– А ты курил?

– Нет.

– А зачем говоришь то, о чём не знаешь.

– Ой пошел ты жирный, – с улыбкой, но на всякий случай отстранившись, в очередной раз не подумав, сказал Тоджо, – вечно вы меня утираете в землю. Ты Рю хоть знаешь, что такое small talk?!

– К счастью нет, я же не с земли и не понимаю этих ваших фразочек.

– Да, я совсем забыл. Вроде все люди, но всё равно не понимаем друг друга. Если честно, то уже совсем не знаешь о чём тут говорить. Обсуждать то нечего, один Марко не устает.

– Всё, тихо, – остановил его Рю, – мы пришли, будь внимателен.

30 минут спустя

Марко заканчивал свою очередную речь. Уж очень он любил говорить, особенно, когда предложение строилось красиво – это его сильно радует. Хотя большую часть времени он и предпочитал молчать и немножечко уходить в себя, поэтому, когда он действительно ничего не хотел сказать или сделать, если отсутствовали внешние раздражители, он с удовольствием погружался в свои мысли, ну или просто лежал и смотрел в темноту – «Иначе зачем говорить, если от этого не исходит никакого удовольствия?» – лежал он так до того момента пока не отдохнёт или его опять не озаботит та или иная мысль. Вообще, по его мнению, в среднем, разговоры бессмысленны. И для чего и нужны, так чтобы закрывать поток ещё более бесполезных мыслей. Сам Марко часто упоминал одно слово, «удовольствие». Видимо его он и искал.

Не успел он договорить, как услышал крик Тоджо; затем увидел и его самого, бегущего с подобием мотыги в руке. Вот он мелькнул под старой, уже «тлеющей» лампой. Следом за ним Рю, постоянно спотыкаясь и оборачиваясь. За долгое время, они уже отлично выучили все повороты, и даже редкий свет им был не нужен, они интуитивно, даже с закрытыми глазами, могли пройти до нужного места, зная повороты и количество нужных шагов, их размер, чтобы не задеть подземные стены; но было видно, что бежать они не привыкли, отчего пару раз можно было услышать, как кто-то чиркнул плечом стену.

– Валллиимм, – мощным криком ворвался Тоджо, за ним, еле поспев, прямо у ног остальных завалился Рю.

– Прошло тридцать минут! Тридцать! И ты уже прохерачил задание, – с раздражением заорал Марко, ещё совсем не понимая, что случилось: его и так совсем хрупкий план о свободе, становился всё менее и менее реалистичным. Он видел, что задание выполнено, но понимал, что выполнено оно было далеко не самым верным путём.

И он был прав. Через минуту, из-за угла, вылетела толпа из десяти человек, от которой, о чём уже и говорили факты, они и убегали: грязная, изорванная одежда, агрессивный вид; злые, пустые глаза и подручные предметы в руках для того, чтобы совершить своё собственное правосудие. Это была вторая (и последняя) объединённая группа нулевого уровня. Они не пытались выбраться, а просто занимались выживанием: добычей еды, да грабежом. Они не понимали, чем занимается Марко и не хотели углубляться. Они знали, что все дороги ведут наверх и что в любом случае через охрану не пройти; поэтому, почти ни разу даже не думали о побеге, а лишь с надеждой ждали, когда их освободят или выпустят, конечно и не исключали тот факт, что рано или поздно, может так случиться что шанс выйти представится судьбой, – но какой именно шанс они не знали, – от этого и не знали, как готовиться к нему. Они жили своей группой отстранённо и не показывались. Лишь иногда они встречались в переходах и посмеиваясь над одним из них, и опять скрывались в своей дальней части шахт. Все они в среднем были немного старше, они не брали к себе тех, кто выглядел слабо или был слишком молод. И это было их преимуществом.

Тоджо спрятался за спину Марко, в руке у него была обломанная мотыга. Он посмотрел в глаза Марко – тот через плечо на него – затем на Рю, который задыхаясь, уже совсем распластался на земле.

Марко краем глаза посмотрел на мотыгу, от которой в руке Тоджо была лишь рукоять, и тихим голосом, но с таким… вопросом прошептал:

– Рукоять от мотыги!?

Перед ними остановилась толпа из десяти человек – словно псов с окровавленными сосудами глазами – сквозь тусклое освещение уже догорающей лампы пробивался свыкшийся с обонянием запах грязи и хриплое дыхание. У одного в руке была вторая часть отломанной мотыги – верхняя.

– Ты вот ту не мог прихватить?! – в немного наигранном недоумении указал на верхнюю часть Марко. По правде, его действительно это развеселило. Ситуация была не стандартна и очень комична. По правде, он именно из-за этого и отправлял Тоджо на задания: он всегда что-то делал не так, создавая видимые проблемы для Марко: так он развлекался, хоть никогда и не говорил правду об этом. И с виду даже такая опасная ситуация ни капли не расстроила его, по глазам и уверенной стойке было видно, что он совсем не переживает.

– Хэй Марко, – задыхаясь, сказал парень с верхней частью мотыги в руке, и выдвинулся вперёд, зачесав чёрные, грязные волосы за голову: большой, зубы в гнили, из одежды только тёмные, надорванные штаны, и на удивление, очень чистое, мускулистое лицо. Набрав в лёгкие как можно больше воздуха, он ещё немного, задыхаясь от бега, уперевшись руками в колени, сказал:

– Твой гадёныш, там шарился у нас, – указав на парня за спиной Марко.

– Прямо шарился? – уточнил он. – То есть от слова «шариться» – то есть буквально прям шарился?!

– Да…

– Шарился, то есть ходил, околачивался вокруг, выискивая что-то? – И что из перечисленного запрещено законом этой дыры?

– Сейчас я тебе расскажу, как было: началось с того, что мы с пацанами, сидели и как обычно никого не трогали, ничего не делали; вчера мы неплохо отхапали от вновь прибывших (на удивление они с ними стали закидывать немного больше пищи последнее время) поэтому утром завтрак был сытным: мы отдыхали. Тут я слышу два голоса, тихие такие. А мы сидим под двумя лампами и может так глубоко в темноту и не видим, но чуем. И слышу, что голос один очень уж похож на твоего мелкого идиота, а второй, я его не узнал, уж сильно шептал под нос, но тучные шаги мне сразу ответили кто он. Затем…

– Не, не, не, – вмешался Марко. – Давайте будем честны с самого начала. И не будем умалчивать ни единой детали. Началось с того, что вы с пацанами сидели и никого не трогали – точнее разделывали труп, который вы вчера обезглавили и сделали из него шашлык. Я слышал вчера как резко оборвался крик, того, кому видимо очень сильно выкручивали шею. Я в тот момент как раз в вашей округе бродил. Да и вообще – кто разделил территорию и запретил мне у вас лазить? – Никто! Или я тоже вчера шарился? – Не уверен – Поэтому они просто ходили, возможно гуляли: сегодня отличная погода, – смотри какое небо, потолки почти без туч.

– Ты очень много говоришь…

– Я наслаждаюсь прекрасным. Тебе бы тоже стоило научиться получать удовольствие от малого, а не канибальничать.

– Мы не едим людей! – это был один из нас, он воровал нашу пищу, и мы его убили!

– А потом съели.

– Мы не ели его!

– Согласен, обычно после убийства аппетит пропадает.

– Ты меня будешь слушать, Марко?!

– Конечно, ты отлично рассказываешь. И мы же уважаем друг друга, правда?

Он, еле сдерживая терпение, уже скрипя зубами, но продолжил:

– И вот мы слышим, как кто-то подползает к нам. Конечно, мы делаем вид, что ничего не слышим и продолжаем болтать.

– О чём говорили?

– Это важно?!

– Ну тут нет особых тем, чтобы говорить каждый день. Поэтому как-то странно, что вы прям таки болтали. Я бы больше поверил, если бы вы молчали.

– Мы обсуждали, когда будет следующий паёк от ублюдков сверху. В прошлый раз они оставили мало воды. Парни мои обеспокоены: осталось пару бутылок, а нас тут не два человека.

– Согласен, пить всем из двух бутылок не гигиенично, могу вам дать ещё пару пустых, разольёте на всех. И забудем?

– Марко, не играй со мной.

– А я и не играю – я слушаю. Ты рассказывай, Мартен, рассказывай, – обратился Марко к главарю.

– А чего рассказывать: слышим ползёт, мы «как бы» болтаем и наблюдаем.