Плевать на пересуды и косые взгляды. Сейчас, глядя в сияющие глаза мужа, слыша его уверенное «Да», я знала — нас не разлучит ничто. Ни сплетни, ни интриги, ни козни завистников. Ведь у нас есть главное — наша любовь. А любовь побеждает всё.

Обряд подошел к концу, и Марко с нежностью приподнял мою вуаль. Притянул к себе, коснулся губами моих губ. Поцелуй вышел долгим, чувственным и сладким — как обещание, как клятва. Словно говоря — отныне и навеки мы одно целое, душа и плоть.

Гости разразились аплодисментами и возгласами. Я краем глаза заметила, что многие утирают слезы. Сама я тоже едва сдерживала рыдания — рыдания счастья. Ведь сбылась моя самая заветная мечта — любовь всей моей жизни стал моим мужем!

Марко крепко прижал меня к себе и прошептал на ухо:

— Прости, что не сказал раньше, любовь моя. Я сам узнал обо всем лишь сегодня утром. Мой отец оставил мне письмо с признанием. Обещаю, я все тебе расскажу, как только мы останемся наедине. А пока просто знай, что я люблю тебя. Люблю больше жизни, и ничто этого не изменит!

Я всхлипнула и спрятала лицо на его груди. Мне не нужны были никакие объяснения, никакие титулы и богатства. Все, что мне нужно — это он, мой Марко. Тот, кого я буду любить до последнего вздоха.

Вместе, рука об руку, мы двинулись к выходу из церкви. Теперь нас ждала новая жизнь — жизнь маркиза и маркизы де Альвизе. И я знала, что эта жизнь будет долгой, счастливой и полной любви. Ведь рядом со мной — мой муж, моя половинка, мой Марко. Отныне и навсегда.

* * *

Фамильный замок Альвизе утопал в серебристом свете луны. Старинные стены, увитые плющом, хранили вековые тайны. Но в ту ночь в воздухе витало предчувствие чего-то нового, удивительного. Словно сама ночь затаила дыхание в ожидании.

Марко, теперь уже законный хозяин этого поместья, вел меня, свою молодую жену, по анфиладе пустынных комнат. Слуги давно разошлись, даруя нам, новобрачным, уединение. Лишь гулкое эхо наших шагов нарушало безмолвие коридоров.

Я крепко сжимала руку мужа, волнуясь и предвкушая. Тонкий шелк подвенечного платья обжигал мою разгоряченную кожу, заставляя трепетать. Сердце колотилось где-то в горле, а щеки пылали румянцем.

Мы поднялись по мраморной лестнице и вошли в хозяйскую спальню. Полумрак, рассеянный мерцанием свечей, бархатные портьеры, необъятных размеров кровать под балдахином — все это будоражило кровь, дразнило воображение.

Марко подошел ко мне и бережно заключил в объятия. Коснулся губами трепещущей жилки на моей шее, вдохнул мой аромат.

— Наконец-то ты моя, любовь моя, — прошептал он, прижимаясь лбом к моему виску. — Моя жена, моя половинка. Сколько я ждал этого мига! Сколько грезил и тосковал по тебе…

Я всхлипнула, купаясь в его нежности. Обвила руками шею мужа, зарылась пальцами в черные как смоль волосы.

— Я тоже мечтала об этом, Марко, — выдохнула я ему в губы. — Каждый день, каждый час вдали от тебя был пыткой. Но теперь нам больше не придется расставаться. Отныне мы вместе — навсегда.

Он поцеловал меня — жарко, страстно, будто желая насытиться, напиться моим дыханием. Я отвечала с не меньшим пылом, млея в его крепких руках, сгорая от поцелуев.

Когда Марко оторвался от моих губ, у нас обоих кружилась голова.

Уже не раздумывая, я потянулась к шнуровке на спине, но Марко мягко перехватил мои руки.

— Позволь мне, — прошептал он, целуя мои пальцы. — Я столько раз представлял, как буду раздевать тебя в нашу первую ночь…

Он встал позади меня и принялся медленно, мучительно-неспешно распускать шнуровку. Его пальцы едва касались моей разгоряченной кожи, и от этих легких прикосновений по телу бежали электрические разряды. Я покачнулась, чувствуя, что ноги подкашиваются от желания.

Наконец, Марко справился со всеми завязками, и платье соскользнуло с моих плеч, стекло по бедрам невесомой волной. Но я не осталась обнаженной. Под роскошным свадебным нарядом на мне был тот самый пеньюар — полупрозрачный, цвета слоновой кости. Последний оплот стыдливости, за которым скрывалось уже трепещущее от страсти тело.

Марко судорожно втянул воздух, увидев мой сюрприз. Взгляд его потемнел, затуманился пеленой вожделения.

— Я знал, — выдохнул он, прижимая меня к себе. — Знал, что моя невеста оденет в первую брачную ночь что-то особенное. Но даже в самых смелых мечтах я не представлял ничего настолько… совершенного.

Его ладони скользнули по моему телу, лаская и изучая каждый изгиб, каждую ложбинку, так ясно проступающие под тонкой тканью. Кружево на груди щекотало заострившиеся вершинки, посылая волны томления в низ живота. Сквозь полупрозрачный батист просвечивала темная дельта в сплетении бедер, и я невольно сжала ноги, пытаясь унять сладкую пульсацию.

— Ты прекрасна, — шептал Марко, покрывая поцелуями мои плечи, шею, ключицы. — Нежная, страстная, трепетная. Не верится, что ты моя. Не верится, что наконец-то сбылись все мои грезы…

— Так поверь, — прошептала я, глядя на него из-под полуопущенных ресниц. — Поверь и возьми меня. Я так долго ждала, так истомилась без твоих прикосновений. Сделай меня своей, Марко! Только твоей и ничьей больше…

С низким рыком он подхватил меня на руки и понес к кровати. Опустил на прохладные простыни и навис сверху, прожигая голодным взглядом. В этот миг мой мужественный и всегда сдержанный маркиз был похож на хищника, готового растерзать свою добычу.

И я хотела этого. Хотела, чтобы он набросился на меня и любил неистово, самозабвенно. Чтобы брал снова и снова, пока не утолит свой дикий голод. Я вся горела и плавилась от желания стать с ним единым целым — не только телами, но и душами.

— Люби меня, — выдохнула я, притягивая его к себе. — Я так ждала тебя, только тебя…

И Марко любил. Сначала нежно, почти благоговейно, будто я хрупкая статуэтка. Целовал каждый участок моего трепещущего тела, слизывал капельки пота с ложбинки между грудями. Его умелые пальцы ласкали, поглаживали, дразнили, доводя до исступления. Сорочка давно сползла с плеч, и мои обнаженные груди мерцали в свете луны, умоляя о прикосновениях.

А потом он вошел в меня одним долгим, томным движением. Вошел до упора, до крика, заполняя, распирая, сливаясь со мной воедино. Я выгнулась ему навстречу, принимая, впуская в себя, в самую свою суть. Слезы наслаждения катились по щекам, смешиваясь с испариной страсти.

— Еще, — молила я, цепляясь за его плечи. — Сильнее, быстрее… Я твоя, вся твоя!

Марко с готовностью подчинился моим бессвязным мольбам. Вбивался в податливое лоно размашисто, быстро, почти грубо. Кровать скрипела и ходила ходуном, а я вскрикивала в такт бешеным толчкам, чувствуя, что стремительно лечу к вершине блаженства.

Оргазм накрыл меня неистовой, ослепляющей волной. Тело выгнулось дугой, пронзенное тысячей оголенных нервов. Из горла вырвался протяжный стон, и я забилась в судорогах страсти, унесенная за грань.

Марко последовал за мной через несколько секунд. Вжавшись в меня до боли, до синяков, он излился долго, обильно, дрожа всем телом. А потом рухнул сверху, совершенно обессиленный и опустошенный.

— Люблю тебя, — прошептал он, целуя мои опухшие от поцелуев губы. — Люблю так, что и жизни не жаль…

— И я тебя, — улыбнулась я, сладко и устало. — Навеки твоя, душой и телом.

Мы уснули, сплетясь руками и ногами, укрытые лишь простыней да слоем испарины. А за окном занимался рассвет, лучами солнца благословляя наш новый союз.

Союз двух любящих сердец. На веки вечные, пока смерть не разлучит нас.

Эпилог

Я лежала на шелковых простынях, раскинув руки, и смотрела в потолок невидящим взором. В голове было блаженно пусто, тело сладко ныло от недавних любовных утех. Казалось, за окном занимался рассвет новой жизни — счастливой, безмятежной, полной надежд.

Внезапно матрас прогнулся под тяжестью мужского тела. Я повернула голову и встретилась взглядом с Марко — встрепанным, до неприличия довольным и смущающе обнаженным. Мое сердце пропустило удар.