Столь оптимистический взгляд на будущее развитие общества не мог побудить Маркса и Энгельса уделить переходному этапу между капитализмом и коммунизмом, позже получившему название “социализм”, то внимание, которое он действительно заслуживает. Социализму было отказано в праве считаться особой общественно-экономической формацией, равной по статусу капитализму и коммунизму. В “Критике Готской программы” (1875 г.) Маркс представил социализм как неполный коммунизм, его первую, низшую фазу. Как следствие, социализм оказался наделенным почти всеми атрибутами коммунизма, включая главный из них – общенародную форму собственности на средства производства. Следующие поколения революционеров не ставили под сомнение этот вывод. В частности большевики, строго следуя рекомендациям “Критики Готской программы”, именно общенародную форму собственности положили в основу существовавшего в СССР способа производства.

Основоположники марксизма, создавая свою теорию, по понятным причинам не могли располагать доступными нам теперь сведениями о последующем развитии капитализма и опыте построения реального социализма. Между тем к концу XX века стало очевидно, что отождествление процесса обобществления собственности с ее огосударствлением представляет собой вульгаризацию идеи социализма.

История науки учит, что любая теория не застрахована от ошибочных положений и прогнозов. Поэтому не должно удивлять, что марксизм, в целом правильно отражающий многие законы и тенденции общественного развития, оказался вульгаризированным самими его создателями, то есть неправомерно упрощенным, лишенным диалектического содержания в тех своих разделах, в которых описывается устройство будущего социалистического общества.

Тотальное господство общенародной собственности в СССР явилось результатом ошибочно определенной тенденции развития капитализма. Основатели научного социализма переоценили значение государственной собственности в капиталистической экономике. Они абсолютизировали процесс огосударствления части средств производства при капитализме, рассматривая его как признак грядущего переворота в способе производства. Это позволило Ф. Энгельсу заявить, что “заставляя все более и более превращать в государственную собственность крупные обобществленные средства производства, капиталистический способ производства сам указывает путь этого переворота. Пролетариат берет государственную власть и превращает средства производства прежде всего в государственную собственность”¹. Энгельс не мог предвидеть, что тенденция к монополизации производства и, как следствие, к огосударствлению средств производства, в дальнейшем будет носить лишь ограниченный и относительный характер. Монополизация и огосударствление, представляющие собой естественный процесс эволюции рыночной экономики, не угрожают и в видимой перспективе не будут угрожать существованию капиталистического способа производства.

Современный капитализм в виде массового распространения акций предприятий среди их рядового персонала, перехода предприятий в групповую собственность трудовых коллективов, кооперативного движения демонстрирует другую тенденцию – коллективизации собственности. Эту тенденцию нельзя рассматривать как проявление альтруизма со стороны капиталистов. Коллективизация собственности отражает объективные, не зависящие от воли людей процессы. В основе этих процессов лежит развитие производительных сил, которое вызывает изменения в характере труда – его интеллектуализацию, повышение значения квалификации, опыта и ответственного отношения к своему делу со стороны работника. Как следствие, человек превратился в главную составляющую производительных сил, влияние “человеческого фактора” на современное производство стало определяющим. Проблема трудовой мотивации вышла на первый план и заставила работодателей постоянно искать дополнительные и новые возможности для стимулирования высокопроизводительного труда. Результатом стала “гуманизация” капитализма – улучшение условий труда, создание системы социальных прав и гарантий.

Но в современных условиях этого уже недостаточно для эффективного стимулирования труда. Для создания новой мотивации к труду требуется изменить отношение работника к собственности. Только так можно наиболее полно задействовать его потенциал и лишь таким путем можно в современных условиях и дальше развивать производительные силы. И капиталисты вынуждены открывать трудящимся ограниченный доступ к собственности. Делают это они не по причине проснувшегося у них чувства социальной справедливости, а подчиняясь, возможно даже неосознанно, объективной логике развития современного производства. Эта логика указывает на то, что подлинный (“новый”) социализм предполагает не тотальное огосударствление, а преобладание различных форм коллективной собственности на средства производства.

Логика этих рассуждений приводит нас к выводу, что результатом тотального огосударствления собственности стало утверждение в СССР не подлинно социалистических, а вульгарно-коммунистических производственных отношений, для которых было характерно сохранение отчуждения трудящихся от собственности, уравнительное (или полууравнительное) распределение. Этот же фактор предопределил тоталитарный характер политической системы, ограничения демократии, прав и личных свобод граждан, отсутствие рынка. Нарушение соответствия производственных отношений уровню развития и характеру производительных сил обусловило неадекватность существовавшего в СССР вульгарно-коммунистического способа производства современной экономической реальности. Именно это основополагающее обстоятельство определяло вектор развития нашей страны и весь ход советской истории, включая трагический финал². Советский Союз пережил периоды неимоверных взлетов духовной энергии народа, однако к концу текущего столетия историческая ошибка, заключающаяся в отождествлении социализма с общенародной, а не с коллективной формой собственности на средства производства, проявилась со всей очевидностью.

КОРЕНЬ РАЗНОГЛАСИЙ

В РАБОЧЕМ ДВИЖЕНИИ

Проведенный выше критический анализ учения Маркса и Энгельса о социализме как о промежуточной между капитализмом и коммунизмом стадии развития общества позволяет не только лучше понять идеологические корни социал-демократии, но и выявить причины ее разногласий с коммунистами.

Оба эти течения связывают общее историческое прошлое. В последней трети прошлого века социал-демократические партии появились во многих странах Европы. В конце XIX – начале XX века они объединили ту часть рабочего движения, которая приняла марксизм в качестве своей идеологической доктрины. В 1903 г. возникло большевистское течение в рабочем движении, однако окончательное размежевание между коммунистами и социал-демократами произошло лишь после Октябрьской революции. Что же послужило фундаментальной причиной исторического раскола мирового рабочего движения?

Как известно, начало кризису международной социал-демократии положила Первая мировая война. Возникший кризис через некоторое время привел к расколу прежде формально единого движения и был связан с переходом подавляющего большинства социал-демократических партий Европы с интернационалистической позиции на социал-националистическую. Почти все они выступили в поддержку империалистической политики правительств своих государств. Голосование авторитетной и влиятельной германской социал-демократии в пользу предоставления военных кредитов своему правительству оказало шокирующее влияние на партии II Интернационала. Военное противостояние развело рабочие партии по разным сторонам конфликта. Только крайне левые течения российской, болгарской, сербской и некоторых других социал-демократий проводили последовательно интернационалистическую политику.

Этот конфликт внутри международного рабочего движения являл собой, однако, лишь видимую причину его раскола. На самом деле за внешним фасадом политического конфликта, вызванного различным отношением к текущей европейской политике, скрывался глубокий идеологический раскол. Именно фундаментальные идеологические расхождения обусловили в начале века различие позиций традиционных социал-демократов и будущих коммунистов по актуальным общественным проблемам, в том числе по отношению к империалистической войне.