– Ставим опыты над вампирами. Иди сюда, лохматик, ты тоже участвуешь, – Мартынов незамедлительно попытался свалить, но был пойман за просторную тельняшку и ласково, но решительно подтянут поближе.

– Олежа, проведи-ка своими седыми патлами по ошейнику, длины тебе хватит. Кстати, когда ты подстрижёшься? – вампир надулся:

– Никогда. Отращу себе гриву до задницы. А ещё трёхсантиметровые когти, и чёрным лаком покрашу, будете все меня бояться.

– Гробовщик из тебя всё равно не выйдет. Нарисованные шрамы смотрятся отвратительно, а настоящие зарастут за пару минут. Давай, делай, что велено – немедленно откликнулась Ника. Олег осторожно коснулся заклёпок. Его волосы тоже никак не взаимодействовали с благородным металлом. – Поразительно. Почему никто раньше этого не проверял?

– То есть вы реально экспериментируете? А что подтверждаем или опровергаем? Впрочем, кажется, я догадываюсь. Серебро разрушает наши тела, а вот волосы, по-моему, прицельно не проверяли. Так, посмотрим… – Мартынов поднёс прядь к глазам. – Ага. А если ногтем? Ой. Понял, осознал. Надо будет обрадовать научников.

– Эй, вообще-то это я первая заметила! – она давно хотела перейти в научный отдел, и любое открытие, даже самое мелкое, могло приблизить её к цели. Олег об этом, конечно, знал, и скорее всего, просто шутил, но атмосфера ощутимо накалилась.

– Веруня, напомню, что первым был я, – скромно вставил Толик. – Если бы я не согласился отремонтировать твой ошейник, ты бы так и пребывала в неведении.

– Я не Веруня, – тут же отозвалась вампирша. – Сто раз говорила, «Вероникой» меня назначила паспортистка, считавшая, что имени «Ника» не существует.

Разумеется, он слышал об этом, но не мог её не поддразнивать. Это была маленькая месть за «выканье», а в данной ситуации ещё и способ отвлечь от спора.

– Значит, он таки сумел тебя задеть, – задумчиво произнёс Олег. – Должен признать, довольно подлый поступок. Впрочем, в реальном бою и не такое бывает.

– Что ты имеешь в виду? – напрягся Толик.

– Разве ты не знаешь? Утром она вышла против Йовановича. Наш супермен держался молодцом, но когда понял, что начал проигрывать врукопашную, внезапно выхватил нож и попытался победить любой ценой. Ника, будучи сильной независимой женщиной, сумела отбиться. В результате объявили ничью, – плохо, очень плохо. Сколько раз просил не связываться с этим психопатом: он не прощает обид и ничего не забывает. Впрочем, партнёра мог выбрать и сам Йованович, и тогда она не могла отказаться. – Если вы закончили надо мной издеваться, я, пожалуй, пойду туда, где меня ценят.

Прихватив что-то из шкафчика, Мартынов убежал. Ника проводила его взглядом:

– Позёр. В бухгалтерию, небось, собрался, жаловаться да флиртовать.

– Зачем? И как он будет флиртовать без заправки? – ляпнул Анатолий, не подумав, и сразу понял, как грубо прозвучал вопрос.

– Во-первых, чтобы почувствовать себя чуть менее неживым, – холодноватым тоном ответила она. – Во-вторых, это отличный способ улучшить свои коммуникативные навыки – как вербальные, так и невербальные.

– Но… – попытался вставить он, однако был перебит:

– Для того чтобы улыбаться, шутить на грани и заигрывать, гормоны не нужны. Достаточно иметь мозг, а также понимать, что довольно часто люди, да и вампиры тоже, флиртуют просто из любви к искусству, не думая о каком-либо продолжении, – в сущности, она была права, однако Мартынов никогда ничего не делал просто так. Впрочем, непосредственно на них поход седого вампира в бухгалтерию не влиял, и он кивнул:

– Хорошо, усвоил. Пусть развлекается, как хочет, главное, чтоб работал нормально. Вопрос с ошейником мы решили? – Ника опустила глаза.

– Да. Но не пойду же я на совещание в одной майке. Михальчук вряд ли поделится своими вещами, да и не приходила она ещё. Можно было бы попросить что-нибудь у Олежи, но теперь он на меня дуется и не даст, – с трудом удержавшись от неприличного каламбура, Толик, секунду поразмыслив, порылся на верхней полке своего шкафчика, вытащил скомканное нечто неприятного серо-розовато-бежевого цвета, встряхнул:

– Могу одолжить свою толстовку. Она стираная, давно тут лежит, и я её ни разу не надевал. Цвет, правда, не очень, из-за неудачной стирки. Пойдёт? – глаза её засияли, она довольно закивала. Быстро влезла в кофту, накинула на голову капюшон, до предела затянула шнурок. Он закашлялся.

– Не надо так делать. Ты становишься похожа на моржовый хрен, – Ника фыркнула.

– Плевать. Зато не в майке. Правда, опять пахнет куревом, – Толик взвыл:

– Она чис-та-я! Как ты могла унюхать то, чего нет?

– Вы недооцениваете вампирское обоняние. Разумеется, толстовку стирали. Но она лежала рядом с вашей курткой. А куртка до этого висела в каком-нибудь большом шкафу рядом с другой верхней одеждой, в которой вы, несомненно, ходили с вечера пятницы по ночь воскресенья и вовсю при этом дымили. Я права? – разумеется, сказанное имело место быть. Но на выходных-то можно расслабиться?

– Да, я курил. Более того, ещё и литр пива выпил, впервые за пару месяцев. И собака меня облизывала, и шашлык я жарил, и всё это ты, конечно, чуешь. Мне забрать кофту? – вампирша помотала головой.

– Не надо. Спасибо вам. Я, наверное, переборщила с вынюхиванием, прошу прощения, – он махнул рукой:

– Забыли. Ты же не специально это делаешь. Кстати, сейчас, пожалуйста, не дыши, мне надо собрать вещи для стирки. Ну вот, готово. Я в прачечную, – Анатолий вышел из раздевалки и спустился на минус первый этаж.

Белая пластиковая дверь оказалась заперта изнутри. Он несколько раз дёрнул за ручку, долбанул ногой о хлипкий косяк, но не слишком сильно, ведь целью удара было не развалить конструкцию, а слегка сбить романтический настрой притаившейся внутри парочке. Прачечная пользовалась бешеной популярностью среди любителей одноразовых служебных потрахушек. Вероятно, оттого, что не имела ни окон, ни камер и находилась в середине тёмного коридора, по обоим концам которого располагались хорошо просматриваемые лестницы. К тому же шум от работающих стиральных машин отлично заглушал все звуки. У Толика подобная ненадлежащая эксплуатация помещения вызывала только раздражение, а Ника не любила прачечную настолько, что в принципе ей не пользовалась.

Развернувшись, он побрёл к лестнице. Сзади послышались шаги:

– Соколов, это вы? – со второй площадки, помахивая некогда белым халатом, приближался начальник научного отдела Семён Штерн. – Вижу, вы. День добрый. У меня тут катастрофа – опрокинул на рабочую одежду полную кружку кофе. Как человек семейный, скажите – такое вообще можно отстирать?

– Отбеливатель и холодная вода. Как человек науки, вы могли бы провести пару экспериментов и узнать это самостоятельно, – сарказма в словах Анатолия не содержалось, только мягкая ирония. Штерн был талантливым учёным, очень неплохим руководителем, но совершенно ничего не понимал в бытовых делах. – Однако прямо сейчас прачечная закрыта.

– Понятно. Пойду тогда покурю, минут через пять попробую снова. Вы со мной? – невозмутимо произнёс научник.

– Вынужден отказаться – коллеги не простят мне запаха табачного дыма. Скажите, а вас не смущает устроенный тут бардак? – Штерн, ни секунды не сомневаясь, выпалил:

– Нисколько. Более того, это совершенно нормально, если учитывать специфику организации. Кровь рифмуется с любовью, а адреналин с эндорфином, – и, не затрудняя себя дальнейшими объяснениями, умчался в курилку, оставив Толика обдумывать услышанное.

Через пару минут замок щёлкнул. Выждав ровно минуту, он, нарочито громко топая, выдвинулся вперёд. Коридор был пуст, внутри помещения тоже никого. Запустив цикл стирки и сушки, ликвидатор отправился на совещание, и уже поднимаясь по лестнице, понял, что не услышал шагов тех, кто вышел из прачечной.

Он успел первым, что было хорошо, поскольку обеспечивало возможность выбора места за длинным столом в кабинете начальника отдела общественной безопасности. Прикрываться от Старика коллегами сегодня не нужно, так что, войдя в просторную комнату, залитую искусственным светом, неярким и тёплым, Толик направился к стулу, стоявшему ближе всех к генеральскому месту.