Наслаждаясь шоколадом и вином, они обсуждали рабочие моменты, планы на эти две недели, обговаривали поручения и распределяли дела между сотрудниками. Рассматривая бокал с багряным напитком, напоминавшим кровь, Зам вдруг вспомнила о девушке, чья жизнь закончилась в её кабинете и поинтересовалась:
– Мне рассказали, что полтора года назад здесь нашли убитую девушку. Вы её знали?
Главный нахмурилась, вздохнула, и ответила:
– Знала, конечно, три года вместе проработали. Анна Лабзина. Хорошая девочка, умненькая, на лету всё схватывала, симпатичная такая была, добрая, ласковая: все любили её. До тридцати полтора месяца не дожила. Очень её жаль, и маму её, она одна совсем осталась. Мы помогли ей тогда деньгами. А толку-то? Они дочь не вернут, деньги эти.
– И правда жаль… Как же так получилось? Мне сказали, что убийцу не нашли?
– Да, мы так и не узнали, кто убил. Конечно, у меня актуальной информации нет, не интересовалась, но следователи к нам ходить давно перестали, мы звонили первое время, узнавали, как там дело продвигается, но нам говорили: следствие идет – не мешайте. Там Генеральный по своим знакомым из органов потом выяснил, что никого так и не арестовали, не нашли даже подозреваемых.
– А как же камеры? Они же тут на каждом шагу? – удивилась Майя.
Главный печально вздохнула.
– На этом этаже тогда был ремонт: стены красили, потолки, проводку проводили, серверную нам оборудовали новую, всё переподключали и настраивали, рабочие в масках и комбинезонах туда-сюда ходили. Камеры на нашем этаже пару месяцев не работали, только в лифтовом холле. А в тот день и там не видно ничего было – маляры потолки закрыли плёнкой: вечером, после того, как все уйдут, они стены собирались перекрашивать. Как знали! – нервно усмехнулась Главный.
– Думаете, специально так всё подстроили? Чтобы невозможно было установить передвижения людей?
– Ну, нет, Майя, это ты детективов начиталась. Я думаю, совпало. Какие у Ани враги в неполных тридцать лет? Она тогда ни с кем не встречалась вроде, из родственников мама и тётя. Здесь все её любили. Характер у неё был спокойный, ну, любопытна была, да. Но за это не убивают.
– Не убивают… наверное… – задумчиво пробормотала Майя. И подумала: «А за что убивают?»
Надевая пальто у окна, призрачным барьером отгораживающего её от мира, Зам, пребывая в пропитанной винным купажом истоме, окинула тёмный силуэт Южной башни. Свет еще горел на нескольких этажах, но большая часть тружеников этого улья уже упорхнула по своим домам, оставив пристанищу повседневных будничных дел только померкшие пустоты своих клеток. Окно Германа зияло чёрным ничто, никем не одушевлённое, но ждущее своего воскрешения в нечто завтра, чтобы стать опять может и неживым, но существующим, не оболочкой, а наполненным содержимым. Бытие и сущность Анны Лабзиной в прошлом тоже были реальны, а затем кто-то жёстко прервал их течение, оставляя живущим мучиться вечным вопросом о судьбе души после смерти тела.
Москва. 12:04. Октябрь, 15, Вторник
Южная башня.
Дождь лил стеной уже второй час. Прямыми дискретными линиями, простреливающими с неба, вертикально расчерчивая и полосуя пространство. Он заглушал любые другие звуки, кроме собственных шумов. Иногда он по косой бил в окна Северной башни, барабаня по стеклу, теряя свою мощь при столкновении с прозрачными препятствиями и, как будто ещё больше злился от этого. Южную же в такого вида нападении он всегда обходил стороной. Герман удивлялся этому парадоксу природы, ему не было страшно принять удар на себя, и иногда он даже хотел этого, но ледяные струи не спешили связываться с его монолитным убежищем, только грозно шипели издалека, не приближаясь, не врезаясь в окна его кабинета, они старались не нарушать одиночество затворённого в нём человека. Он отвернулся от причитающего слезами явления, мешавшего ему видеть сквозь разгневанную стихию ту, что в башне напротив держала оборону. Сегодня Герман не видел Майю.
Он пил кофе в своём кабинете, отрешённо уставившись на маленький предмет в руках. Это был, по-видимому, брелок для ключей, отлитый из металла в виде трёх переплетённых между собой треугольников. Он нашёл его на участке с незавершённым строительством, реконструкцию которого его компания планировала провести в ближайшие два года. Добытые Юстом сведения сподвигли бенефициара ещё раз, лично, осмотреть объект. Он приехал на участок рано утром, перед дождём, и, оставив машину у поста охраны, надев защитную каску, отправился вглубь разрушенного здания. По ночам уже подмораживало, и сейчас серебристая пыль инея лежала на земле и остатках жухлой травы, на торчащих в разные стороны траурных ветках кустарников, на смоляных стволах деревьев и на бетонном фундаменте, придавая ему вид посыпанного сахарной пудрой плоского зачерствевшего прямоугольного бисквита. Он обошёл здание по периметру, побродил внутри застывшего скелета, осмотрел стены и перекрытия незаконченного первого этажа, но не увидел ничего, привлекающего своей необычностью внимания. Строительный департамент его компании уже провёл сканирование бетонных и железобетонных конструкций на этом участке, и по результатам обследования специалистами не было найдено ни пустот, ни полостей, ни посторонних скрытых компонентов в исследуемых массивах. Три-Д визуализация не показала никаких подозрительных или неожидаемых особенностей. Герман и сам не знал, что он пытался найти здесь. Причины, по которым Новиков хотел сначала выкупить землю, а потом стать подрядчиком при выполнении работ на этом объекте? Может, и не было никаких особенных причин? Может, это просто совпадение и его инстинкты ложно взывают к нему?
Герман покинул бетонный остов, застывший реликтовым ископаемым на этой спокойной городской равнине и осмотрелся. Участок, огороженный под строительную площадку, составлял не более семидесяти соток площади, вытянутым прямоугольником располагаясь в лесопарковой зоне спального района. Передняя часть его обрезалась двухполосной дорогой, задняя – неглубоким оврагом, на вершинах которого белели немногочисленные берёзы. Землю с оврагом решили включить в периметр строительной зоны, во избежание возможных проблем и претензий со стороны жителей района. По бокам участок ограничивался естественно образованным природой ландшафтом: скудной древесно-кустарниковой растительностью, не выровненным грунтом, ямами, впадинами, ветками, перегнившей органикой. Проект благоустройства этого парка был уже разработан городом и ожидал своей реализации будущим летом. Здесь планировалось устроить новую рекреационную зону: выделить участки для детских площадок, спорта, пикников, йоги, посадить новые деревья и кусты, высеять газон, распланировать дорожки, установить беседки и скамейки. После завершения работ по реконструкции парка и здания здесь, Герман был в этом уверен, появится прекрасное, ухоженное, современное и комфортное пространство.
Бенефициар, кинув последний взгляд на серое уродливое чудовище с проткнутым ржавой арматурой брюхом и выпирающими стальными внутренностями, побрёл к оврагу. Сухие ветви и трава гулко хрустели под его ботинками. Подойдя, он устремил взгляд вниз, ко дну лощины, в его средоточие – в тальвег. Он выступал графитной полосой под слоем сизого инея. Выглянувшее из под хмурых облаков солнце не достигало его глубины, хотя она была не больше двух метров. Свет лишь едва задевал пологие склоны. Надвигающиеся тучи, словно стремясь вернуть своё господство на небе и наказать непослушно вырвавшееся светило, торопились зашторить его своими надутыми покрывалами. А последний, пока ещё живой отсвет, вдруг, сияя из последних сил, направил свой луч на какую-то вещь, блеснувшую на южном откосе. Герман, заметив эту вспышку, спустился вниз, в овраг, а затем, чуть поднявшись по пригорку, выхватил из земли сверкающий предмет и поднёс к глазам. Этим предметом оказался металлический брелок, его декоративная часть, со сломанным кольцом-держателем на маленькой цепи. Он был около пяти сантиметров в диаметре и представлял собой известный скандинавский символ – валькнут. Герман знал, что это старинный знак викингов, с ним было связано много легенд и мифов и, несмотря на обилие современных толкований его значения одно из них оставалось неизменным – связь со смертью и загробной жизнью. Бенефициар и сам не понял, почему, но решил оставить себе эту безделицу. Он не нашёл на этом участке объяснений, уничтоживших его сомнения и теперь уезжал, несмотря на то, что внутренний голос его не смолк, не успокоился от этого визита, он продолжал ждать ответов. Нужно подумать ещё.
