Экспериментаторы, вернувшись домой, снимали клещей со своего платья, и я не могу понять, как все они, - исключая Спенсера, впрыснувшего себе вакцину, - не заболели, если только представить себе эту оргию выработки огромных количеств стандартизированной вакцины из смертоносных клещей.
Почему они все не пользовались вакциной? Уж не думали ли они, что Спенсеру просто... повезло? Об этом ничего не известно.
Но известно, что однажды, - уже наступила осень, - Генри Коуэн почувствовал боль в костях. Генри. - более похожий на медведя, чем на человека, - много лет играл с пятнистой лихорадкой Скалистых гор, смеялся лад людьми, боявшимися ходить в опасные ущелья. Бесчисленное множество раз он со смехом вытаскивал клещей из своего тела. А теперь глаза у него ужасно болели, и я только могу сказать, что, вероятно, Генри просто не понял, во сколько раз усилил Спенсер пятнистую лихорадку ущелий.
Как бы то ни было, широкоплечий гигант Генри десять дней спустя встретился с Биллем Геттингером.
Надо думать, что они оба, вместе с Мак-Клинтиком, Мак-Крэем и молодым японцем из Рокфеллеровского института, - что все пятеро блаженно пируют в Валгалле за отдельным столом, предоставленным охотникам за микробами, которые, может быть, охотились недостаточно осторожно.
Разумеется, смерть Генри послужила толчком, и все работавшие в лаборатории впрыснули себе смесь клещей с карболовой кислотой.
Может быть, Спенсер в конце концов и не был сумашедшим...
X
С 1902 по 1930 год семьдесят пять исследователей - включая препараторов и служителей - занимались этой не стоящей внимания пятнистой лихорадкой. За все время шестеро, - не применявших вакцины, - заболело.
После поставленного Спенсером над собою в мае 1924 г. опыта восемь человек, иммунизированные Спенсеровской жидкостью, слегли с болями в костях и пятнами на теле. Только один из них - бактериолог Керли - присоединился к Биллю, Генри и остальным.
Вакцина превращала эту ужасную, почти всегда смертельную болезнь в легкое заболевание, вроде кори.
До открытия Спенсера ни одному человеку старше шестидесяти лет не удавалось рассказать о том, как он выздоровел от пятнистой лихорадки.
Но как раз, когда смерть Генри Коуэна заставила всех остальных впрыснуть себе смесь из клещей и карболки, заболел дядюшка Чафин - лабораторный сторож. У него только немного поднялась температура, пятна на теле не почернели, лицо осталось чистым. Это было похоже на ветряную оспу.
Забавно было, как теперь все фермеры и пастухи, которым приходилось бывать в опасных ущельях, умоляли об этой вакцине -о защите от болезни, которую солиднейшие граждане Биттер-Рута, считали совершенно не стоящей внимания.
За четыре года восемнадцать человек, не подвергшихся вакцинации по глупости или по неведению, заболели пятнистой лихорадкой Скалистых гор. Пятнадцать из них умерли.
Не считая людей, работавших в лаборатории и подвергавшихся исключительной опасности заражения, только трое из впрыскивавших себе вакцину жителей Биттер-Рута заболели пятнистой лихорадкой. Все остались живы.
Около Термополиса (что, насколько я понимаю, значит «жаркий город»), в штате Виоминг, есть совсем маленькое мрачное место- Кирби-Крик, где пятнистая лихорадка так же смертоносна, как в Биттер-Руте.
До открытия Спенсера ни один фермер из Кирби-Крика не выдержал пятнистой лихорадки, и за два года умерло четыре человека только в одной деревне. За три года из семи человек больных пятнистой лихорадкой выздоровели только двое... И только у этих двух под кожей было изрядное количество зараженных клещей и карболовой кислоты.
В Южной Идахо, между рекой Змеиной и Зубчатыми горами, существует совсем легкая форма пятнистой лихорадки, убивающая всего пять процентов заболевших. Там Спенсер и Паркер сделали впрыскивание вакцины тысяче человек, подвергавшихся опасности заражения через клещей.
Из этой тысячи человек заболел всего один, - да то ему было сделано только одно впрыскивание. Множество людей, не пользовавшихся вакциной, заболели.
Так Спенсер и Паркер превратили презренного древесного клеща Dermacentor Andersoni из убийцы - в защитника.
В Биттер-Руте теперь такой спрос на спасительный карболовый экстракт из клещей, что Конгресс ассигновал большую сумму на постройку роскошной лаборатории вместо зараженного клещами школьного домика.
Так получило всеобщее признание то, что казалось вначале отчаянной и бессмысленной авантюрой. Насколько мне известно, никому и в голову не пришло как-нибудь наградить Спенсера или Паркера или их сотрудников. Да за что их награждать?
Ведь они рисковали своей жизнью для спасенья очень небольшого числа совершенно незначительных людей.
В случае их гибели, никто не несет никаких обязательств по отношению к их женит или детям, Зачем бы это нужно было? Во-первых, теперь уже существует предохранительная вакцина. Во-вторых, найден путь более безопасного приготовления вакцины (с самого начала пользуются взрослыми клещами, а не маленькими, так невероятно быстро ползающими личинками). И наконец, если я не ошибаюсь, они сами застраховал свою жизнь.
Конечно, это стоит им много денет. Но кто же не согласится заплатить за удовольствие участвовать в такой страшной, жестокой битве с клещами, в которой каждый борец может заслужить себе Место на пиру в Валгалле?
Ивэнс. Смерть в молоке
- Эти микробы меня как будто особенно возненавидели с тех пор, как я сделала свое открытие, - говорила мне мисс Ивэнс.
Нельзя отрицать, что мисс Ивэнс установила родственную связь микробов Банга с микробами Бруса еще до того, как она начала работать в красном кирпичном доме на холме. Это замечательное открытие, - к сожалению, не замеченное корифеями мировой бактериологии,- она сделала, еще будучи ветеринарным бактериологом в институте при Департаменте земледелия США.
И это открытие с легкостью могло бы остаться теоретическим и бесполезным, если бы Мак-Кой не догадался взять Ивэнс на работу в свой бактериологический Институт.
В сущности, только там Ивэнс доказала, что микроб Банга - возбудитель инфекционного аборта у коров - может вызывать заболевания и даже смерть людей, точно так же, как его ближайший родственник - микроб Бруса, возбудитель мальтийской лихорадки.
В этом кирпичном доме, где устанавливают факты и не останавливаются перед выводами, Ивэнс получила возможность уличить в болезнетворности бациллу Банга, с невинным видом притаившуюся в молочных продуктах Европы и Америки. О, это было не так просто! Крупнейшие сельскохозяйственные тресты, вооружиившись псевдо-научнымн данными, все время ставили ей палки в колеса. Присутствие этих микробов Банга, мучивших людей болями в суставах, изнурявших их ночными потами, продолжительным жаром, обнаружилось в молоке отборных, много раз премированных коров. Это был скандал на весь мир...
И если эти микробы Банга оказались в молоке такого аристократического молочного скота, то было очевидно, что они просто кишели, в молоке «коровьего плебса» Европы и Америки.
Несомненно, Ивэнс нуждалась в поддержке этой лаборатории - почти единственной по своим традициям суровой честности и устрашающей точности. Только там могли исследователи выяснить причину болезни и найти средство против неё.
Следуя лучшим традициям кирпичного здания на холме, Ивэнс продолжала работать, хотя была тяжело больна. Конечно, ее открытие не изгнало немедленно зловредного микроба доктора Б. Банга из Америки. Но теперь уже многое известно (благодаря в первую очередь Ивэнс), и прежде чем я рискну выпить стакан молока, я могу застраховаться от опасности с помощью одного простого вопроса.
У нас нет лекарства от мальтийской перемежающейся лихорадки, но теперь оно уже не необходимо: этим простым вопросом мы всегда можем предохранить себя от заболевания.
