Джо прикрепляет инструкцию по оказанию первой помощи из аптечки к доске для заметок (на случай чрезвычайной ситуации), как вдруг ей вспоминаются слова Малкольма, произнесенные вполголоса: «И я очень ему благодарен, потому что мне совсем не хотелось умирать».

Что Малкольм имел в виду? Какое-то время женщина смотрит на доску с пришпиленными календарем, началом письма «дорогой Джиане» и инструкцией. Четверть доски уже занята. Из головы Джо все никак не выходят эти слова: «Мне совсем не хотелось умирать».

Задел ее вовсе не смысл этих слов, а скорее интонация, с какой они были сказаны. Когда Малкольм говорил это, он был… как бы… удивлен, что ли.

Тут сам собой напрашивается еще один вопрос: а что, было такое время, когда Малкольм хотел умереть? Джо вспоминает, что, услышав слова Малкольма о смерти, Беглянка-викарий едва заметно покачала головой. Неужели она тогда подумала о том же самом?

Спустя несколько дней, готовясь к ужину с Ландо и Эриком-викингом, Джо продолжает раздумывать над словами Малкольма. Кроме того, в эти последние несколько дней ее мучает еще одна мысль: внушив себе, будто без Джеймса ей нет никакой жизни, не преисполнилась ли Джо к самой себе унизительной жалостью?

Может быть, она просто устала упиваться собственными страданиями (и поняла, что это тяжкий труд), но ее пульс учащается в тот момент, когда рука касается плотно облегающего фигуру платья изумрудно-зеленого цвета. Джо испытывает нарастающее возбуждение от мысли о предстоящем вечере. Не исключено, конечно, что возбуждение связано с возможностью снять наконец джинсовый комбинезон. Кстати, Джеймсу это платье почему-то никогда не нравилось. Джо добавляет последний штрих – красит губы ярко-розовой помадой. Она тоже никогда не нравилась Джеймсу.

До итальянского ресторана, куда ее пригласили Ландо с Эриком, можно дойти пешком, но он расположен в том районе Лондона, где Джо прежде никогда не бывала. По пути к нему Джо понимает, что совсем еще не видела города.

В одно из первых своих воскресений на новом месте женщина набралась смелости, села в автобус и прокатилась до самого центра города. В первые минуты своего путешествия на двухэтажном автобусе Джо испытала радостное возбуждение при виде городских улиц. Но затем оно сменилось осознанием своего одиночества и бесцельности бытия в толпе лондонцев и внимательных, серьезных туристов. Чуть позже, не найдя обратный автобус, Джо решила попробовать добраться на подземке и в результате совсем заблудилась, не зная, на какую ветку Северной линии ей надо сесть. Она стояла на платформе, пытаясь разобраться в указателях, и боролась с нарастающей паникой, которая сделала из нее круглую дуру и начисто лишила смелости попросить у кого-нибудь помощи.

Это воспоминание снова лишает ее присутствия духа и уверенности в себе, которые Джо ощутила было, надев зеленое платье. Она не может выдавить из себя ни слова и молча идет рядом с двумя мужчинами: стройным и подтянутым Ландо и шагающим враскачку, словно корабль на волнах, Эриком-викингом. Неожиданно ее телефон издает звук уведомления. Чтобы выиграть немного времени, Джо смотрит на экран. Сообщение от Люси: «Очень понравилась твоя идея научить полицейского писать. Жду продолжения рассказа. Целую, Люси».

Значит, письмо благополучно дошло до адресата. На душе становится легче.

Джо размышляет об удивительных коммуникативных способностях Люси. Она легко может завязать разговор с любым встречным-поперечным, не говоря уже о том, чтобы задать вопрос незнакомому человеку, – для нее это раз плюнуть. Джо вспоминает, как прежде она пробовала подражать своей лучшей подруге (как и в случае с комбинезоном), особенно когда попадала в неловкие ситуации. И всегда думала: а что бы сказала на это Люси?

Сейчас канун Ночи Гая Фокса[9]. Над стоящим перед ними зданием в холодном ноябрьском небе взрывается фейерверк, и Джо наконец решается задать своим спутникам вопрос:

– Какие три вещи в жизни кажутся вам переоцененными?

Мужчины с радостью подхватывают предложенную тему. И когда все трое добираются до ресторана, вопрос оказывается проработан вдоль и поперек.

Ответ Ландо: фейерверки, завтрак в постель (в этом пункте Эрик с ним решительно не согласен) и Бог.

У преподобной Руфи, по мнению Джо, явно было бы что на это сказать, зато вот Малкольм наверняка радостно похлопал бы Ландо по спине (если, конечно, представить, что Малкольм на это способен).

Ответ Эрика-викинга: икра, походы по магазинам и эмодзи.

И прежде, чем Джо успевает ее осознать, в голове проносится мысль: с этим вполне можно жить.

Она предлагает свой вариант: макаруны[10] (что, с точки зрения Ландо, далеко не бесспорно), индейка (что, с точки зрения Эрика, также далеко не бесспорно) и футбол (что далеко не бесспорно, с точки зрения обоих мужчин).

Вероятно, прежде в здании ресторана располагалась библиотека – все стены до сих пор уставлены книгами в толстых прозрачных пластиковых обложках. Джо подозревает, что название ресторана – «Ла Библиотека» – отнюдь не случайно. Сидя за столиком, Джо с досадой оглядывает интерьер ресторана: увы, книги в этой библиотеке никто никогда не прочтет. Впрочем, досада быстро улетучивается. С унылой физиономией сидеть между Ландо и Эриком просто невозможно.

С первого взгляда видно, что они давно знают друг друга и теперь то язвительно подначивают один другого, то превозносят достоинства друг друга чуть ли не до небес. Ландо рассказывает Джо про свои путешествия, которые помогли ему вырасти как мастеру татуировок (именно тогда он познакомился со своей женой, болгаркой по имени Саша). В этот момент Эрик просит Ландо показать в телефоне фотографии набитых им татуировок.

Это настоящие произведения искусства.

Каждый знаменитый художник, продолжает Эрик, становится известен благодаря своему неповторимому стилю, причем одни берут своеобразным колоритом, другие – реалистичной манерой, третьи черпают вдохновение в той или иной тематике. Например, в аниме или в символике маори, в пиратах или в диснеевских мультиках. Ландо работает в основном с черными чернилами, но иногда любит добавить цвет.

– Напоминает работы Бэнкси[11], – замечает Джо.

– Вот так-то, понял, приятель? – восклицает Эрик и хлопает Ландо по плечу.

Потом за дело берется Ландо, подвергая безжалостной критике все, что имеет отношение к Эрику: начиная с размеров и стиля его одежды и кончая его неспособностью вовремя открывать свой магазин. И вдруг тут же, не переводя дыхания, сообщает Джо, что, случись с ним беда, он первым же делом обратится именно к Эрику и что Эрик в канун Рождества всегда работает в благотворительной организации «Кризис», бесплатно проверяя зрение бездомных и изготавливая им очки.

Здесь Эрик перебивает своего друга, обзывая его эспаньолку козлиной бородой, и настаивает, чтобы тот наконец отпустил нормальную бороду.

И в эту минуту – все уже успели осушить по нескольку бокалов вина – Джо вдруг восклицает:

– Но я же вас видела!

Оба собеседника, изумленно уставившись на нее, умолкают.

– Я вас видела, – повторяет она, глядя на Ландо, – в оптике. Вот почему я подумала, что вы и есть хозяин магазина.

– Этому бедняге тоже нужна моя помощь, – говорит Эрик, качая лохматой головой. – Он же у нас слепой как крот.

– А тебе нужна помощь опытного парикмахера, – парирует Ландо. – Эрик и сам носит контактные линзы. А лично я не тщеславен и плохого зрения не скрываю: когда работаю, надеваю очки.

– Я не могу без контактных линз. Я ведь занимаюсь спортом, – сообщает Эрик серьезным тоном.

– Правда? И каким же? – интересуется Джо.

В ответ оба громко хохочут, и женщина чувствует себя полной дурой, а потому не настаивает на ответе.