"При этом церковь официально объявила убийцу Огюста Сореля слугой дьявола. Все потому, что это было всем выгодно. И городу, и церкви, и городской страже".
За всеми этими мыслями, я не заметил, как подъехал к Туру. Городские ворота встретили меня уже привычной картиной. Темное от времени дерево ворот, укрепленное металлом, лучники в надвратных башнях, кованая опускная решетка, чьи острые концы висели над головами проезжающих под ней людей. Торговый обоз, купцы и стражники, крестьянские телеги, мелкие торговцы, бродяги и нищие попрошайки, сидевшие в пыли с протянутой рукой. Натруженные, узловатые руки крестьян, легко читаемая настороженность в глазах сержантов, наглое и спесивое выражение на лице дворянина, ехавшего в окружении слуг. При виде царившей здесь суетливой, но уже привычной картины, во мне вдруг возникло "домашнее" чувство к городу, который я никогда не назову родным, но в свое время он принял меня куда более тепло и дружелюбно, чем королевский замок.
Я кинул мелкую монету начальнику караула, седобородому вояке в шлеме и кольчуге, после чего спросил: — Мне нужен постоялый двор "Дубовый лист".
— Сударь, сначала едете прямо до таверны старого Жюля. Там у него на вывеске нарисовано непонятное животное, которую хозяин по своему недомыслию называет круторогим бараном, — при этом стражник весело заулыбался, — затем свернете налево и едете до Овощного рынка. Там и будет "Дубовый лист". Обязательно попробуйте у Жерара тушеного кролика! Вкуснотища!
Поблагодарил его кивком головы, тронул поводья и вдруг усмехнулся неожиданно пришедшей в голову мысли: — Выехал из города одним человеком, а въехал совсем другим. Вот как бывает".
Городской шум сходу ударил по ушам. Крики зазывал и владельцев, тяжелый грохот телеги с бочками, громко вопя, пробежала стайка детишек, а прямо у меня над головой, две женщины-соседки, живущие, в друг против друга, домах, громко перемывали кости какой-то Мари. Где-то невдалеке была слышна громкая, четкая и размеренная речь городского глашатая, зачитавшего указ городского совета. Привычно пропуская мимо себя городской шум, я ехал, держась указанного мне маршрута. Вокруг меня, то и дело, раздавались голоса мелких торговцев и мастеровых:
— Оловянные кружки, тарелки и кувшины! Купите оловянные…
— Точим ножи, ножницы!
— Сыр, сыр! Сливочный сыр! Изысканный вкус, которого вы раньше не знали!
Неожиданно где-то рядом закричал зазывала: — Горячий хлеб! Мягкий, вкусный! Свежие горячие булочки! Горячие вафли! Стоит вам попробовать это сладкое удовольствие, после чего его вкус запомниться вам на всю жизнь!
"А не это ли лавка пекаря, о которой… — не успел я так подумать, как мои мысли тут же перебили.
— Клод! Мой красавчик! Тебя так давно не было! — я повернул голову и столкнулся с взглядом раскрашенной шлюхи. — Почему ты удивлен? Противный мальчишка! Ты уже забыл свою Коко?
"Похоже, этот Клод был большим бабником, — подумал я, а сам сказал: — Привет, Коко. Спешу, милая. Потом как-нибудь увидимся.
Только я завернул за угол на крик зазывалы, как меня снова окликнули: — Сударь! Вы, наконец, вернулись. Как знала, купила на рынке курицу. Вы ведь так любите жареную курицу!
Я остановил лошадь. В нескольких шагах от меня стояла полная, пожилая женщина, близоруко щуря на меня глаза.
— Здравствуйте, мадам Бове. Как ваше здоровье?
— Старею, господин Ватель. Там болит, тут болит. А как ваши торговые дела? В прошлый раз вы так быстро уехали, что даже не попрощались. Кстати, вы не забыли, что обещали мне еще перед отъездом заплатить за комнату.
— Я заплачу сейчас.
— Вас так долго не было, что я уже начала думать, не сдать ли мне снова комнату… — сделав паузу, женщина обнажила в хитрой улыбке желтоватые пеньки зубов.
— Вы правы, сударыня. Прямо сейчас расплачусь и съеду. Мне уже предложили….
— Что вы! Что вы, сударь! — улыбка на ее лице мгновенно растаяла. — Разве вам у меня плохо?
— Нет. Но вы сейчас намекнули, что нашли нового жильца. Разве не так?
— Нет, господин Ватель. Мне никого, кроме вас, не надо. Вы мне только сейчас заплатите, как обещали.
Я спрыгнул с лошади на землю. Пока я рылся в кошельке, она мне дважды назвала сумму долга, так что мне не пришлось у нее спрашивать. Обрадованная женщина, что наконец получила обещанные деньги, завалила меня кучей сплетен и новостей, по дороге к дому. В том числе упомянула какую-то свою подругу Эмму, которая видела меня с палачом на эшафоте.
— Эта старая дура утверждала, что видела вас там, когда казнили слугу дьявола! Я тоже там была, но мои глаза не столь зорки, как раньше, а стояла далеко, поэтому видела только фигуру, причем совсем не похожую на вас. Не знаю, что себе придумала эта дура! Мы с ней даже поругались по этому поводу. А как он там кричал! Жутко! Он проклинал…
— Это все интересно, — перебил я ее, — но я устал и хочу отдохнуть.
— Конечно-конечно, сударь. Только лошадь….
— Сейчас я ее отведу, но перед этим мне надо привести себя в порядок и переодеться.
— Конечно-конечно, сударь, — судя по всему, хозяйка была настолько довольна тем фактом, что наконец, получила долгожданные деньги за комнату, что была согласна на все. — Луи пока присмотрит за ней.
Я не стал спрашивать, кто такой Луи, потом сама скажет. Хозяйка оказалась еще той болтуньей, рассказывая мне новость за новостью, но сейчас это было мне на руку, не надо было что-то придумывать о моем торговом путешествии. Мы подошли с ней к лавке пекаря, где меня сразу окутало облако аромата свежеиспеченного хлеба. На пороге сидел вихрастый мальчишка, лет двенадцати, а за его спиной в проеме двери стоял хозяин, в белом переднике.
— Здравствуйте, сударь. Как съездили?
— Хорошо, только устал сильно.
— Где были, что видели интересного? — в голосе хозяина пекарни сквозило любопытство.
— Пьер, вот чего ты пристал к человеку? Он только с дороги, устал. Луи, присмотри за конем, — показав, кто тут главный, она повернулась ко мне. — Идемте, сударь. У меня сегодня суп с ягнячьими потрошками. Вкусный, пальчики оближете.
Мы поднялись с хозяйкой на второй этаж. Я достал из-под одежды ключ и открыл дверь. Не успел переступить порог, как услышал за спиной звуки. Судя по ним, хозяйка собиралась меня кормить. Закрыв дверь, стал с любопытством осматриваться. Несмотря на небольшое окно, света в комнате вполне хватало. Кровать, стол, кресло, сундук, на стене даже висел весьма потертый гобелен, так что о рисунке можно было только догадываться. Сразу обратил внимание на то, что сундук заперт на массивный висячий замок. Вот только второго ключа у меня не было.
"Надо будет, сломаю, — решил я, снова пробегая глазами по обстановке.
Наскоро обыскав комнату, но кроме ночной рубашки и колпака, лежавших под подушкой, больше ничего не нашел. Перетряхнув кровать, затем посмотрел под столешницей и под сиденьем кресла. Подойдя к гобелену, провел по нему рукой.
— Есть! — радостно воскликнул я, нащупав ключ, который висел на пришитом к изнанке гобелена небольшом крючке. Я открывал сундук с чувством человека, нашедшего клад. Откинув крышку, стал быстро перебирать лежащие там вещи. Дублет, нижнее белье, шоссы, туфли, сапоги, головные уборы. Тут была рабочая и праздничная одежда, обувь, но при этом ни денег, ни драгоценностей, ни каких-либо бумаг, мне так и не удалось найти. Из оружия я нашел в сундуке только кинжал. Его ножны и рукоять были отделаны серебром. Чего я не ожидал, так это увидеть на самом дне сундука утяжеленную дубинку, но стоило мне вспомнить слова цирюльника, что тот бывший сутенер и вор, все сразу становилось на свои места.
Раздался стук в дверь. Я открыл. На пороге стояла хозяйка, а рядом с ней я увидел ученика пекаря. В руках у женщины был кувшин и полотенце, а парень держал таз с водой.
— Знаю, что вы всегда приводите себя в порядок с дороги.
— Благодарю, мадам Бове.
Поставив все это на стол, они вышли. В кувшине была горячая вода. Кое-как вымывшись и переодевшись во все чистое, я отдал грязную одежду хозяйке, дав мелкую монету.
