— Привет.

— Тебе с утра куда-то лететь?

— Нет, вылет примерно через два часа.

— Тогда к чему такая срочность? Могли бы увидеться после.

— Оля, не буду ходить вокруг да около. Это наша последняя встреча. Я завязываю.

Вижу, как меркнут ее глаза, смотрит на меня с непониманием.

— Почему? Ты в отношениях?

— Да.

— Ясно. Неожиданно.

— Как отпуск?

— Нормально. А кто она?

— Не имеет значения. Между нами был только секс, и нас обоих это устраивало. Теперь у меня есть женщина, и между нами с тобой все кончено. Тебе тоже желаю найти человека, с которым будешь счастлива.

С горечью в лице она выдавливает улыбку и вздыхает.

— Ну что ж, Евгений Александрович, рада за вас. Позволь хоть обнять на прощание.

Обнимаю ее в последний раз.

— Мне пора, Оль, пробки.

— Я тоже оплачу счет и пойду, прощай!

Выхожу из бара и мчу в аэропорт, все успеваю. Уже в самолете понимаю, что не включал телефон. Ну и бог с ним. Девчонка просила написать, как приземлюсь. Так и сделаю.

Прилетаю уже в полночь, еду к маме. В пути вижу, что звонила девчонка. Не перезваниваю, вдруг спит. Пишу сообщение «Долетел. Все хорошо». Подъезжаю. Из подъезда чувствую запах выпечки, ждала меня. Открываю своим ключом дверь.

— Мам, привет.

Бежит, обнимает.

— Ну, ты чего, мам, стряпней еще занялась ближе к ночи.

— А как же, сынок, кого ж мне еще так встречать?

Мою руки, сажусь за накрытый стол.

— Я тоже кое-чего привез, показываю на коробку на тумбе.

— Да ты что, сынок, не надо было.

— Как ты, мам? Рассказывай.

— Да неспокойно мне, Жень. Слабость какая-то, переживаю я за тебя.

— Мам, ты это брось. Чего за меня переживать?

— Как у вас с Машкой? Так и не наладилось?

Так, смотрю в ее глаза и понимаю, что происходит что-то неладное.

— Нет, с чего бы у нас должно наладиться. Все давно кончено.

Мнется, как будто хочет что-то сказать, но не знает с чего начать.

— Говори прямо, мам.

— Да звонила она мне, расстроенная. Говорит, что переживает за тебя, мол, ты отношения начал с совсем молоденькой. В дочери тебе годится.

Конец тебе, тварь. Не получилось в бизнесе наговнить, решила влезть в личное. Совсем берега попутала. Сижу, еле сдерживаю себя. Чувствую, что чуть сильнее сдавлю руку, отломлю ручку кружки. В глазах от злости появляется пелена. Сколько раз я испытывал такую злость к тварюгам, которые посягали на мой бизнес, и чем это заканчивалось знает только сам бог. Живым мало кому удавалось выбраться. Но вот так посягнуть на личное еще никто не смел. Конец тебе и твоему пиздюку.

— Продолжай.

— Говорит, что ты совсем с ума сошел, начал отношения с девушкой Стаса. Я не поверила, конечно. Разве так может быть? Говорю ей, «Маш, не может так Женька поступить». Совсем чтоли у нее крыша поехала, а Жень?

Смотрит на меня с надеждой, что я все опровергну.

— Мам, у Маши действительно не все в порядке с головой. Она ревнует меня. Я уже принял решение, что не буду ее больше жалеть. От нее одни неприятности. Либо она откажется от своих акций, либо я продам свои. Благо это не единственный мой бизнес. А вот она ни черта не шарит в делах, обанкротится в ближайшие полгода. В одном она тебе не солгала. У меня действительно начались серьезные отношения. Я встретил девушку, с которой очень счастлив, мам.

— Женька, — мама расплакалась. Я подошел и обнял ее. — Я так рада. Расскажи, кто она? Почему не прилетел с ней?

— Рано еще, она меня младше, но мы любим друг друга. И это главное.

— Ой, как же это теперь заснуть то? — Мама улыбалась, она действительно была рада за меня.

— Мам, ты больше не слушай никого. Знаешь сколько вокруг завистников? Если есть вопросы, сразу звони мне. Не терзай себя лишними мыслями. Я ведь тоже за тебя переживаю.

— Хорошо, сынок. Неужели и до внуков доживу, Жень?

— Мам, ну ка перестань!

Смеемся, допиваем чай. Я успокаиваюсь, с мамой все хорошо, даже очень! Обнадежил ее, будет теперь внуков ждать. Направляемся по комнатам, ложусь на расправленный диван в зале. Лежу и думаю про девчонку, не ответила на сообщение, значит спит. Не хватает ее, хоть волком вой. И не для секса, просто не хватает. Внутри пусто как будто, когда ее перед сном рядом нет. Не могу заснуть, все мысли о ней и еще о том, как завтра первым делом заеду к крысе, чтобы указать ей на свое место.

Утром встаю около шести, мама тоже уже суетится на кухне.

— Мамуль, я позавтракаю и в аэропорт.

— Как? Уже?

— Да, дел невпроворот. Ничего не меняется. Но я тебе обещаю, что скоро мы приедем с Мариной. Будешь нас ждать?

Знаю, на что давить. Мама сразу меняется в лице, улыбается, сияет. Значит, все делаю правильно.

— Ой, ну конечно, сынок! Я вас буду очень ждать! Все подготовлю к встрече, мы с ней подружимся! Вот увидишь!

— В этом я даже не сомневаюсь, мамуль. Ты у меня самая лучшая.

Мчу в аэропорт, сажусь в самолет и в полдень уже разъезжаю по городу. Звоню Кирюхе, главному среди своих амбалов.

— Дело есть, Кирюх. В течение часа сможет подъехать на Никольскую? Адрес знаешь.

— Здорово, Женек. Выезжаю.

— Амбалов двух своих прихвати, дубасить никого не придется, так припугнуть.

— Не вопрос, дорогой.

Еду к крысе. Надеюсь сукин сын тоже дома с мамкой. Закроем это вопрос раз и навсегда. Пытаюсь открыть дверь, ключи поменяла. Спустя столько лет, неужели. Дубасю в дверь. Открывает. Залетаю, толкаю ее на диван, хватаюсь за ворот халата.

— Ты че, мразь? Тебе кто позволил моей маме звонить?

Напуганная, но подвыпившая, начинает с перегаром выдавливать слова.

— Ты что себе позволяешь, Авдеев! А ну отпустил меня.

— Как же противно, даже касаться тебя не хочется. Какой была крысой, так и осталась.

Достаю из портфеля бумаги, кладу на стол.

— Подписывай.

— Что там?

— Не видать тебе больше этой фирмы.

— Я не буду ничего подписывать.

— Я терпел вас все эти годы из ссаного уважения к твоему отцу. А теперь пошли вы в жопу, и он, и ты, и твой крысеныш.

— Я повторяю, что ничего не буду подписывать.

Звоню Кириллу.

— Заходите, ребят.

— Ты че думаешь, напугаешь меня своими амбалами?

В дом проходят два огромных мужика, я и сам бы струхнул при их виде.

— Либо ты щас подписываешь документы, либо эти двое увозят тебя за город, где еще десять таких же выебут тебя во все щели, а дальше оставят тебя в лесу, из которого мало кто выбирался, поверь моему опыту.

Крыса начинает дрожать от страха, не вяжет и пары слов, пытается встать с дивана, спотыкается и падает на пол, встает и подползает за стол. Дрожащей рукой подписывает.

— Крысеныш твой где?

— Мне откуда знать. Это со мной ты можешь сделать все, что угодно. С ним не позволю.

— Да? А как ты собралась его защищать?

На ее лице проступают какие-то нездоровые синие пятна, вены у виска пульсируют, глаза бешеные, даже не пьяные, а как будто обдолбанные.

— Ты не обо мне, о себе лучше подумай. — Говорит и начинает ржать, противно и не по себе одновременно. — Давно со своей малолеткой то говорил?

По телу проносится дрожь, понимаю, что со вчерашнего дня не общался с Мариной. Внутри все переворачивается. Злость, растерянность, ярость на себя. Если он что-нибудь с ней сделает, я себе этого не прощу.

Марина:

Слезы льются, и все тело дрожит от обиды и непонимания. Ася сегодня в ночную смену и пробудет в баре почти до утра, потом поедет к парню. У него был день рождения, и они планировали остаться вместе. Наверняка, для приличия она спросит, нужно ли ей возвращаться, чтобы меня поддержать. Опережая ее, пишу: «Ася, все хорошо. Мы совсем разберемся. Отлично отметить день рождения!» Отвечает тут же: «Хорошо, дорогая, они ушли. Буду на связи».

Не ответил на звонок, не перезвонил. Наверное, остался с ней. Вот же я дура, ходила, выбирала подарок его маме. Начинаю себя терзать. Подушка насквозь сырая. Задыхаюсь от нехватки воздуха, но тело мерзнет и трясется, надеваю теплый спортивный костюм и ложусь под плед. На часах 22:30. Как же он мог? Говорить мне так искренне, а за спиной быть другой? Хочу его чем-то оправдать, может это случайность, но пока плохо получается.