Смех соседа или соседки, кто уж там такой злой сидел, вызывал раздражение. Пожелав ему приступа кашля, девушка умудрилась подняться на колени и поползла под оконце. Может хоть там воздух смилуется над ней.

— За всё ответишь, тварь! Гореть тебе на костре! Гореть! — завыл сумасшедший голос. Звук эхом отдавался в пустоте, бился о каменные стены, осыпая осколками пол. В очередном приступе кашля скрутило исчадие ада из противоположного угла. Надрывным, словно лёгкие вместе со злобой горлом идут.

Где-то вдалеке скрипнула дверь, и слабый огонёк пробил тьму.

— Топ-дзынь. Топ-дзынь, — несколько пар тяжелых сапог со шпорами спускались по лестнице.

Огонёк приближался, рос, пока не высветилось усатое лицо солдата, несшего чадивший факел. Морщины изрезали его лицо. Он сердито хмурился. Ему давно пора на отдых, всё тяжелее спускаться в нижний ярус тюрьмы, где сидели самые опасные преступники — душегубы и ведьмы.

За ним в свете проступили ещё два усатых лица, но помоложе. Бравые парни открыли дверь камеры. Шагнули внутрь.

— Пришел твой час, ведьма, — прошипел светловолосый и плюнул в лицо Веселины.

Цепь отпустила руку и со звоном ударилась о каменный пол. Солдаты схватили девушку под руки и поволокли вон. Злой кашель остался в темноте, гнить заживо.

Казалось, что лестницы и коридоры никогда не закончатся. Они все шли и шли за старым солдатом. Точнее Веселина висела на руках мужчин. Ноги волочились по холодному полу. Болело всё тело, каждая его клеточка, туманя голову, которая безвольно болталась на груди. Волосы слипшимися прядями свисали вниз. Длинные, светлые.

— Это всё нереально. Надо проснуться. Надо просто проснуться, — повторяла Веселина.

Очередная лестница, коридор и поворот. И вот они уже стоят перед массивной окованной железом дверью. Щёлкнул засов. В лицо ударил холодный воздух. Девушка задохнулась от неожиданности.

— Отмучилась, — старый солдат посторонился пропуская, перекрестился сам и перекрестил в спину Вселины.

На улице гудела толпа. Утро только-только подернуло розовой дымкой черепичные крыши домов. Отовсюду слышались ругань и крики. Заплакал ребенок. Увидев узницу, толпа затихла, а потом взорвалась яростными проклятиями. И было в тех проклятьях столько страха и ненависти, что казались они осязаемыми.

— Ведьма! Проклятая. Подстилка дьявола! Сжечь ведьму! Сжечь! — крики сначала рвались по одному, нарастая, объединялись в большой ком, пока не превратились в гудящий желчный улей.

Слова смердящих незнакомцев стегали, оставляя невидимые шрамы. Веселина сжалась. Не понимала она, что происходит. Паника придала силы, и девушка рванулась из рук солдат. Не ожидая сопротивления, выпустили они узницу. Упала Веселина в холодную грязь лицом.

Это ещё больше раззадорило толпу. Вместе со словами в ведьму полетел лошадиный навоз, гнилые помидоры, тухлая рыба плюхнулась в лужу перед лицом. Камень рассек кожу на лбу. Струйка тёплой крови залила левый глаз. Солдаты смотрели и не мешали, давая людскому гневу выплеснуться.

— Ведите её! — властный окрик оборвал глумление толпы.

Люди было затихли, но когда ноги Веселина коснулись деревянного помоста, ненависть словами обрушилась с новой силой. Упала на плечи. Сдавила, мешая вдохнуть. Тело отказывалось слушаться, а разум понимать происходящее.

— Такого просто не может быть, — продолжала твердить Веселина.

Хрупкое тело привязали веревками к столбу — так что не двинуться. Вокруг обложили хворостом.

— Этим днем, четвертого июля тысяча шестьсот семьдесят седьмого года, Катарина Парс осуждена именем Господа нашего за насылание на город чумы и язв разъедающих. Она обвиняется в болезнях и смерти жителей. Дьявол заклеймил её тело и её душу. И только огонь станет очищением, чтобы вернуть заблудшую в руки Господа нашего.

Высокий дородный мужчина в черной рясе зачитывал текст с коричневого листа. Толпа затихла, жадно ловя каждое слова.

— Катарина Парс, за свои злодеяния ты приговариваешься к смерти через сожжение на костре. Да поможет тебе Бог.

Толпа взревела.

— Это просто кошмар. Я должна проснуться, — ужас плескался в глазах, зрачки расширились.

Огонь факела коснулся вязанки у ног, весело запрыгал по веткам, образуя жаркий круг. Дым поднялся клубами, полез в глаза, просочился в нос и рот.

Толпа бесновалась.

Девушка закашлялась.

— Это все нереально. Мне же не больно. Это только сон, всего лишь сон.

Пламя прыгнуло на подол платья и поползло вверх. Когда-то красная ткань чернела и исчезала в огне. Опаленные волосы закручивались, словно листочки молодого папоротника, и осыпались.

— Не-е-е-е-ет! — крик разлетелся над площадью.

____________________________

*Роло (от Ролло) — прославляющий.

Глава 13

К пылающей телеге теснили Сумрачные воинов. Казалось людям, чем больше рука рубила и колола, тем больше становилась клубящаяся масса.

— Не-е-е-ет! — громкий крик ударил в спину, повалил с ног, ворвался в головы. Попадали воины, теряя мечи, зажимая уши руками. Из-под ладони Вегарда, оказавшегося ближе всех к эпицентру звука, потекла струйка крови.

Звуковая волна пошла в стороны, разрезая Сумрачных, словно острый нож сало. В небо взметнулось облако пепла. Зашумел лес, прижало к земле молодые деревья, ломались и летели на землю сухие ветки старых великанов. Лошади понеслись прочь в ужасе.

Веселина сидела, истошно крича. Не хватало воздуха. В своем сознании она горела. Горела заживо.

Одним прыжком достал её Фолкор. Сдернул с головы одеяло. Их глаза встретились. Крик замер на высокой ноте и затих. Захрипела Веселина, царапая до крови горло, в надежде вдохнуть.

— Дыши! — ярл хлопнул по спине ладонью, закашлялась она, выгоняя из легких дым, повалилась на землю. Её вырвало. Чёрная слизь потекла по подбородку.

— Что это было? Точно Тор молотом по голове стукнул, а сирены песни свои дикие завыли, чтобы ума лишить, — воины с трудом поднимались, держась за голову. В ушах стоял гул. Вегард лежал без движения, все ещё зажимая уши руками.

— Их нет. Больше ни одного нет, — Йоран удивленно осматривался. — Ни одного Сумрачного.

Брошенный на землю звуком, Матс подскочил и кинулся к альве.

— Ты очнулась! Очнулась! — приговаривал он радостно. Только чёрный жеребец взирал на всех равнодушно.

Из темноты послышались стоны, и люди поспешили на помощь. Далеко в поле нашли двоих раненых. Планы Сумрачных — унести пленников не сбылись.

— Отдайте мне чужаков! — со стороны леса донёсся грубый рокочущий голос.

Мужчины снова образовали круг, ощетинившись мечами, закрывая раненых.

— Отдайте! И мы уйдем сегодня. Обещаю.

Воины молчали, только плотнее сжимая круг, в центре которого догорала телега. Своих не отдавали, никому и никогда.

Из леса снова выступили Сумрачные. Клубящаяся масса угрожающе окружала.

— Боги с нами! — отсветы угасающего костра, наложили тени на суровые лица.

Сумрачные кинулись вперед резко, безмолвно. Навалились. Потеснили было. Но круг быстро выровнялся. И снова закружил пепел под звон закаленных мечей.

Сквозь боевые крики людей прорвался рёв раненого зверя и часть Сумрачных разлетелась хлопьями, накрывая своих собратьев. Ещё минута и новая порция пепла разметало ветром. Сумрачных стало значительно меньше. Они уже не напирали, не давали, а уворачивались от ударов, целясь когтистыми лапами в горло.

Хлопок и еще группа Сумрачных исчезла. Клубящихся фигур осталось совсем немного. Воины с криков ринулись в атаку. Но не успел Фолкор занести топор для удара, как монстр перед ним осыпался к ногам. Ярл осмотрелся. Врагов не осталось.

На усталых лицах читалось недоумение и облегчение.

— Берегись, — предупреждение ярла оказалось своевременным.

В свет догорающей телеги со стороны леса прилетала мохнатая туша, распласталась безвольно по земле с вывернутыми конечностями. Сверху на него шмякнулась еще одна туша, а потом еще две — одна за одной.