Меня заинтересовал лесной мост, уходящий широкой корневой дугой к другому дереву. Насколько удалось разглядеть, там сплетения ветвей опускались настолько, что при некоторой сноровке можно подняться выше. А с высоты, как известно, и видно больше. Вдруг мне удастся заметить какое-нибудь поселение? Я был уверен, что это место обитаемо. Может быть, там я и начну свой путь алхимика? В любом случае, пользы явно будет больше, чем бесцельное скитание по миру.

Отправившись в путь, я с опаской делал первые шаги. Массивные корни, переплетаясь, поддерживали друг друга, создавая прочную и устойчивую поверхность. Местами мягкие молодые отростки пружинили под ногами, отчего сердце ухало и приходилось останавливаться, успокаиваясь. Но шаг за шагом мой путь над туманной пропастью становился увереннее. Попадающиеся участки земли с цветущими пушистыми одуванчиками вызывали улыбку, зарождая размышления о том, какие тут могут быть необычные растения.

А звери, птицы и жители? В некоторых книгах говорилось о том, что в лесах и дýхов больше, чем в прочих местах. Интересно, какие они здесь?

В нашем домашнем они выглядели как скопления светлячков – и настолько своенравные, что договариваться с ними о помощи было той ещё задачей. С которой, так или иначе, приходилось справляться. Потому что, без договора с ними, хранителями или друидами, ни один алхимик и собиратель достойных и редких ресурсов не найдёт. Нет, конечно, насобирать всякого они смогут, только вот результат окажется скудным или совсем бесполезным.

Я пробовал ещё по глупости, Каша меня на смекалку тогда проверяла, надрал целый сноп разных трав. А как обрабатывать стал, так то цветки рассыпались, то пыльца разлеталась, то листья с корнями болели. Намаялся на целую жизнь вперёд. А потом смекнул, что к чему, долго к лесу присматривался и за светляками наблюдал, пока не нашёл к ним подход. Наши игры любили – резвиться могли и день и ночь. Вот и я начал с ними свободное время проводить. Тогда и они постепенно мне помогать стали – к здоровым травам и к сокровищницам приводить: то на полянку цветочную выведут, то в пещеры разные ходы покажут, а то и к другим тайникам отведут.

Помню случай: как-то по ранней осени, когда сезон Хаафал сдвинул материки в ежегодное путешествие, дýхи меня на хвою загнали. Высоко было, страшно до дрожи, я цеплялся за всё, что мог чтобы удержаться. А когда осмотрелся да углядел на ветвях закрытые ореховые шишки, чуть на землю от удивления не улетел – нечего было так рьяно руками махать и хвою раскачивать. И догадался же тогда ногами их сбить, а потом с земли ходил, собирал. Только к ночи к бабке вернулся, светляками окружённый, весь иголками исколотый, изодранный – брюхом же по стволу вниз сползал, зато счастливый и с полным пологом шишек. Каша осталась довольна, даже рубаху в дело пустили – смолы она впитала очень много.

После таких случаев моя дружба с лесными дýхами только крепла.

Но то всё в другом лесу было, в иное время. Как сейчас будет, только житке известно.

За этими воспоминаниями я преодолел бόльшую половину пути над туманной пропастью и обратил внимание на дерево впереди. По его стволу что-то пернатое двигалось вверх большими рывками.

Остановился, устойчиво фиксируя ноги, чтобы не свалиться и присмотрелся – это оказалась длинноногая птица, распластавшаяся по стволу. Очертания коричнево-чёрных крыльев показывали, что ими она тоже как-то цепляется и, отталкиваясь лапами, взбирается выше, судя по движению головы, что-то выискивая на поверхности, удерживая равновесие дёрганьем длинного заострённого хвоста. Мне стало удивительно и интересно: Каша мне о многой живности рассказывала, но о таких птицах историй я не припомню.

Посмеялся про свои скромные познания, даже несмотря на разнообразие книг и учений бабули, впитанных за дюжину лет обучения.

Сколько вокруг неизведанного? Аж внутри зазудело, настолько захотелось постигать и изучать. Успокоил себя, что всему своё время, и двинулся дальше.

Птица же легко спорхнула с дерева и, пролетев справа от меня, снизилась, вспоров крыльями верхушку тумана, скрывшись между каменных оснований. Я улыбался – люблю проявления жизни и каждый раз восхищаюсь дарами всематери Цвилик, Зелёной Богини. Из всех четырёх цветных богов она ближе остальных к нашему ремеслу, поэтому и поддержки, и благословения, в первую очередь, в мгновение нужды мы ищем у неё. Особенно если в твоих руках чья-то жизнь. Бабка мне это показала, когда ставила на ноги погибающего охотника. За мою глупость тогда так палкой огрела, что это ученье я запомнил, как своё имя, и впитал как цветок – воду.

Я спустился с моста на твёрдую землю, внутренне радуясь ясным дням, иначе скользил бы тут и катался по мокрой траве и корням, завершив своё путешествие полётом в пропасть.

Обошёл дерево с солнечной стороны. В его густую раскидистую тень заходить побоялся – слишком чýждыми были эти места. Примерился к изгибу ствола с нижней ветвью, уходящей плавно вверх, и досадливо цокнул – вблизи всё оказалось иначе: даже сноровка мне не поможет с поклажей и занятой рукой добраться до её начала. Видимо, и дальше буду идти по корням в поисках возможности забраться выше, к кронам.

Потоптался, огляделся: следующие два корнемоста разбегались ниже и в стороны, почти касаясь туманной макушки, и вели к другим исполинам. Выбирая дальнейший путь, я заметил движение в тени. Сердце замерло, тело напряглось, свободная рука легла на мешочек с жеодами.

На меня, шурша травой и пружиня по мху, выскочила маленькая лисица, останавливаясь в нескольких метрах на древесном бугре, примерно на уровне моей головы и принюхиваясь. Её нос явно заинтересовал запах из моего чемодана. Я отвёл руку с ним за спину, готовый защищать своё ремесло. Полностью повернувшись к нежданной гостье, я выдохнул в изумлении: она запряженá и снаряжена! Хоть сама ниже моего колена и короче вытянутой руки. Пока я хлопал глазами, рассматривая маленькие кожаные рюкзачки на её боках и упряжь на острой мордочке, она сама повернулась, и я обомлел ещё больше. На её спине, в аккуратном седле без стремян сидела миниатюрная девочка в белом платье и широкополой мухоморной шляпке. Её я подробно не разглядел, то ли от того, что наездница оказалась слишком мала, то ли от собственного удивления.

Она же вместе с лисой поворачивали головы, переводя взгляды то на меня, то на чемодан.

– Ты лекарь? – раздался тонкий высокий голос. Он слегка резал слух, но был чист, позволяя распознать интонацию. Она встревожена и спешит.

– Я алхимик, – ответил я, совладав с собой.

– Ты лекарь! – на этот раз утвердительно воскликнула она, подпрыгивая в седле и указывая рукой за меня, на чемоданчик. – Там пахнет иссилия!

Я молча и удивлённо кивнул, поражаясь тому, как они учуяли и различили её запах среди остальных.

Иссилия, или как мы её называли – озёрная дева, довольно распространённый подводный цветок. Она растёт вместе с кувшинками, такая же белая, но выбирает места с более чистой и проточной водой. Хорошее обезболивающее, если знать меру.

– Пойдём. Помощь! Надо. Очень.

Девочка обрывисто бросала слова. От её тона мне стало стыдно за своё промедление, и я только ещё раз согласно кивнул, бросаясь следом за прыткой лисой сквозь тень лесного исполина навстречу неизвестности.

Я следовал за наездницей по тропкам между корней, огибая деревья. Всё это время мне безудержно казалось, что мы увеличиваем шаг и набираем скорость. В момент довольно резкого подъёма по массивному дочернему стволу, обвивавшему исполина, я всё-таки запыхался, когда мы взобрались заметно выше, оказываясь на уровне нижних крепких ветвей.

– Постой… Дай отдышаться минутку… – просипел я, наклоняясь и упираясь рукой в колено. Вторую, несущую чемодан, даже согнуть не мог – мышцы от натуги затвердели.

Лиса остановилась впереди и в два прыжка оказалась рядом, попадая в поле зрения. Мой расфокусированный блуждающий взгляд остановился на её лапах. Я с каким-то необъяснимым спокойствием отметил, что они стали больше и теперь чуть меньше моей ладони. Удивился, теряясь в догадках. Чудеса? Или игра воображения? Или просто померещилось?