщательно расставлять принесенные подсвечники – чтобы те ничего не подпалили невзначай. – Нет, этот сюда точно больше не заявится.

– Вот именно, – кивнула я, тоже припоминая упорные слухи, что ходили про бессилие Раска.

Вернее, не так.

С полгода назад, когда тот со своими наемниками только появился в замке и был принят отцом на службу, наши девки из прислуги на него, наоборот, разве что не облизывались, а вешаться совсем уж в открытую стеснялись лишь потому, что князь подобных вещей на дух не переносил. Но даже это не помешало кое-кому в женской людской похвастать, что залучил-таки красавчика к себе на ночь, после чего в кухнях чуть ли не целая драка случилась.

Но когда разговоры про кухонные страсти дошли до отца и тот попытался призвать наемника к порядку, Раск на удивление спокойно поклялся, что, мол, не было ничего такого. Вообще. И сказать против этого хоть что-то внятное ни у одной из дурищ не вышло.

Короче, стыдоба вышла та еще, и служанок в замке поменяли тогда чуть не половину, зато про главу наемников слухи поползли уже совсем другие. Что, мол, устоял он тогда против устроенной девками осады лишь потому, что бессильный. Иначе б никак.

Но самому Раску на все эти пересуды было явно плевать. Он и первый вариант сплетен без внимания оставлял, пока князь его жизни учить не вздумал, и второй пропускал мимо ушей столь же равнодушно, чем лишь укреплял народ во мнении, что так оно и есть. Наверняка. Иначе какой мужик подобные разговоры про себя стал бы терпеть?

Меня, если честно, долетавшие отголоски тех бурь волновали еще меньше, чем самого виновника. Даже задумываться не собиралась, правда оно или нет. С какой стати? Пока… Пока не поймала сейчас его взгляд. На секунду, не больше, но и этого хватило, чтобы заподозрить – очередной вариант сплетни всего лишь сплетня. А Раск или не дурак – на ровном месте злить князя, или просто осторожен. Ну или и то и другое разом…

– Эй, ты не заснула ли, часом? – взбодрила я служанку с кувшином, отвлекаясь наконец от неуместных размышлений. – Лей же!

– Так нечего больше. – Для наглядности та перевернула посудину вверх дном. – Закончилась уже.

– Эх, вот все удовольствие испортили, – едва не чертыхнулась я в очередной раз. – Энья, неси чем вытереться. И платье со свежей рубашкой тоже прихвати, пока я тут совсем не околела… Энья, да очнись уже, с тобой говорю!

Разумеется, ни в какие четверть часа я не уложилась, да никто этого и не ждал – пусть не лукавят. Но и не сказать, чтобы времени ушло прям сильно больше: вымыться, обтереться жестким полотном, накинуть-таки приготовленную еще со вчера синюю робу, сноровисто утянутую служанками в четыре руки… Потом волосы: расчесать, скрутить в жгуты и наскоро уложить – это Энья сделала сама, никому не позволив себе помочь, но привычно ворчливо приговаривая что-то насчет их излишней длины и густоты, мешающей привести все в должный порядок. Что, кстати, во многом ее собственной заслугой и было: последний год занималась ими только она, постоянно что-то втирая и расчесывая потом часами, пока мне читали вслух… Ну вот пусть теперь сама и разгребает, угу…

Сейчас Энья, конечно, постаралась сделать все как можно быстрее, но к прическе помощниц все равно не подпустила, оставив им заботу о моем платье, высоких теплых чулках и коротеньких сапожках со светлой меховой опушкой – такой же точно, как по широким рукавам.

Нет, будь отец один, обошлось бы без таких сложностей – просто накинула бы сверху еще одну теплую робу и убрала волосы под чепец. Но поскольку пригласили меня не к нему в покой, а в приемный зал, выходило, что оправданий за вчерашнее ждут еще и гости. То бишь оскорбленные в своих лучших чувствах покупатели меня. А при таком раскладе тянуть время выглядело делом не просто понятным, но и естественным, чем я и занималась без всякого стеснения. Плевать мне было на любое недовольное ворчание, особенно со стороны служанок.

Но сколько ни тяни, а выйти из собственных покоев все равно пришлось, чтобы тут же наткнуться взглядом то ли на выделенный мне почетный караул, то ли на гораздо менее почетный конвой. И на Раска, застывшего прямо напротив двери.

Честно говоря, я думала, тот предпочтет сделать вид, будто ничего сейчас не случилось, но ошиблась.

– Прошу прощения у благородной госпожи за вторжение. Забылся. Не привык под дверьми у женщин стоять.

Прозвучало это настолько двусмысленно, что с ответом я просто не нашлась. Лишь молча склонила голову, принимая его странные извинения и надеясь, что уж на этом-то мы точно закончим. Зря надеялась – не иначе как в награду за покладистость получила неожиданное продолжение:

– Но вообще-то у вас для такого умывальня наверняка есть.

Целых пару секунд я была уверена, что смогу промолчать… Но увы. Ошиблась снова – силы свои вместе с терпением точно переоценила.

– Есть, разумеется, – поджала я губы, давая понять, что хватит уже с меня на сегодня поучений от всех подряд. Я здесь, конечно, считай, теперь никто, ломоть отрезанный, но хоть какие-то приличия соблюдать надо? – А в ней есть слой плесени в палец толщиной. Так что спасибо, что напомнили, господин охранник, но утруждались вы зря, обойдусь без ваших советов. И дальше тоже без них обойдусь. Это ясно?

– Простите, княжна. – Пришла его очередь склонять голову, демонстрируя почти такую же темноволосую макушку, как моя.

Вообще, не знай я точно, что он просто мелкий наемник, за деньги продающий верность любому, у кого те найдутся, могла бы подумать, что передо мной чуть ли не высокородный князь. Росту больше, чем в моем отце, светлые глаза и грива темных, почти черных волос – с виду прям чистая старая кровь. Впрочем, если и так, то как раз грязная. Явно чей-то бастард. И хорошо, если хоть сам знает чей…

– Идемте, – поставила я точку в споре. И в этом не слишком приличном разглядывании наемника чуть ли не в упор. – Мое прощение вам без надобности – все равно уже завтра меня здесь не будет.

И сделав маячившей в дверях полуобморочной Энье знак оставаться в покоях, первой двинулась к лестнице вниз, услышав, как шагнули следом Раск и кто-то из его людей. Двое, кажется. Но оглядываться и уточнять не стала – хватит с них моего внимания. Обойдутся.

Да и двинулась, надо сказать, не сильно торопливо. Как раз наоборот, тянуть время я продолжала и по дороге к месту будущего унижения: вышагивала чинно и неспешно, подбирая юбки возле каждой ступени и каждого порога; старательно пугалась перебежавшей коридор мышки; долго и тщательно поправляла неудобно севший на ноге сапожок… Не сказать чтобы так уж боялась предстоявшего мне сейчас «удовольствия», но просто всячески пыталась его оттянуть…

Хотя нет! Себе-то можно не врать – боялась!

Реакция отца могла оказаться любой, даже совсем непредсказуемой – Бешеный князь Ахельны не зря получил свое прозвище. Утешало лишь, что разговор со мной он вчера все-таки отложил. Знал за собой такое: сгоряча мог и прибить. Запросто. А потом хоть и жалко будет, да поздно – с того света уже не вернешь. Только поэтому я эти несколько спокойных часов и получила, сумев хоть немного поспать. Но вот бы отец удивился, узнай вдруг, чем именно я занималась. Сам-то наверняка думал, будто я целую ночь тряслась овечьим хвостом и молилась всем богам, каких помнила, об избавлении от последствий собственной дурости. А еще наверняка был уверен, что теперь-то я согласна на все, лишь бы гроза миновала…