— Не хватает мелочи, — Эрик осмотрелся и, убедившись, что маготов рядом нет, закинул ногу на подлокотник, — но сам не понимаю какой.
— Хм. Знаешь, что, дружище, если ты намерен провести в этом замечательном кресле ещё некоторое время, то, возможно, я смогу найти недостающую для счастья мелочь.
— Ты готов взяться за поиски того, о чём не знаю даже я?
— Да.
— Не имею ничего против. В этом стуле я проведу весь остаток вечера.
— Это вряд ли… — лукаво улыбнулся Фил, разворачиваясь и уходя прочь.
Проводив друга сонным взглядом, Эрик углубился в себя.
Так приятно ощущать мягкость дорогой мебели, если каждую ночь спишь на старом промятом лежаке. И как же непривычно чувствовать покой, находясь в хороводе праздника. О, как же много интересных занятий можно найти, когда под руками ничего нет. У каждого всегда при себе имеются воспоминания, цели и планы, мечты, фантазии. Если бы каждый знал, что в простом бездействии так много развития, если бы каждый понимал, как очищает отдых. Нет, он не пассивен. Когда ты не занят физически и умственно, тебе открываются ворота в суть вещей.
А как интересно слушать собственное дыхание. Слушая дыхание, ты покидаешь мятежную реку мыслей и превращаешься в лесное озеро, где нет ветра, нет течения и даже жизни нет. Водная гладь не зовёт и не откликается на зов, она спокойна, она ничего не весит. И эта гладь — ты сам. То, что можно испытать хотя бы недолгое время побыв озёрной гладью, похоже на пробуждение от долгого сна — прилив сил, приток свежей воды в реку мыслей, ты нов и свеж.
Находясь в состоянии, близком к озёрной глади, Эрик двигался по берегу реки мыслей. Он смотрел вниз и видел свою жизнь.
Восемнадцать лет. Кто-то скажет: «Щенок». Но когда тебе восемнадцать, ты не знаешь, что значит тридцать или семьдесят. За плечами восемнадцать лет. Целая жизнь, долгая, насыщенная и в то же время, пустая. Почему-то вспомнилось лицо мамы. Она плакала. Раньше это часто случалось. Да, поводы были самые весомые, что ни день, то событие. И как только родители терпели эдакую ходячую проблему? Нет, со своим отпрыском, случись тому посетить этот мир, Эрик обошёлся бы куда строже.
Мама. Отец. Как они там? Когда же получится их навестить?
Лишь последний год жизни дома Эрик чувствовал себя полезным для семьи. Он снял с плеч родителей тяжёлый груз ежедневных трудов, нет, не всех, но самых истощающих. Переложил на свои плечи… и почувствовал лёгкость. В тот период у него появилась настоящая серьёзная цель, и тогда, ощущение стабильности заполнило душу. В тренировках и трудах, в извлечении силы из любого действия. И чем тяжелей он трудился, тем больше приобретал, но…
Сейчас, восседая в дорогом, удобном кресле, среди десятков лиц, знакомых и не очень, он понял нечто важное. Вся его прошлая жизнь с её мечтами, стремлениями, беготнёй, была лишь агонией. Восемнадцать лет он не знал, зачем живёт, лишь искал причину для жизни. Восемнадцать лет агонии. С рождения, до сегодняшнего дня…
Как много их вокруг — тех, кто живёт в вечной агонии. Взрослеют и стареют в агонии и с годами жалеют о минувшей агонии, жалеют об агонии так и не произошедшей. Умирают агонизируя. Огонёк жизни угасает в их глазах, а они так и не узнают, что их не было. Всё в их жизни случалось само, они не выбирали. Не жизнь, а существование от детского рассвета до старческого заката. Дождались, когда их тягучая, как смола, жизнь закончится. Так же, как ждали, когда сядет солнце, чтобы уйти с поля, забросить в сарай лопату и лечь спать.
Последний глоток агонии — драка с гоблинами. Крян нарушил договор, но сам того не зная, многому научил. Эрик твёрдо решил не лезть больше в драку по поводу и без, особенно если дело не касается его личных интересов. Но, коли уж, выхода не будет, то идти до конца, как это сделали Ловис и Фил, переступившие через собственный страх и принципы ради своего друга.
И ведь это эльф однажды научил правильно думать — идти за мыслью так, будто шпионишь за ней. И тогда она приведёт к ответу. Спасибо ему, если бы не этот навык, то Эрик так и остался в омуте хаотичных диалогов с самим собой, агонизируя до конца лет. Спасибо маготам за разъяснения принципов расслабления — необходимой дисциплине для любого мага. Лишь в покое понимаешь цену делу, а в деле — покою. С этого и начинается осознание ценности каждого отдельного мгновения.
Постепенно возвращаясь к реальности, Эрик, как никогда раньше, осознавал блаженство безмятежности. Мягкий стул казался пределом мечтаний, а гудящие вокруг голоса, лишь сильней оттеняли состояние покоя.
Наконец, парень открыл глаза, растёр лицо руками, разгоняя застоявшуюся кровь. Гематома вокруг глаза почти рассосалась, оставив после себя чёрное пятно, но прикосновения к нему по-прежнему вызывали боль. Ссадины от шипов кастета, пролёгшие ровной дугой от ноздри, через глаз и до края брови, затянулись, но вмятины в коже вряд ли исчезнут даже с годами, к ним тоже прикасаться не хотелось. Чудо, что глаз остался цел.
С момента последней и самой грандиозной встречи с гоблинами прошла неделя. За это время по городу успели расползтись слухи о разгроме банды Кряна.
А пару дней назад пришла весточка от Ловиса, где он рассказывал, что уезжает домой, в Шакру, и не знает, когда ещё сможет приехать. Эрик принял это легко, с тихой, но в чём-то даже приятной грустью.
Несмотря на объём событий, уместившийся в дни между побоищем и сегодняшним вечером, для побывавшего под градом ударов тела, этого срока будто не было. Оно болело везде. Единственным местом, где Эрик перестал ощущать ломоту в мышцах и стон синяков — чудесный стул.
Стул вместе с Эрика дремали у стены, украшенной разноцветными гирляндами, в огромном зале, заполненном радостными лицами и столами со всевозможными яствами. Множество длинных балахонов, красных, тёмно-синих и тёмно-зелёных перемещались по залу, сплачиваясь в группы, кочуя от стола к столу или же, просто застывали, увлёкшись разговором. Ученики и адепты трёх факультетов сегодня встретились не как соперники, а как друзья.
В день выпуска магов в ордене закатывали грандиозное празднество. В пустующей башне зажигался яркий свет, накрывались столы, украшались комнаты, и под вечер ученики и адепты получали возможность распрощаться со старшими товарищами. Ну и заодно, наесться от пуза деликатесов и просто весело провести время вне учёбы.
Торжественные речи остались позади, маги-выпускники получили мантии и посохи и праздновали, наслаждаясь последними часами в ордене, успевшим стать роднее дома. Это был вечер, когда ученики разных башен, могли общаться как друзья. О победах и поражениях в магических турнирах говорить было не принято.
Сегодня потребности в общении Эрик не испытывал, надолго хватило весёлого разговора с Ароном по поводу заварушки с гоблинами. Сюда парень пришёл лишь по приказательной просьбе Бротоса. Стул главы факультета подвернулся почти сразу, стоило лишь подняться на нужный ярус, и Эрик уже не упустил возможности занять чуть ли не единственное сидячее место.
Поняв, что друга не стащить с кресла, Фил пошёл обследовать башню. Эрик же, ещё какое-то время наблюдал за курсирующими из зала в зал маготами, магами, и теми, кто помладше. И вот теперь, очистив сознание от лишних переживаний и многое для себя прояснив, Эрик ощутил тягу к движению и ненавязчивым разговорам. Где-то здесь мелькали очки Каспара и задница Гретты, надо бы их разыскать. Да и Фил обещал найти что-то интересное, а сам пропал.
Поднимаясь с кресла, Эрик чуть не завыл от боли: либо мышцы затекли, либо он уже отвык от ноющих боков. Придерживаясь за подлокотники, парень принял вертикальное положение и тут же чуть не уселся назад от неожиданности. В зал вошла та, кого он уже не ожидал здесь встретить.
Зелёное платье Лании, открывавшее тонкую шею, её причёска, походка, буквально всё в ней заставило Эрика задрожать от волнения. Дремавшие чувства завозились в глубине души, сбрасывая оковы сна. Сердце вздрогнуло, застыло и… заколотилось быстрей. Сразу захотелось вытереть вспотевшие ладони о брюки. Подобно арбалетному спусковому механизму, перезарядился кадык.
