— Показывай дорогу, — бросил Матс пареньку.

Он ухватил за гриву кобылку, что тянула телегу. Лошадка смирненько все это время шла себе за всеми без принуждения. Подгонять не приходилось. Вот и сейчас она послушно плюхала копыта на землю, в такт качая головой, но уже повинуясь руке. Не боевая лошадка, но рабочая. Матс похлопал по мускулистой шее. Погладил. Там, где пальцы прикасалась к телу животного, свет становился ярче и чище. Удовольствие подсвечивалось, распуская тонкие лучики как солнце в ясный день.

Свейн улыбался во весь рот, показывая миру отсутствие пары передних зубов. За свою короткую жизнь он уже успел хлебнуть горя. Отца убили клубящиеся демоны, и матери пришлось искать помощи у старшего брата. Сейчас они жили в Ньярдарене. Каждый лень приходилось много работать, доказать, что не зря он хлеб ест. Рука у дядьки была тяжелая, и упряжью отходить мог. Но Свейн не роптал и не жаловался. Кормили сыто, своя отдельная кровать и даже меч у него был. Дядька обещал и топор боевой сладить, с руническими ставами. Но его нужно было ещё заслужить.

— А вы откуда прибыли? Долгой была дорога? Видели Сумрачных? — Свейн шел спиной вперед, рассматривая рыжего мальчишку, покрытого веснушками. — Я просто таких как только раз за жизнь видел. Таких ярких, точно дневное светило по осени. А кто этот ярл? Почему он лысый? Лысые же только трэллы? А куда вы потом направитесь? А что у вас произошло, что вам лекарь нужен? На вас напали и вы сражались вместе с валькириями*?

Сыпал и сыпал парнишка вопросами. Споткнулся, шлепнулся задом на землю. Рассмеялся задорно. Смех разлетелся, ударяясь о бревенчатые стены домов, и взмыл вверх к наливающему чернотой небу. Подскочил малец как ни в чем не бывало поспешил вперёд, даже не отряхнувшись.

— Так откуда вы к нам заехали? — спросил он уже спокойней.

— С севера, — Матс отвечал нехотя. Подвижность Свейна утомляла. Матс казался себе взрослым и уже дряхлым.

— Сколько тебе зим? — не унимался сорванец.

— Больше тринадцати, — хотелось отмахнуться, как от назойливой мухи, что кружит над рыбой в жаркий день, и помолчать.

— А мне девять минуло. Свейном меня все кличут. Отца моего Сумрачные убили. Когтями разорвали грудь и вырвали сердце. Я видел, — малец рассказывал о смерти спокойно, точно о заурядном событии. Будто не отец погиб, а за водой с дырявым ведром сходил.

Матс пристыдился своих мыслей. Не ему одному на долю выпало видеть гибель близких.

— Моего отца тоже демоны убили и сердце вырвали. А мать унесли в гниль. Всего несколько дней минуло с того времени.

— Так значит мы с тобой похожи. В Ньярдарене каждая семья пострадала от клубящихся. У кого детей унесли, у кого мужей да жен убили. Я тут всё про всех знаю. Спрашивай коли интересно.

— Почему тогда люди не уходят с этих земель?

— А куда бежать? Гниль везде достанет. Лучше посмотреть врагу в глаза и гордо принять смерть в бою. Чем бежать и жить в страхе. Можно лишь отсрочить свою гибель, — гордо скала малец.

Он ткнул пальцем в сторону небольшого бревенчатого сруба.

— А вот и дом Хейды. Ух, и страшная же она. Один глаз у неё голубой, но блёклый, а второй — белый совсем, что у сваренной в крутом кипятке селёдки. Лицо её всё морщинами покрыто, точно земля в жару. Волосы торчат клочками в стороны. Весь дом её травами увешан. Боязно людям от неё. Но дюже её уважают. Любые хвори лечит, а мудрости её на несколько веков хватит, — выпалил на одном дыхании Свейн.

Малец постучал в перекошенную дверь. Дом ответил тишиной. Стук раздался с новой силой.

— Кто там на ночь глядя? Кх-кх. Совсем стыд потеряли. Ночами шляются, спать старухе не дают, — заскрежетал старческий голос.

Послышались шаркающие шаги. Дверь скрипнула, в темном проеме проступила сгорбленная тень. Хейда была именно такой, как описал Свейн, только волосы не клочками, а чесаные, длинные, почти землю метущие. Да и морщин не так много, как представлялось Матсу. Свет от нее исходил фиолетовый, с переливами.

— Нас бонд прислал. Сказал пришлых к тебе проводить. Им лекарь надобен.

— Бонд прислал, — старуха заворчала. — Ишь какой выискался, приказывает тут всем. Важный. Кто же в темень ходит? Али до утра терпежу нет?

— Нет у нас терпежу, бабушка, — Матс старался говорить уважительно. — Очень помощь ваша требуется. Сестра моя сильно ранена. Умереть может.

— Сестра, говоришь? — старуха сделал шаг назад, и дом поглотил ее. — Огонь принесу, да шаль накину. Студно на улице.

В доме загрохотало, зашуршало. В темноте родился свет. Снова загрохотало и старуха выругалась, вспомнив шкодного Локи*. Нервно хихикнув, Свейн сразу зажал рот ладошками. Сгорбленная Хейда вышла из дому, держа в одной костлявой руке факел, второй — опираясь на посох, что был выше её роста.

Точно в страшных сказках, подумал Матс, завороженный зрелищем.

— Держи, — женщина сунула факел Свейну. — Да смотри, не урони.

И добавила, зыркнув на Матса: — Показывай сестру.

Послушно мальчик прошёл к телеге. Старуха встала рядом. От нее приятно пахло травами, без старости и затхлости.

— Подсвети, балбес, — голос старухи замолодился, лишившись скрежета несмазанных колес.

Свейн подскочил с другой стороны телеги. Упёр рукоять факела в дно, чтобы держать было проще.

— Погодьте. Змею уберу, — спохватился Матс.

Змея лежала на привычном месте — на груди девушки. Её грязно-оранжевый свет проступал сквозь одеяло. Матс сунул руку, аккуратно нащупал гладкое тело, изо всех сил надеясь, что стражница его не цапнет, не воткнет в руку наполненные ядом клыки. Та и не думала нападать. Привыкла за пару дней маленькому человеку и к запаху его. Позволила взять себя в руки. Обвисла в ладони, только голову подняла осматриваясь, да непрестанно воздух проверяя.

— Ух, ты! — восхищенно выдохнул Свейн. В глазах мальца прыгали отсветы огня. — Красивая какая. Чо-о-о-орная.

Матс повесил змею на шею, словно веревку. Та изогнулась, устраивая поудобней.

— Кто, говоришь, твоя сестра? — блеклый глаз смотрел пронизывающе, вызвав холодок в позвоночнике.

— Я не говорил, кто она, — парень откинул шерстяное одеяло.

Свет дернулся — это Свейн чуть факел не уронил.

— Кто её так недобро мял да ломал? — узловатые пальцы ощупывали опухшее лицо Веселины.

— Мародеры. Убить хотели.

— Небось, напугала она их чем, коли так глумились. Не простая у тебя сестра. Чегой-то у неё с волосами? Красные какие. Кровь запеклась что ли?

— Нет. Ягодами мажет, чтобы росли лучше, — ложь легко сорвалась с губ.

— Ягоды. Странные ягоды. Ну да Один с ними, — бормотала старуху, продолжая осмотр. — Кто нос ей вправлял?

— Сам. Я сам, — смутился парнишка. — Он ещё щелкнул, когда на место встал.

— Правильно сделал. Учил кто?

— Нет. С перепугу я. И ветки наложил, там где переломы заметил.

— Вижу. Вижу. Не слепая, — старуха продолжала щупать безвольное тело. — Ничего. Жить будет. Помята сильно. Но ты всё верно сделал. Боги руки твои направляли да разум. Травку дам. Поить её будешь. Да мазь наварю, на лицо накладывать. Кости срастутся. А вот как разбудить сестру твою не знаю. Тут только на волю Эйр надеяться.

Хейда накрыла Веселину одеялом.

— Утром придешь. Отдам всё. А сейчас ступайте. Устала я. Отдых мне требуется. Ишь, молодежь. И сами не спят, и другим не дают.

Женщина зашаркала в избу. Дверь жалобно скрипнула, и наступила тишина. Мальчишки переглянулись. Свейн пожал плечами. Сунул факел в бочку с водой, что стояла у плетня. Тот зашипел грозно и потух.

Всю обратную дорогу молчали. Ночь накрыла деревню неожиданно, упав сверху. Сквозь ставни их окон домов лился тусклый свет.

Матс поплотнее запахнул плащ, прячась от ночной свежести. Свейн же, казалось, не замечал, что похолодало. Он скоро шагал вперёд, точно бежал от увиденного.

_________________________________

*Гард — огороженное подворье, усадьба. Несколько гардов составляли деревню.