– Здравия желаю! – Старик, он же генерал Ситников, среднего роста пожилой мужчина, ещё не потерявший формы и оттого выглядящий куда моложе своих почти семидесяти лет, досадливо скривился:

– Соколов, кто тебя обидел? Ты прибегаешь к формальной вежливости только в таких случаях, – стоит ли рассказывать о плохом предчувствии? Пожалуй, нет, лучше отшутиться:

– Житие у меня тяжкое аж с самого утра. Дети орут, жена бесится, собака куртку пожевала, вдобавок работать заставляют, – он огляделся, – с какими-то упырями.

Генерал довольно заржал. Он ценил подобные шутки, особенно когда грань допустимого была близко, но не пересекалась. В данном случае получилось именно так: никто из вампиров ещё не появлялся.

– Твоя-то упырица где бегает?

– Ника своя собственная, потому в перемещениях не ограничена. Вот, пожалуйста, – она как раз вошла в кабинет. Наклонила голову в коротком поклоне, приветствуя генерала, и плюхнулась справа от Толика. Постепенно подтянулись остальные. Рукопожатия здесь не пользовались популярностью, все обходились кивками разной степени почтительности. Когда восемь мест из десяти оказались заняты, Ситников нажал кнопку селектора:

– Лара, неси чай, – значит, Михальчук со своим напарником не придут? Очень странно, но вопросы задавать сейчас нет смысла. Секретарша вкатила столик, обнесла присутствующих яркими керамическими кружками, привезёнными с маленького греческого острова в Средиземном море. Похожие по форме, они отличались цветом либо узором, одинаковых не было, соответственно, не возникало и путаницы. – У всех есть? Тогда пейте, а новостями я поделюсь после.

Это была своеобразная традиция. Совещания начинались с молчания и совместного распития чего-нибудь горячего. Разумеется, пили не только чай. Ликвидаторы-люди, все как один, предпочитали чёрный растворимый кофе без сахара, вампиры – те немногие жидкости, которые их организм усваивал помимо крови. Как правило, то были любимые при жизни напитки. Ника говорила: так тело пытается не забывать о прошлом. Вечной вампирьей жажды чай, кофе или что-то другое, конечно, не утоляли, но некое удовольствие при употреблении присутствовало. Словом, во время чаепития все слегка успокаивались, настраивались на совместную работу, и следующее за этим обсуждение текущих вопросов становилось куда продуктивнее.

Потягивая свой кофе, Толик посматривал на коллег. Забавно, что люди были очень друг на друга похожи: высокие, массивные, коротко стриженые, а вампиры сильно различались между собой. Самой внешне непримечательной среди них была, как ни удивительно, Ника – симпатичная, изящная, сероглазая девушка на вид лет восемнадцати-двадцати (год рождения, между прочим, у них с Анатолием совпадал). Напротив неё расположился Йованович – отлично сложенный эффектный брюнет, похожий на супергероя, вышвырнутого из блокбастера за чрезмерную идеальность. Напарник, сидящий по правую руку, казался рядом с ним бледной декорацией. Далее развалился на стуле Мартынов, невысокий, вечно расхристанный семнадцатилетний подросток с растрёпанными седыми волосами, скрывающими за собой тревожные, всё на свете подмечающие алые глаза. Чай у него уже закончился, он подхватил обе кружки – свою и напарника, потянулся забрать посуду у Яковлева.

– Ценю твою заботу, но я сам, – Яковлев придвинул кружку поближе к себе, слегка отъехал назад вместе со стулом, спасаясь от загребущих рук. Он был самым спокойным и немногословным из вампиров, обладал приятной располагающей внешностью: мягкие каштановые волосы, светло-карие глаза, средний рост, обычное худощавое телосложение, занимался, помимо ликвидаторской работы, разработкой оружия и снаряжения, явно предпочитая второе первому. Без его изобретений, заметил Анатолий про себя, мы бы потеряли в разы больше народа. Но всё-таки, где же шляется пятая пара?

Залив в себя остатки топлива, он не глядя протянул руку, зная, что Ника ровно в тот же момент потянется вложить в неё чашку. За годы совместной работы это выходило у них автоматически. Выходя из-за стола, Толик поймал на себе взгляд Старика. Где-то около сердца вдруг неприятно ёкнуло. Неужели сейчас ему предстоит услышать то, о чём предупреждало подсознание? Генерал обвёл подчинённых взглядом, убедился, что все закончили и готовы слушать:

– Итак, господа хорошие, у меня для вас масса новостей, по большей части неприятных. Начну с плохого: сегодня рано утром наша коллега, Надежда Михальчук, покончила с собой. Перед рассветом открыла шторы, дёрнула за ошейник и до свидания. На убийство или принуждение ничто не указывает. Следов взлома в квартире не обнаружено, дверь и окно были закрыты изнутри. Также она оставила записку, а её напарнику пришло сообщение, дублирующее текст, – минус как минимум один хороший ликвидатор, мелькнуло в голове. С Михальчук Анатолий никогда близко не общался, однако черноволосую, статную, молодую вампиршу ему было всё же жаль. Получается, ей хватило всего трёх лет, чтобы выгореть дотла, хотя теперь не узнаешь, о чём именно она думала, отрезая себе голову.

– Когда ей подберут замену и что с напарником? – Йованович был совершенно спокоен. Остальные тоже не выглядели слишком опечаленными. Вампиры предпочитают не проявлять эмоций, когда дело не касается их самих. Надежда не была чьей-то подругой или возлюбленной, значит, долго горевать о ней не станут.

– Среди новобранцев вампиров нет. Попробуем отправить запрос в питерский филиал, но они вряд ли поделятся. Напарник у нас больше не работает, и это, прошу заметить, исключительно его решение. Ночью Михальчук должна была дежурить, кто пойдёт вместо неё? Надо скататься в Битцевский лес, там было нападение.

– Я могу. Ещё кто-нибудь желает? – мгновенно отозвался тот же Йованович. Все знали, почему он любит ходить в дозоры, но начальство закрывало на это глаза, и недовольные предпочитали делать то же самое. Генерал мотнул головой:

– Один справишься. С дежурством разобрались, идём дальше. Как вы понимаете, смерть коллеги – штука травмирующая, и травму эту придётся проработать, так что всем нам велено посетить штатного психолога. Петрова, ты первая, после совещания бегом к Голубевой, – Ника помрачнела. Походы к психологу среди ликвидаторов считались бесполезной тратой времени, ибо Птица, как её прозвали с лёгкой руки покойной Михальчук, была женщиной умной и образованной, но плохо понимала, как именно следует работать с машинами для убийства разной степени двинутости. Честно говоря, ей больше подошёл бы уютный кабинет в центре города да скучающие состоятельные женщины в качестве клиентов.

– Почему я? Опять она будет задавать вопросы, ответы на которые уже придумала, и ждать, что я озвучу именно их, причём теми же словами, – подобные претензии возникали и у Анатолия, но лично ему после разговора с психологом жить становилось как-то понятнее. Впрочем, в таком он не признался бы даже напарнице.

– Ты сегодня похожа на моржовый хрен. Пусть Птица помучается, пытаясь разгадать причину такого перфоманса, – Толик закусил губы, пытаясь сдержать рвущийся наружу смех. Ника полуобернулась к нему. Выражение её глаз не предвещало ничего хорошего.

– Я ничего не говорил, – шепнул он ей, кое-как справившись с лицом. Ситников продолжил:

– Минутка юмора окончена, перейдём ко второму пункту программы. Около месяца назад в славном городе И. случилось жестокое убийство. Жертва, продавщица ювелирного магазина, успела нажать тревожную кнопку, но приехавший наряд полиции не успел её спасти. Убийца находилась там же – сильно ослабленная вампирша, обожжённая серебром и потерявшая кисть руки.

– Почему не сбежала? – поинтересовался Мартынов.

– При нажатии кнопки опустилась толстая стальная решётка. Поднять её одной рукой у душегубки не вышло. При задержании вампирша оказала сопротивление и была ликвидирована – благо, серебра в ювелирном оказалось достаточно. Её предсмертные слова заинтересовали полицию, а в изъятом телефоне нашли прелюбопытные сообщения. Расследование позволило узнать, что в городе И. действует организованная группа вампиров. Их не менее восьми, но не более пятнадцати. Неоязычники с уклоном в мистику. Хотят, чтобы им поклонялись, – начинается, подумал Толик. Похоже, очередная секта. Кому-то предстоит дальняя дорога.