– Убирайтесь, истеричка! – звенящим от негодования голосом произнесла она.

– Уберусь, не волнуйтесь. – Я подхватила шубу и начала надевать её, направляясь к выходу.

– Я этого так не оставлю, – прошипела она мне вслед. – Вы потеряете не только мой заказ, но и вообще работу.

Я бросила на неё злой взгляд через плечо:

– Вам мужа моего мало, так хотите меня ещё и без работы оставить? – Я увидела, как она замерла, будто впервые задумавшись над своими словами. – Не волнуйтесь, – сказала я. – Костик теперь весь ваш будет. И днями, и ночами. Радуйтесь, старая вы кошелка.

– Ну вы и дрянь! Вы зря со мной связались. – Глаза ее сузились и теперь в них читалась явная ненависть.

– Да пошла ты к черту со своими угрозами, – крикнула я.

Я с силой захлопнула за собой дверь и побежала к машине, стоящей чуть в стороне, в темноте навеса. Интересно, если бы Костик разглядел номера, он бы свалил сразу? Конечно! Трус! Трус и предатель!

Я села за руль и уже через минуту выехала с участка Снежаны, которую теперь язык не поворачивался называть по имени отчеству. Господи! Он не просто мне изменил с кем-то там. Он завёл постоянную любовницу. Любовницу, которая называла его мужем, супругом, а он, как он там её назвал? Малыш? Снежана старше его лет на пятнадцать. Малыш! К тому же она была в положении! Беременная любовница моего мужа только что выставила меня вон и грозилась лишить работы. Нарочно не придумаешь.

Я не верила, что это происходит со мной, что все только что произошедшее было правдой. По щекам потекли слезы, глаза застило так, что я почти не видела дороги. Мне пришлось притормозить на обочине и подождать, пока рыдания, давящие грудь, не вырвутся наружу.

Я все эти годы была с ним. Радовалась его победам, переживала, когда он попал в аварию, места себе не находила, когда мы узнали, что не быть ему больше спортсменом. Я терпела его агрессию, скандалы, депрессию, безразличие. Потому что думала – мы семья. В горе и в радости. В горе и в радости, черт возьми!

И что в результате я получила? Четыре года Костик, как оказалось, жил на две семьи. Сейчас, пока я плакала, сидя в машине, в голове всплывали все ситуации и моменты, которые, наверное, должны были меня насторожить, но почему-то не настораживали. Его вечное нежелание слишком много времени проводить с Викой. Костик постоянно ссылался то на одну причину, то на вторую. А все ведь было так просто: в то время, когда я просила его посидеть с дочерью, он не мог, так как уезжал к Снежане. Все эти участившиеся обиды, и как результат – ночевки у Вадика. А Вадик, гаденыш, наверняка все знал и покрывал Костика.

Сволочь, какая же он сволочь.

Я вытерла остатки слез и услышала, как звонит мобильник.

– Привет, подруга, – раздался радостный голос Машки.

– Привет, – всхлипнула я.

– Так-с, спокуха! – сразу сориентировалась Машка. – Что стряслось?

– Ой, Маш. Кажется, конец света.

– Ну, понятно, Костя в очередной раз учудил, – протянула она. – Ты где?

– В машине, – снова начала рыдать я.

– Так, прекращай реветь и давай ко мне. Вика ведь у твоих?

– Ага.

– Вот и отлично. Тогда давай, вытирай слезы, и я тебя жду.

К Машке я приехала в таком раздрае и с таким заплаканным лицом, что та, ни слова не говоря и ничего не спрашивая, даже не дождалась, пока я сниму шубу, тут же прижала меня к себе. На плече подруги я разрыдалась ещё сильнее и плакала до тех пор, пока не поняла, что если сейчас же не скину верхнюю одежду, то упаду в обморок от духоты.

– Ну, наплакалась? – спросила Машка. – Тогда пошли на кухню.

– Сначала умоюсь и переоденусь, – последний раз всхлипнула я.

Машка вручила мне спортивный костюм, который держала специально на те редкие случаи, когда я оставалась у неё на ночь. Я быстро скинула свою одежду, влезла в более удобную домашнюю, потом прошла в ванную и тщательно смысла остатки расплывшегося макияжа. Смотреть на своё отражение не хотелось: красные глаза, огромный опухший от слез нос, искусанные губы.

– Есть будешь? – спросила подруга, когда я появилась в кухне.

– Ой, какой тут есть, – махнула я рукой.

– Тогда будем пить, – безапелляционно заявила Машка и налила два стакана виски – мне побольше, себе поменьше.

Через час я рассказала Машке и про измену Кости, о чем она не знала, и про его нежелание искать работу, и про отсутствие у нас в последние месяцы близости – про это подруга, конечно, была в курсе. Секретов у нас друг от друга не было.

– Лад, ну что я тебе могу сказать? – вздохнула Машка, когда мой словесный поток наконец-то иссяк. – Если честно, я всегда ожидала от Костика что-нибудь этакого. Он, конечно, совсем скот. Ну ладно, изменил. Все мужики одним миром мазанные. Но чтобы практически иметь вторую семью… То есть ты на работу, а он едет к этой тетке? А вечером рассказывает, как ему плохо и тяжело живётся.

– Вот именно. Я бы ещё, может, поняла, если б он мне с молоденькой изменил, но не с бабой же, которая его настолько старше!

– Хочешь сказать, простила бы ему молоденькую?

– Нет, конечно, не простила бы. – Мотнула я головой. – Но это можно понять: мне тридцать, уже не так свежа и хороша, вечно затраханная работой, вечно не хочу. Видимо, несмотря на возраст, у этой Снежаны все в порядке с либидо, и она всегда готова.

– Только давай ты не будешь сейчас обвинять себя в его изменах, – тут же возмущённо вскрикнула Машка. – То, что ты затраханная работой, а не мужем, виноват твой Костичка, который вот уже – сколько? – пять лет пальцем о палец не ударил.

– Ты права, – согласилась я с Машкой. – Не моя вина в том, что он ни черта не хочет делать. Правда, теперь я понимаю почему. По словам этой Снежаны, они начали встречаться и практически жить вместе, когда я только-только забеременела. Господи, как мерзко, – схватилась я за волосы, запуская в них пальцы обеих рук.

– Мерзко. Врагу не пожелаешь, – вздохнула Машка. – Что будешь делать?

– А что тут делать? Жить с ним дальше я точно не буду. Пусть теперь уже по-настоящему женится на своей Снежане Аркадьевне. Только вот что с работой делать?

– А что с работой?

– Эта стерва грозилась надавить на моего начальника, чтобы меня уволили.

– Думаешь, твой Григорич поведётся?

– Не знаю, хотелось бы верить, что нет. Все-таки я у него в фирме первый специалист.

Наутро в офисе, однако, мои вера и надежда были разбиты вдребезги. Стоило мне появиться на работе, как Денис Григорьевич тут же вызвал меня к себе.

– Что это вы натворили у Кожевниковой? – начал он на повышенных тонах, как только я переступила порог его кабинета. – Вчера вечером мне позвонила Снежана Аркадьевна и сказала, что вы оскорбляли и унижали её всеми возможными способами. Наговорили ей кучу гадостей.

– Она преувеличивает.

– Преувеличивает? – взвился начальник. – Лада Михайловна! Сколько раз я вам говорил держать свой язык за зубами, а мнение при себе.

– А что же, ваша Кожевникова не объяснила, в чем причины моего такого хамского поведения? – тоже не сдержалась я и повысила тон.

– Мне не нужно знать ваших причин! – взревел Денис Григорьевич. – Мнение клиента и его желания – для нас закон.

– Закон? А ничего, что ваша клиентка у меня мужа увела? – тоже заорала я, вскочив. – Или я, по-вашему, должна была ей вежливо улыбнуться и сказать: «Берите, пользуйтесь нездоровье!»

– Мужа увела? – растерялся Денис Григорьевич, но тут же вернул самообладание. – Все равно это не повод. Вы поехали выполнять заказ, так будьте любезны все личное оставлять дома, за пределами рабочего пространства.

– Да идите вы к черту, – совершенно безэмоционально сказала я, вдруг успокоившись. Видимо, мой организм решил, что лучший способ избавиться от стресса, это загнать себя в апатию. Я двинулась к двери.

– Куда вы? Мы ещё не закончили, Лада Михайловна.

– На своё рабочее место, – не оборачиваясь, сказала я. – Пусть проектом Кожевниковым займётся другой дизайнер. Лена, например, или Виктор. А я возьму на себя что-то из их новых проектов.