– Здравствуй, Карл! Как здоровье? – нарушил тягостное молчание Бенедикт, почтительно склонив голову перед стариком.
– Не дождешься, – надтреснутым, но на удивление бойким голосом отозвался жрец Бриггер, одарив его щербатой улыбкой. – Рорх заждалась меня на Суде Богов, но я не очень-то тороплюсь на встречу с ней.
Он приподнялся с кресла, выказывая уважение своему посетителю, и протянул подрагивающую от старости руку. Бенедикт пожал ее и услышал хруст суставов, когда Бриггер с облегчением опустился обратно.
– Чем дольше ты протянешь с этой встречей, тем лучше, – кивнул Бенедикт. – Но я спрашиваю не из вежливости, Карл. Выглядишь ты неважно.
– Доживи до моих лет! Я посмотрю, как ты будешь тогда благоухать здоровьем, – проворчал Бриггер. – Если говорить начистоту, то и ты выглядишь паршиво.
– Помилуй, мы только с дороги! – отмахнулся Бенедикт. Он не хотел развивать эту тему, поэтому отступил в сторону и позволил старику рассмотреть Киллиана. – Ты, к слову, помнишь жреца Харта?
– На память я еще не жаловался, – бросил Бриггер, придирчиво щурясь. – Смельчак из Талверта, которому пришлось доказывать свою человечность, порезав руку над моим столом. Громкая вышла история.
Отчего-то упоминание «громкой истории» задело Бенедикта.
– Странно, что я об этом ничего не знал, пока Харт сам не рассказал мне, – заметил он.
Карл Бриггер отмахнулся.
– Ты всегда слишком ревностно относился к службе, Бенедикт. Всё знать и везде поспевать невозможно. Да и не нужно. – Он откинулся на спинку кресла. – Дай угадаю: ты хочешь записать его в свою команду?
– Для начала я хочу его обучить, как подобает. В Олсаде, если хочешь знать мое мнение, просто отвратительно готовят жрецов, они ни на что не годятся.
Бенедикт почувствовал, как обиженный взгляд Киллиана обжег ему затылок, но предпочел это проигнорировать.
– Да, я получил сообщение Урбена о смерти его людей. Но, насколько я понял, всему виной в Олсаде была не неподготовленность жрецов, а чрезвычайные обстоятельства.
– Как раз об этом я и хотел с тобой поговорить.
Сердце Бенедикта забилось чаще от волнения. Каждый день в дороге он мысленно готовил себя к этому разговору и не представлял, что услышит в ответ на свои вопросы. Бриггер не выглядел обеспокоенным в связи с отчетом из Олсада, и именно это сейчас настораживало. Если все под контролем, и прорывы данталли сквозь красное для Культа не новость, почему тогда он – Бенедикт – ничего об этом не знал? Если же Карл попросту не осведомлен о возможностях этих монстров, стоит начать всерьез опасаться за его здоровье, потому что новость будет ошеломляющей.
– Я так и понял, – посерьезнел Бриггер, указывая Бенедикту на кресло прямо напротив стола. – И, чувствую, разговор будет непростой, поэтому лучше присядь. Жрец Харт, ты тоже. Стул у стены. Возьми его и сядь рядом с нами. – Старик понимающе кивнул, глядя на Бенедикта. – Я так понимаю, ты не собираешься держать от него в тайне то, что здесь услышишь?
– Правильно понимаешь, – ответил тот, не в силах отделаться от дурного предчувствия.
– Что ж, так тому и быть. Начнем с того, что наши агенты в дэ'Вере в связи с этим случаем направили для тебя подробный отчет о семействе Дэвери. Я его отложил, сможешь изучить, когда сочтешь нужным.
Бенедикт нахмурился, не обрадовавшись перемене темы.
– Это подождет, – сказал он. – Карл, ты ведь получал все мои запросы о поднятии архивов Культа на предмет прорывов данталли сквозь красное?
Старик почти равнодушно кивнул.
– Разумеется. Все подобные запросы проходят через головное отделение. Тебе ли не знать, Бенедикт? К слову, все нужные сведения уже должны были прийти твоим людям в Олсад. Через эревальну я направил им указ не распространять полученную информацию, дабы не поднимать среди наших людей лишнюю тревогу. Урбен тоже получил такое указание.
Бенедикт изумленно вскинул брови, не поверив собственным ушам.
– Будь я проклят! Ты знал?!
Киллиан, сидевший все это время без движения, вздрогнул от резкого выкрика своего наставника.
– Не нужно этого обличительного тона, Бенедикт. – Бриггер жестом призвал к спокойствию. – О том, что прорывы данталли сквозь красное изредка случаются, я, разумеется, знал. И хотя сообщение Урбена было весьма расплывчатым, я прекрасно понял, что именно такой прорыв послужил причиной смерти олсадских жрецов.
Бенедикт громко выдохнул, с трудом справившись с нахлынувшей злостью.
– Потрясающая проницательность, – процедил он.
– Не горячись, – примирительно сказал старик, пожав плечами. – Поверь, мне это событие тоже видится весьма прискорбным, но такое случается. Жрецы гибнут. Причем не только в момент прорывов сквозь красное. Существа, за которыми мы охотимся, и без того очень опасны, и каждый из погибших в Олсаде осознавал риск, когда вступал в Красный Культ.
– Верно, – сказал молчавший до этого Киллиан. – Но все мы считали, что цвет наших одежд для данталли непроницаем, это вбивали нам в головы во время обучения. А выходит, что это не так.
Бриггер устало потер переносицу и глубоко вздохнул.
– Это так, – возразил он. – В большинстве случаев. Данталли прорывались сквозь красное не более десятка раз за последние триста лет, когда находились во власти неконтролируемого страха или отчаяния. До подобного состояния доходили все демоны, бывавшие на наших допросах, но разве всем им удавалось совершить прорыв? – Он дождался, пока его оппоненты отрицательно покачают головами в ответ, и завершил свою мысль: – Как я уже упоминал, подобные прорывы происходят изредка.
– Настолько, что об этом меньшинстве случаев было решено попросту не сообщать? – угрожающим низким голосом произнес Бенедикт.
– Цитирую тебя: потрясающая проницательность, – невесело усмехнулся Бриггер.
Бенедикт сжал руки в кулаки, резко поднявшись со своего места и упершись в стол главы Культа.
– Проклятье, Карл, и как это понимать?!
– Как превентивные меры против излишнего суеверного страха перед данталли, которым и без того пронизана вся Арреда. И пока эти меры, принятые, к слову, задолго до меня, приносили свои плоды. Наши жрецы и без того понимают, что борются с опасными существами, но они идут на этот риск и зачастую выходят победителями – красные одежды дают им достаточную защиту.
– Достаточную, но не полную, и об этом стоило предупредить! Нам с самого начала обучения вбивали в голову заведомо ложную информацию! – с жаром воскликнул Бенедикт.
– Поверь, если б все жрецы знали о возможности прорыва, они содрогались бы от страха перед каждым данталли и излишне осторожничали, даже там, где это не нужно. А практической пользы от работы всего Красного Культа было бы в разы меньше. Ты это понимаешь?
– Понимаю, – нехотя ответил Бенедикт. – Но хоть старшим жрецам ты обязан был сообщать о прорывах! В Олсаде ни Леон, ни даже я не были готовы к такому повороту событий!
Бриггер поджал губы и соединил подушечки пальцев.
– Некоторые старшие жрецы прекрасно осведомлены об этой проблеме.
– Но я в их число не вхожу? – вспыхнул Бенедикт.
– Не входишь, – кивнул старик. – По подобным случаям созывается специальная комиссия, состоящая из старших жрецов крупных отделений Культа…
– … вроде Хоттмарского…
– … с большим опытом…
– … вроде моего…
– … и меньше занятых в оперативной работе, Бенедикт, – стерпев то, что его неоднократно перебили, закончил Бриггер.
На несколько мгновений кабинет погрузился в звенящую тишину. Бенедикту казалось, что его бешено колотящееся сердце, каждый удар которого отдавался в висках, слышат все присутствующие.
– Я тебя правильно понял: ты не говорил мне, потому что не хотел, чтобы я осторожничал на оперативной работе? – с трудом сохраняя голос ровным, спросил он.
Взгляд тусклых глаз Карла Бриггера сделался холодным и колким.
– Я не говорил тебе, потому что не видел в этом смысла. Что бы изменилось, знай ты об этих редких случаях, Бенедикт? – с нажимом на слово «редких» спросил он. – Позволь предположить: твое возросшее с годами чувство справедливости заставило бы тебя разнести эту тревожную весть по всей Арреде, причем не только среди жрецов Культа. В итоге данталли стали бы предметом всепоглощающего ужаса – даже у мирного населения, и пользы от этого не было бы никакой. Это притом, что сам ты вряд ли бы всерьез осторожничал. Напротив, я уверен, ты бросался бы на охоту с еще большим рвением, потому что смерти ты никогда не боялся, и те, кто следуют за тобой, тоже не боятся ее.