– Не говори, что вот это положено по уставу для офицеров полиции Касл-Маунтин. – Совсем как в ее сне, он пробежал пальцами по кружевам лифчика.

– Нет. – Черити затаила дыхание, кожей впитывая жар от его прикосновения. – Вовсе нет.

– Это хорошо. – Он опустил голову и припал ртом к ее груди. – Мне приятно знать, что есть такая женственная, сексуальная часть твоей натуры, которую ты прячешь от других. – Зубы его сомкнулись на обтянутом шелком соске. Черити под ним шевельнулась и застонала. – Мне приятно быть тем мужчиной, кто открывает твои сокровенные тайны.

Огонь разгорался. Исчерпав до дна свой многолетний опыт самообладания, Старбак отключил его. На время.

Он расстегнул манжеты, и Черити выгнулась, помогая ему снять с нее рубашку. А потом его руки взялись за пояс. Мужской пояс, подумал Старбак. Он не сдержал улыбки при мысли о том, что она могла надеяться спрятать такую животрепещущую женственность под этой мужской амуницией.

Покончив с поясом, он расстегнул плотные брюки и медленно стянул их с живота, бедер, с ног; дюйм следовал за дюймом, и каждый сопровождался сводящим с ума поцелуем.

Настала очередь носков, и Старбак, приподняв по очереди обе ножки, обжег жаркими поцелуями узкие ступни.

Затем он сдернул с нее персиковое белье.

– Так я и знал, – пробормотал он ей прямо в губы, накрыв груди ладонями.

– Знал что? – выдохнула она.

– Что твоя кожа еще нежнее, чем этот шелк.

А еще через миг его рот был везде, жаром и пламенем зажигая все, к чему бы он ни прикоснулся. Грудь, бедра, впадинки под коленями, родинку на пояснице, плечи. Он бы должен был брать, а он лишь дарил.

Она мечтала об этом. Долгие годы. Но никогда, даже в самых сладостных грезах, она не могла вообразить такой жажды. Такой безумной страсти.

Пламя жгло невыносимо. Она извивалась на цветастых простынях, влажное тело блестело от пота. И словами, и отчаянными жестами она снова и снова умоляла Старбака прекратить эту пытку, но он все продолжал, вознося ее все выше одними лишь губами и ловкими, грешными руками.

Сны стали реальностью, мечты исполнились.

Она впивалась ногтями в простыни; она яростно мотала головой, веером разбрасывая по цветастой подушке медно-рыжие волосы.

Его имя криком рвалось из ее горла, но с полуоткрытых губ сорвался лишь шепот:

– Старбак.

Он стиснул зубами нежную кожу внутренней стороны бедер, но боли не было. Только желание.

– Еще нет. – Он прикоснулся языком к тому месту, где его зубы оставили едва заметный след. – Я хочу, чтобы ты запомнила это. – Его дыхание порывами жаркого сирокко пробегало по треугольному гнездышку шелковистых волос, за которым таились ее женственные тайны. – Я хочу, чтобы ты запомнила меня.

– Как я могу забыть? – выдохнула она в ответ на прикосновение его губ к средоточию сокровенных чувствований.

Она выгнулась под ним, напряглась как струна; из ее горла вырывались стоны, просьбы, мольбы, а ласки его губ поднимали ее к пределам наслаждения. И за пределы.

Снопы света и огня расходились из этого средоточия и искрящимися, золотистыми импульсами облегчения пронизывали ее тело.

Он крепко обнял ее, ожидая, пока уймется дрожь. Потом встал и сбросил рубашку, джинсы и трусы.

Черити не сводила с него глаз, взглядом охватывая широкие плечи, мощный торс с темным жестким покровом, сильные смуглые ноги, и осознала, что, даже будучи наполовину сарнианином, он определенно выглядел как земной мужчина. И физически очень возбужденный, если уж на то пошло.

– Ты знаешь, как долго я ждал этого? – Он вернулся в постель и привлек ее к себе. – Как долго я ждал момента, когда буду вот так лежать с тобой?

– Все эти две с половиной недели?

В ее тоне он уловил едва заметное разочарование и не замедлил смахнуть его поцелуем.

– Всю жизнь, – возразил он, когда они оторвались друг от друга, чтобы отдышаться.

Смуглые пальцы обвились вокруг ее талии, и он усадил ее на себя. Черити, ощутив осторожное, твердое прикосновение его плоти, на мгновение напряглась.

– Все хорошо, – успокаивал он ее лаской голоса и жестов. – Ты такая теплая. Такая влажная. И такая упругая.

Их взгляды безмолвно слились, и Черити направила его в себя. От его мощи мышцы ее напряглись, но нежность его взгляда помогла ей расслабиться, и вскоре он оказался так глубоко, что стал частью ее самой.

Черити уперлась ладонями в его грудь, окунулась в его туманный взгляд и начала медленно, как на волнах, раскачиваться, наслаждаясь его ощущением внутри себя. Наслаждаясь им.

Возбуждение поднималось из глубин – жарче и сильнее, чем раньше. Она откинула голову, закрыла глаза и крепко стиснула коленями его бедра. Ее захватил ритм такой же древний, как и силы, создавшие обе их галактики.

С внезапной ослепляющей ясностью Старбак осознал, что ему никогда не найти такой совершенной женщины себе под пару. Он мог бы обрыскать Вселенную, потратить несколько жизней – и не встретил бы женщины, которая бы до такой степени – и физически и духовно – гармонировала с ним.

Для Старбака любовь с Черити стала взглядом сквозь щелку в таинственный мир. Мысль о том, чтобы провести остаток жизни без нее, была невыносима. Но какой у него выбор?

Прежде чем он успел прийти к разумному выводу, разум распался, здравый смысл растворился, и остался лишь этот единственный миг. Лишь это умопомрачительное ощущение потрясающего, абсолютного отречения.

Впервые в жизни испытывая физический оргазм, Старбак сперва решил, что умирает. Но второй, более острой его мыслью было, что он нашел тот мифический рай, в который, похоже, верит большинство терран.

Последней связной мыслью стало, что он никогда не предполагал возможности испытывать победный триумф и поражение одновременно.

Черити лежала, растворившись в своих ощущениях. Кровь яростно пульсировала в венах, тело стало мокрым, как макаронина, и по нему проходили волны сладостной дрожи удовлетворения.

– Никогда не знала, – шепнула она. От благоговения и обретенного чисто женского знания ее глаза потемнели, голос охрип.

– Я знаю.

Она изобразила возмущение его откровенной мужской гордостью.