Зверь замер, опустив голову, уперев копыта в землю и готовый напасть. Противник остановился, тоже разглядев его среди листвы.

– Какая могучая свинюшка! – раздался низкий одобрительный хохот. – Да что это я по-северному заговорил? Разве зверь может знать человечий язык? Или?..

Кабан возмущённо рыкнул, дёрнул хвостом, давая знать, что понимает, что не боится. В руках незнакомца он не видел оружия, а чем ещё может быть опасен человек, даже пахнущий столь чудно?

– Ты ведь не простой секач, верно? – продолжил незнакомец.

Он сделал шаг вперёд. Кабан повторил его движение. Уже не тоска и злость владели им, но бередило грудь любопытство. Он негромко, как бы снисходительно хрюкнул:

«Ну ладно, давай поглядим, кто ты таков. А на клыки посадить я тебя всегда успею».

– Здоровый, здоровый, как бык, – довольно изрёк незнакомец, и глаза его в сумраке блеснули красным пламенем.

«Умеем и мы так», – хрюкнул про себя кабан, задрав рыло и демонстрируя своё оружие.

Не только клыки, но и его взгляд часто пугал противников. Он это знал. Он предполагал, что есть нечто в его духе, отличающее его от прочих диких свиней.

– Да-а, так я и думал, – пробасил мужчина. – В тебе заключена сильная магия. Знакомая мне магия… Сдаётся мне, что некто спас твою поросячью жизнь, поделившись своей витали. Было такое?

Кабан утвердительно хрюкнул, зло фыркнул:

«Было дело! Да тебя оно как касается?»

– Магия сия знакома мне потому, что когда-то она создала и это тело, – незнакомец ударил себя кулаком в грудь. – Вот так чудо! Повстречать в бескрайних северных лесах зверюшку, с которой у нас так много общего… Впрочем, – он огляделся, – как говорила наша общая подруга: «сьидам ведут дороги». Или что-то в этом духе. Давно дело было. Много столетий прошло! – мужчина с красными глазами перевёл взгляд на зверя. – Интересно, туда ли я попал, а? Не знаешь, как называют эти места? Старина Бацун Эмон передал мне весть, что меня ждут в Айваллине. Но он быстрокрылый, а я вот пока доковылял теневыми тропами… Нога моя переделанная в итоге развалилась совсем, пришлось вот деревяшку приспособить, – мужчина усмехнулся, всматриваясь в морду собеседника. – Вижу, всё ты понимаешь. Однако я тебя вот не очень… А если мысленно? Осилишь, зверь?

«А ты попробуй», – хрюкнул про себя кабан.

«А вот и попробую, – раздался ответ прямо между его ушами, внутри головы. – Меня зовут Дэз!»

«Дик», – представился кабан.

«Отличное имечко, – кивнул путник. – Что ж, Дик, будем друзьями!»

– Значит, ты прибыл один? – в голосе пожилого чародея прозвучало плохо скрываемое разочарование.

– Не брать же дикого вепря с собой в город! – пошутил Тонар, но, заметив хмурый взгляд собеседника, поправился: – Да, Мили ещё не объявлялась. Со дня на день жду её. Договорились здесь в Сильвилте встретиться.

– Упрямее нрава дикого вепря характер у твоей жёнушки, – покачал головой чародей.

– И у твоей ученицы, – усмехнулся Тонар, будто бы Весел и сам не помнил любимицу.

– Переживаю я за неё, – вздохнул он.

– Знаю, дядь Весел, – Тонар взлохматил свои тёмные волосы, как делал всегда, когда нервничал. – Разбойников много в лесах по весне, звери голодные, нечисть… да я бы скорее за них переживал.

– А знаешь ли ты, что колдовать чародейкам не следует в некотором положении? – нахмурился Весел. – Вот что главное. Не звери лесные, не духи и не разбойники меня волнуют.

– А тебе ведомо, что отговаривать Мили от задуманного бесполезно, – тяжело вздохнул Тонар, утратив былую весёлость.

Мужчины шли по главной улице стольного града Гиатайна. Воздух гудел от голосов, словно все жители окрестных земель собрались здесь. Разночинный народ: люди, эльфы, гномы и прочие, каждый на своём языке ругались и спорили, шутили и кричали, пели и смеялись.

Будто задавая такт этой сложной музыке, размеренно постукивал о мощёные улицы посох чародея. Лоб его хоть и хмурили невесёлые думы, а радость весны пьянила сердце, как и у прочих. Сколько здесь жил Весел, он не переставал любоваться горожанами и Сильвилтом.

Высокие узкие окна и двери домов украшала кружевная резьба, выкрашенная в яркие цвета. Кровли возвышались одна над другой подобно куполам и переливались малахитово-зелёной черепицей. Пятиэтажные дома были сложены в четыре, а то и в восемь стен. Их венчали крыши, напоминающие гранёные луковицы, с надстроенными башенками поменьше.

Долгим был путь Весела и его брата Петра в эти края: через рудники и леса, через смерть близких и непростые испытания ученичеством. Но оттого больше ценили оба полученный дар. Старший, Весел, стал знаменитым чародеем, как мечтал. Младший же, Петр, освоил ремесло кузнеца.

Но в отличие от спокойного нравом Весела, Петра вечно тянуло дальше, что-то звало. Будто бы, наслушавшись сказок о Кадиме Колдуне, тот пытался освоить науки тайные, особенные. Или же манило его в другие края воспоминание о золотоволосой деве, с которой братья познакомились в Камышловке, деревне добытчиков.

Ведь благодаря ей – человеку ли, духу – Весел и Петр смогли перебраться в столицу. Сначала путешествовали они с дядей, который погиб от рук безумного белёсого бандита. Потом долгое время жили с чародейкой Ивией Флекси, матерью Милагреш, что стала затем ученицей Весела.

А быть может, Петр ревновал к таланту брата чародея? Живя в городе бок о бок с магами, он рано понял, что волшебство ему не подчиняется. Однако и он магии тоже был недоступен! Будто защита какая стояла, не пробить.

Но что делать кузнецу, который не владеет чарами? Совершенствовать другие стороны ремесла. Искать и изобретать рецепты сплавов. Использовать не свою, но сокрытую в металлах и камнях силу.

Петр беспрестанно стремился к знаниям и часто бывал в отлучках. Он не только сдружился со многими известными мастерами Севера, но и путешествовал по дальним странам. Он учился у сидов и эльфов, у калосцев и джаэрубцев.

– Как поживает брат твой, славный Петр? – словно подслушал мысль проницательный Тонар.

Насколько Весел знал со слов Мили, неспроста тот был одним из искуснейших мечников. Кровь ведьмачьих учеников текла в его жилах. И хотя магии сам Тонар не обучался, но чутьё имел тонкое, разбирался в зельях, в травах и не хуже – в чародейках. Были они с Милагреш даже с виду противоположностями во всём, но что-то сблизило их, соединило сердца, растопило противоречия.

– Петр тоже возвращается со дня на день, – ответил пожилой чародей. – У Дымной горы сейчас гостит, детство, видно, вспоминает на старости лет… Знаешь же, что там, в деревне добытчиков, мы раньше жили?

– Да, Милагреш говорила, – кивнул Тонар, и голос его стал жёстче. – О вашем дяде и о своём отце тоже поведала.

– У вас с ней нет секретов друг от друга, – похвалил Весел.

– Нет, – коротко подтвердил Тонар, бросив быстрый взгляд на собеседника.

Тот отвёл глаза, погладил недлинную седую бороду. Непростой этот Тонар, хотя и простоват с виду. Будто и впрямь мысли читает. Привык, что ли, общаться со своим диким вепрем, когда по лесам опасную нечисть выслеживает?

– Ладно, дела меня ждут важные, – хмуро подытожил Весел. – Мили вернётся, скажи, чтобы заглянула к своему старику, волнуюсь я за неё.

– Непременно передам, дядь Весел, – лицо Тонара озарила привычная для него улыбка. Удивительно: взрослый мужчина с густой щетиной да могучими кулаками, вояка и убийца улыбался с искренностью и добротой ребёнка – дитяти, выросшего в любящей семье. Жаль, не всем боги даровали такую возможность.

Раскланявшись, мужчины пошли в разные стороны. Тонар спешил найти подарок для жены на торговых улицах. Весел же направился к северной окраине Сильвилта.

Там в одной из башен ждал его старый приятель, который, как и Петр с Веселом, не знал своих родных. Не знали, давно забыли его и гиатайнцы, хотя он сам помнил их и заботился о народе усерднее многих владык.

По долгой лестнице пожилой чародей поднялся быстро и легко. Важные новости предвкушало его сердце, радостную весть. Вот уже полторы луны как он чувствовал некие перемены в мелодии витали края. Вроде весна пришла в своё время, но как будто по-особому светило солнце.