За номером 1712CTDL значился «…стеллаж архивный, металлический, с ручным приводом, мобильный, двухсторонний…». Так, стало еще запутаннее. Идти в архив? Что искать? Поиграть с цифрами, ряд, полка, место? Она еще ни разу не была в здешнем архиве и не знала, как расположены стеллажи, сколько их, кто им заведует. И куда её это заведет. Надо подумать.
Решив оставить пока решение этого вопроса, Мая обернулась к окну. Стал накрапывать мелкий дождь, образуя ничтожную водяную пыль, размывая и размазывая очертания предметов и пространства. Неясным силуэтом Герман вырисовывался ей из своего окна. Следуя традиции, она кивнула ему, и скорее почувствовала, чем увидела, его ответ.
Москва. 17:14. Октябрь, 07, Понедельник
Южная башня.
Герман задумчиво вертел в руках ферзя из карболита с латунным основанием и кожаным дном. Белого ферзя. Он любил играть именно светлыми фигурами. В детстве, бенефициар часто встречался с отцом за партией-другой в шахматы. Именно отец научил его правильно играть: обдумывая цель, выстраивая логические цепочки ходов, предугадывая шаги противника. Он научил его нападать, защищаться, и вовремя отступать. С тех пор шахматы помогали ему принимать решения. Размышляя над задачей «О восьми ферзях», он раз за разом, получал искомые ответы на вопросы, в которых сомневался. Нужно было только верно расставить фигуры на шахматной доске. На его столе всегда сияла белизной шеренга из резных участников игры: ферзь, слон и пешка. Триада ключевых действующих фигур. И сейчас он подумал, отставив ферзя и взяв в руки рядового: «Не хочет ли кто-то неизвестный превратить меня в разменную монету?».
Просмотрев папку с данными о Новикове, оставленную Юстом, Герман почувствовал какую-то смутную озабоченность, вызвавшую в нём неясные образы сомнения. В чём? В ком? Полковник умел работать с информацией, нужно отдать ему должное: она была краткой, сжатой, структурированной. Личные данные – от места и даты рождения, до адреса фактического проживания в настоящее время, родственные и дружеские связи, отношения с противоположным полом, партнерства в сфере предпринимательства, цепочки участия в обществах и объединениях – в качестве участника и исполнительного органа. По первым трём пунктам у Германа не возникло вопросов, но последний пункт его заинтересовал.
Юст расстарался: сведения об акционерах, тем более непубличных обществ, не находились в свободном доступе для всех желающих обладать такой информацией. Обычно, они хранились в депозитариях и в реестрах владельцев ценных бумаг. Исходя из представленных данных, Новиков П.М. был участником некоего Непубличного акционерного общества «Петротэк», и именно в этом названии проявилась озабоченность бенефициара. Он вспомнил, что уже сталкивался где-то с этой компанией. Герман, поискав информацию в папках юридического управления, обнаружил, наконец, упоминание о ней.
Это было полтора года назад, во время проведения Городом торгов по продаже объекта незавершенного строительства. «Петротэк» тоже участвовал. Но компания Германа предложила цену выше и выиграла этот лот. По информации юристов, на этот объект претендовали всего две компании: «Тальвег» и «Петротэк». Бенефициар ознакомился с доступной в интернет-ресурсах сведениях о своём конкуренте: основана пять лет назад, главная предпринимательская функция – консультирование по вопросам коммерческой деятельности и управления. Внеоборотных активов нет, оборотных – мало, прибыль минимальная, среднесписочная численность – десять человек. По всем признакам, компания небольшая. Инвестиции в недвижимость – не её приоритет. Зачем тогда участникам этого общества покупать недостроенное здание, обязательным условием покупки которого было строительство и реконструкция?
В момент объявления городом аукциона участок с расположенным на нём лотом был огорожен, въезд закрыли, установили систему видеонаблюдения. После объявления победителя торгов и регистрации права собственности на имущество, обязанности по охране были переданы службе безопасности «Тальвег», следившей не столько за сохранностью объекта, сколько за недопущением на территорию подростков и всяких криминальных и полукриминальных личностей, которые могли скорее навредить себе, чем имуществу, навлекая проблемы на собственника. Полтора года назад Новикову не удалось приобрести этот объект, а сейчас, в качестве подрядчика, выигравшего конкурс на проведение работ по возведению нежилого объекта, объявленный Германом, Пётр Миронович, всё-таки получит доступ к этому участку. Зачем же ему так нужно туда попасть?
Бенефициар поставил пешку обратно, в свой привычный строй на столе. Вечерело. Мягкие тени сумерек наступали на город и Серую площадь, никелевой вуалью накрывая башни, пряча под ней краски дня и прозрачность осеннего воздуха. Северная башня уже сверкала жёлтыми огнями, в окне тридцать третьего этажа Майя, склонив голову над столом, что-то печатала на ноутбуке, мелькали темными силуэтами жильцы соседних офисов, внизу маленькими расплывчатыми точками перемещались прохожие, подсвеченные размытыми огнями фар, маячили авто, расфокусируя взгляд. Сегодня эта спокойная будничная монотонность не умиротворила Германа, не уменьшала его ощущение неопределённости, а наоборот словно мобилизовала его силы, мотивировала на достижение успеха. Герман был возбуждён.
Москва. 20:14. Октябрь, 10, Четверг
Северная башня.
– Спасибо тебе, – сказала Главный, поворачивая голову к Майе.
Они сидели в креслах в её кабинете и смотрели в окно, отпивая небольшими глотками из бокалов шираз. Терпким облаком он окутывал нёбо, бархатил язык лакрицей, щекотал фруктовым коктейлем горло, оставляя после себя послевкусие тёмного шоколада. Разливаясь по телу ягодными мотивами, он успокаивал и расслаблял напряженные после сложного дня тела.
– Пожалуйста, – откликнулась Майя с лёгкой улыбкой. – Мне самой было интересно, справимся мы или нет.
– А ты азартная, Майя, – насмешливо констатировала Главный.
– Есть такой грех. – Вздохнула Зам.
Главный уезжала в отпуск в эту субботу и очень просила, вернее, настаивала, чтобы её подчинённые ускорились, и, во что бы то ни стало, сдали квартальную отчётность на две недели раньше срока, установленного законом. Её сын жил в Северной столице и на следующей неделе должна была состояться его свадьба. Главный непременно желала присутствовать на ней. Отчётность всем заинтересованным лицам и органам они представили сегодня. На ближайшие две недели Главным будет Зам.
Все работники давно покинули свои места. Проверяя и сопоставляя последние данные, Майя и Главный остались вдвоём. Закончили они уже ближе к восьми вечера, уставшие, но удовлетворённые проделанной работой. Майя уже собиралась уходить, сложив в аккуратные стопки бумаги на столе, убрав карандаши и ручки в органайзеры, но увидев входящую в кабинет Главного с бутылкой вина и коробкой, скорее всего с конфетами, остановилась, вопросительно взглянув на начальство.
– Отметим? Отлично справились же! – предложило оно.
Зам согласилась составить компанию Главному, она нравилась Майе. Ей перевалило за пятьдесят, женщина она была строгая, прямолинейная, иногда грубоватая. Зам слышала, как иногда сотрудники офиса за глаза характеризовали Главного стервой, за её прямоту и непримиримость к глупости и разгильдяйству. Она называла вещи своими именами и не испытывала угрызений совести от того, что говорила дураку, что он – дурак. Майя была уверена, что Главный в этой своей непоколебимой правдивости была намного честнее и с людьми и с собой, чем те, кто, стараясь не обидеть, не ранить, не показаться неприятным человеком, всё время что-то сглаживали и скругляли, стирая ластиком замалчивания острые углы. В этих увёртываниях и исхищрениях не было правды, а если её там и можно было разглядеть, то такую немощную и блёклую, так глубоко скрытую за пеленой всех этих недомолвок и недосказанностей, что силы в ней не оставалось. А правда была нужна. Майе нужна. Она хотела знать, что думает о ней человек, чего он хочет, что ему не нравится, чего он ждёт от неё. Поэтому Майя любила таких, как Главный, ей было с ней легко, критику она переносила спокойно, а если чувствовала, что оппонент не прав, говорила это сразу. И это, как ни странно, Главному тоже было по душе. Ей нравилось, что Майя не пасует перед ней и не боится говорить начистоту.
