Да и среди прочих магов его профессия считалась… ну, не особо престижной. Ой, да что там, однажды в Вирнанне его вообще погнала прочь местная ассоциация колдунов, когда Рута для устрашения градоправителя поднял небольшой погост. Маги не оценили демонстрацию его возможностей и отказали ему в месте и какой-то жалкой тысяче арданов ежемесячно.

А можно подумать, ему было легко на жизнь зарабатывать! Если честно, последние полгода он вообще перебивался тем, что подносили ему покойники. И кто сказал, что это разграбление могил? Они сами дарили ему перстни, а порой даже схроны своих богатств указывали.

И вот он наконец оказался в мире, где нет магов, равных ему, великому Амарутанису, а какая-то Зазнайка обращается с ним, словно с паршивой собакой!

Нет, долго это продолжаться не может! Завтра же он найдёт себе нового слугу, который осознает всё его величие и в лепёшку разобьётся ради нового властелина этого убогого мира! Ну, после ужина, а то Зараза ему хинкали вечером обещала, а они оказались даже вкуснее жареных пельмешечек…

И мироздание вняло его мольбам, подарив на следующий день нового чудесного и послушного слугу. В сравнении с которым эта Заноза и рядом не стояла!

Где ютилась сама Зараза, Рута не знал, но в том же высоченном зеркальном замке, где жил он сам, у неё имелась каморка. «Помещение свободного назначения, — ворчала она. — Ещё на этапе котлована взяла, ничего вы в инвестициях не понимаете. Вот под офис и пригодится, босс, а то серьёзных людей даже принимать негде. Не в ваш же будуар с коллекцией кружевных шемизеток их вести». Местную моду Рута отказывался понимать наотрез.

Хорошенько отоспавшись, Рута проголодался и спустился к «офису» — так Зараза называла клетушку на первом этаже замка, на двери которой отныне красовалась табличка: «ООО „Жизнь после смерти“. Деликатное решение наследственных дел и расследования любой сложности».

У открытой двери топтались два бритоголовых молодчика, не решаясь войти. Рута прислушался, держась на расстоянии. В кабинете стучала по клавишам Зараза своими острыми красными коготками, постоянно сверяясь с бумагами; напротив её стола виднелись два гостевых кресла. И ещё нестерпимо пахло вкусным кофе.

— А у Сатаниста губа не дура, — присвистнул один, оценив длинные ноги, виднеющиеся из-под стола. — Такую секретутку себе отхватить…

— Слышь, фильтруй, чо лепишь, — накинулся на коллегу знакомый Руте по недавнему делу Толян. — Не секретутка, а личный помощник широкого профиля. Диплом Эм-би-эй — эт тебе не хрен собачий. И Сатанист тут не центровой: все базары с ней рулить надо, усёк? Иначе не выгорит ни хрена. И смотри мне: чтоб со всей уважухой к бабе, а то Чека нас обоих за яйца подвесит…

Он бочком вошёл в кабинет — иначе собственные габариты не позволяли вписаться в узкий проём — и заискивающе улыбнулся. Зараза оторвалась от бумаг и строго взглянула на посетителей.

«Это кто тут 'не центровой»⁈ — мысленно вскипел Рута. Перед какой-то Заразой трясутся, а не перед ним, великим Амарутанисом⁈

— Добрейшего вам денёчка, Забава Ильинична, — очень вежливо произнёс Толян. — Вот, узнать зашли, не найдётся ли у вас в графике местечко для Алексея Васильевича пораньше. А то вот напарник у меня внезапно сменился, сами видите…

— Доброго, Анатолий Сергеевич, — сочувственно кивнула Зараза. — Как же это Татарин не уберёгся? Он мне казался таким осторожным молодым человеком…

— Чо?.. А! Не! — облегчённо выдохнул Толян. — Татарва в отпуске, с ним ваще всё пучком. А откинулся свидетель один. А вот вопросики к нему остались… Вы уж, Забава Ильинична, посодействуйте, а? А то горит вопросец…

— Плюс двадцать процентов за срочность, — деловито ответила Зараза. — Сегодня вечером можно устроить сеанс. Только ужин для господина Нортвича обеспечьте, а то мне придётся отменить сегодняшнюю бронь в ресторане, а я уже пообещала ему лучшие хинкали в городе. Труп, кстати, где? Надеюсь же, не с собой приволокли на этот раз?

— Что вы, Забава Ильинична, — смутился Толян. — Чо там, усекли уж с прошлого раза… Вы уж простите, это мы тогда не подумавши…

— Э-ээ! — заорал Рута, не выдержав. — Презренные! Как смеете вы вступать в сговор за спиной своего господина! Развоплощу!

И заискрил фиолетовыми молниями из ухоженных пальцев. Толян вжался в стену. Его напарник медленно закрыл глаза и сполз на пол.

— Не обращайте внимания, Анатолий Сергеевич, — спокойно сказала Зараза. — Господин Нортвич просто ещё не выпил свой утренний кофе. Ваш латте на столе, босс.

— Да как ты смеешь!..

— И пироженка. Босс, побудьте зайчиком пять минут, я же для вас денежку зарабатываю.

— Бесишь, — прожёг её Рута взглядом, отхлёбывая божественный напиток.

— Знаю. Так что за свидетель, мальчики? — обратилась она к посетителям. — И почему откинулся?

Толян виновато отвёл глаза. Но под пристальным взглядом Заразы всё же промямлил:

— Да это я тут накосячил малёхо… Шеф сказал присмотреть за терпилой недельку, пока дела не порешаются. Показания должен был дать, как слушание назначат. А я на второй день его грохнул. Ну, честно, Забава Ильинична, сил уже никаких не было! Выбесил!

Рута многозначительно взглянул на Заразу. Осознаёшь, мол, моё великодушие? А вот Толян на его месте тебя сразу придушил бы.

— И чем же выбесил? — насмешливо спросила Зараза. — Кто такой?

— Да он из этих… — с отвращением сплюнул Толян. — Как их там, жополизов… Эффективный менеджер, во.

Хинкали Рута тем вечером всё же поел. Бандиты просто притащили шеф-повара того ресторана, куда обещала сводить Зараза, в особняк Чеки. И только поэтому он не разрушил этот бренный мир до основания. И даже милостиво поднял труп, который тут же дал показания в присутствии двух стражей порядка, даже не заподозривших в этом расчудесном человеке умертвие.

Душа Руты пела. Ибо даже эти мешочки теста с вкуснейшим бульоном, в котором плавала идеальная смесь говядины, баранины, кинзы и перца, меркли на фоне того подарка, что преподнесла ему судьба.

Потому что в лице этого презренного поднятого человечка он наконец обрёл слугу, достойного служить ему — великому и ужасному Амарутанису, властителю умертвий и душ.

«Вот оно, — упивался чувством собственной значимости великий и ужасный Амарутанис Нортвичен-Веген Шантиран, властитель умертвий и душ. — Так и должен жить некромант: в роскоши и почёте, пока презренные слуги славят своего господина и ломают головы, как бы ещё ему угодить…»

— Ноги убрал, паразит! Ишь, расселся тут, ирод! — по щиколоткам Руты больно ударило что-то жёсткое и мокрое. — Натоптал-то! И опять своей волоснёй слив забил, шлёндра косматая! И-ии, Сталина на тебя нет!..

— Прочь, рухлядь! — взревел Рута, оторванный от приятных размышлений. — Развоплощу!

— Нет, вы гляньте на него! — Октябрина Леонидовна бросила швабру и упёрла руки в боки. — Добро б девкой был, косами-то трясти! Ноги поднял, пока за те косы не оттаскала! Развоплотит он! Развоплощалка ещё не выросла! Выискался, ишь! А унитаз за тобой кто мыть будет, если развоплотишь? Трясти-то ты всяким горазд, не только косами!..

Пристыженный Рута молча поднял ноги, и Октябрина Леонидовна ожесточённо заелозила шваброй под столом, не переставая злобно ворчать. Проще было вытерпеть эти десять минут позора, чем признаться в собственном промахе. Тем более что на Октябрину Леонидовну его магическая сила практически не действовала.

Ту самую бабку, которую Рута по неосторожности сбил, а после сразу поднял, отыскала Зараза. Ну, когда ещё работала у него. Октябрина Леонидовна каждое утро следовала собственному расписанию: трамвай, «Пятёрочка», скидки, поликлиника, «Понять и простить» по Первому каналу.

— Да ну нафиг, — устало потёр глаза участковый терапевт, когда однажды не обнаружил у постоянной посетительницы кабинета ни давления, ни пульса, ни сердцебиения.

Тем не менее бабка была живее всех живых — снова устроила скандал в очереди, хотя её талон был на гораздо более позднее время. Поэтому врач привычно выписал аспаркам и рекомендовал неспешные прогулки на свежем воздухе. А следом написал заявление на внеочередной отпуск.