Анатолий Леонов
29.01.2025
Писатель, сценарист документального кино. По образованию – культуролог.
Член Союза писателей России (СПР), секретарь правления Интернационального Союза писателей, член жюри общенациональной литературной премии имени Павла Петровича Бажова. Публиковался в России, Америке, Австралии и Европе. Переведён на немецкий, румынский, венгерский, итальянский, шведский и японский языки. Неоднократный победитель и лауреат российских и международных литературных конкурсов и фестивалей. Один из организаторов и ассоциированный продюсер Международного кинофестиваля имени Саввы Морозова.
Библиография:
«Отец Феона. Тень Голема» (изд-во «Эксмо», Москва, 2023);
«Отец Феона. Святой сатана» (изд-во «Эксмо», Москва, 2021);
«Отец Феона. Оживший покойник» (изд-во «Эксмо», Москва, 2019);
«Отец Феона. Тайна псалтыри» (изд-во «Эксмо», Москва, 2019);
«Там, где я не был…» (М.: изд-во «У Никитских ворот», 2012).
повесть «Яшка Пыжик» (журнал «Слово-Word», New York, USA, № 75, 2012);
повесть «Граф, Юннат и Катафот, или Шипы и Розы» (журнал «Слово-Word», New York, USA, № 78, 2013);
рассказы (М.: журнал «Российский колокол», № 1–2, 2019; № 5–6, 2020).
Документальные фильмы:
«Забайкальская одиссея», 2015 г. (студия социального кино «Вифсаида», по заказу Министерства культуры РФ);
«Неожиданная Россия. Павлово-на-Оке», 2017 г. (ВГТРК «Ямал ТВ»);
«Резчик», 2016 г. («Top World Studio»);
«Птицелов», 2017 г. («Top World Studio»);
«Неожиданная Россия. Алексин», 2017 г. (ВГТРК «Ямал ТВ»);
«Неожиданная Австралия. Ферма на краю света», 2018 г. (ВГТРК «Ямал ТВ»);
«Эльбрус ждёт тебя», 2021 г. и ещё около 20 документальных фильмов.
Суицид и прочие неприятности
Последние лет двадцать из своих неполных пятидесяти Тимофей Петрович Хват был лыс, как седалищная мозоль, и страдал от этого неимоверно. Иной раз увидит на улице спящего пьянчугу и сокрушается:
– Ну ты посмотри, ведь скотина скотиной, а шевелюра, как у павиана. А тут и не пьёшь, и лысый, как последняя сволочь.
Будучи по натуре мечтателем, имел Тимофей Петрович подчас странные фантазии.
– Хорошо собакам, – рассуждал он иногда. – Кость кинул, по башке погладил – и никаких проблем. Вот бы и нам так. В стране – развал, дома – бардак, на работе – нервотрёпка, а ты подошёл к начальнику и говоришь: «Знаешь что, Семёныч, почеши мне за ухом!»
Вот такой человек! Услышит, бывало, где что появилось, какое новое средство для ращения волос, – он в первых рядах. И мажет, и втирает, и прижигает, и внутрь какую-то дрянь глотает, а всё одно голова – как бильярдный шар. Но Хват – оптимист отчаянный.
– Надежда, – говорил, – у меня помрёт предпоследней, сразу передо мной.
Иные его жалели:
– Тимоха, наплюй на лысину, дурак, от неё уже сияние идёт. Ночью без фонаря видно. Ещё пара таких испытаний – и отмучилась твоя надежда.
– Нельзя, – отвечает. – Как же я на неё плюну? Лучше сразу в гроб, чем такое свинство терпеть.
Заклинило мужика на идее. Тут недавно показывали по телевизору одного целителя. Чудной такой дядька, молчаливый. Он всё больше руками размахивал и в экран пялился, а потом между прочим продиктовал рецепт от облысения. Совсем не думал экстрасенс о последствиях. Тимофей рецепт услышал и записал. И, как всякая деятельная натура, сразу приступил к реализации.
Перво-наперво он что-то долго перетирал в ступке, потом смешивал это что-то с другой, ужасно вонючей дрянью, разбавлял всё водой, сливал в банку и два часа тряс её с интенсивностью бетономешалки. Всё, как в записанном рецепте, за исключением мелочи. Не найдя один очень редкий элемент, Хват, руководствуясь каким-то сомнительным позывом внутреннего голоса, решил заменить его составом со спичечных головок. Пока спички строгал, все пальцы порезал. Двадцать коробков извёл, не пожалел! В самом конце он тщательно прокипятил своё зелье в скороварке и запихнул в холодильник. Ночью холодильник взорвался.
Сила взрыва была такова, что у соседей повылетали стёкла из окон и осыпалась штукатурка. А ветеран великих строек тридцатых годов, дед Мироныч, живущий на одной с Тимохой лестничной площадке, когда его входная дверь слетела с петель и в квартиру повалил едкий дым, почему-то вдруг решил, что опять пришли времена Павки Корчагина. То ли с испугу, то ли от недосыпа он повязал себе на шею пионерский галстук, прицепил комсомольский значок и всю ночь пел песни своей огневой юности. Когда утром за ним пришли санитары, он долго отбивался, пытался даже укусить одного здорового облома в белом халате и всё время кричал: «Врёте! Не возьмёте, белые гады!» В общем, можно сказать, отделался старик лёгким испугом.
Компетентные органы решили выяснить, что за гадость изобрёл очень вдруг заинтересовавший их Тимофей Петрович Хват. Даже заставили его проделать всё заново, а рядом очкарика учёного посадили, то ли физического химика, то ли химического физика. Кто его теперь разберёт? Так вот, очкарик этот, пользуясь тем, что дверей на лестничной площадке ни у кого не было, съел годовой запас огурцов у деда Мироныча, а когда опять рвануло, тихо собрал манатки и растворился навсегда. Ни благодарности, ни денег не оставил. Вот такие люди пошли, а ещё интеллигенцией прикидывался, очки надел! Мироныч, тот сильно расстроился, очень ему огурцов жалко было. Но Тимофей Петрович на такие мелочи только рукой махнул, тут бы от лысины избавиться…
Он и в третий раз проделал всё основательно, но на этот раз уже в точности соблюдая рецепт народного целителя. Получилась какая-то подозрительная субстанция грязно-зелёного цвета с запахом тухлой рыбы и мази Вишневского. Смотреть на неё было противно, а пользоваться страшно. Но с решимостью подлинного естествоиспытателя Хват намазался этой гадостью и стал ждать результатов, и результаты не преминули сказаться. Голову с утра он поднял вместе с подушкой. А к полудню выяснилось, что лысина его стала объектом пристального внимания всех окрестных мух. Они слетались тучами, садились на голову и уже через секунду насмерть прилипали. Причём слой за слоем. Изобретение это, конечно, серьёзное, возможно, даже эпохальное, но с точки зрения простого обывателя, совершенно бессмысленное, поскольку с таким натюрмортом на голове не то что перед людьми – перед зеркалом стыдно. Неделю Тимоха мыл голову керосином, растворителем и хозяйственным мылом из Муходоево, в котором, говорят, даже сухие мозоли растворяются без следа, а когда наконец отмыл, лысина стала идеально полированной, словно крышка роскошного гроба.
Случилось тут у Хвата самое настоящее разочарование в жизни. Пропала вдруг вера в себя. «Вот ведь хрень какая!» – подумалось ему тогда. А тут ещё свежеконтуженный ветеран Мироныч масла в огонь подлил. Приковылял, стуча костылём о паркет, и начал жаловаться на свои беды, как будто у Тимохи в собственных проблемах недостаток имеется! Ему, видите ли, повестка из военкомата пришла о призыве на срочную службу. Дедулька хотя и был человеком законопослушным и патриотически настроенным, но служить совсем не хотел. Испугавшись строгого приказа военкома, он сразу пошёл в больницу, потому что от старости про другие государственные учреждения и не помнил. Но оттуда деда выгнали в три шеи, да ещё попеняли. Как, мол, не стыдно в таком возрасте под дурака косить?
– Это ошибка, – оправдывался Мироныч, – мне уже восемьдесят стукнуло!
На что ему резонно заметили, что они не паспортный стол и их такие ошибки не касаются, а если всем давать справки, то кто тогда Родину защищать будет? Подумал Мироныч, подумал, да и собираться стал. Ходил теперь по квартирам и спрашивал у всех, какие вещи с собой брать, а то он за давностью лет позабыть всё успел.
