Я повторила, даже не ощутив вкус напитка. Внутри было пусто, словно все там выжгли яркие лучи рассветного солнца.

Стоило немного прикрыть глаза, как перед ними вставала жуткая картинка из подвальной камеры. Казалось, при таком раскладе я должна была биться в истерике. Кричать, сучить ногами, размахивать кулаками. Но все с тем же пустым спокойствием я протянула Эшу бокал, и он наполнил его снова.

И только лишь беззвучные слезы продолжали течь по щекам, словно напоминая, что я до сих пор жива.

Не знаю, сколько мы так просидели друг напротив друга, молча потягивая виски. Наконец, я первой проговорила, даже не удивившись тому, сколь блекло и бесцветно прозвучал мой голос:

– Значит, все дело было в ревности, Эш? Ты просто приревновал меня к Майки?

– Чтобы ревновать нужно любить. Но ты была моей, а никто не имеет права трогать то, что принадлежит мне, – фыркнул Эш и задал свой вопрос: – Ты собиралась остаться со мной после того, как узнала правду?

– А что было правдой? – пожала плечами. – Нет, не так. Между нами когда-то была правда? Каждое твое слово оказалось пропитано ложью, но даже так я верила тебе… и да, когда Викторий рассказал мне о твоем прошлом, я все равно собиралась остаться с тобой.

– Ты сама желала верить в ложь… – мотнул головой Эш. – Хочешь знать, что я сделал с Джесс?

– Не очень, – я и без того подозревала, что он не отпустил горничную, ставшую мне подругой.

– Вот видишь, – хохотнул Эш. – А может ты хочешь знать, что Джесс думала о тебе на самом деле?

Наверняка наш разговор со стороны звучал весьма странно. Да и выглядели мы соответствующе – оба всклоченные, грязные, залитые чужой кровью.

Мы изливали друг на друга боль и яд, копившиеся в нас столько лет. Но, по крайней мере, в этот раз мы были честны друг с другом.

С явным удовольствием Эш рассказывал мне о том, что Джесс ничем не отличалась от остальных слуг, и он сам придумал ей красивую легенду. И разумеется, у нее никогда не было больной сестры, а в итоге она закончила точно так же, как и все, попавшие в этот проклятый замок.

Эш говорил о том, как я постоянно удивляла его, разбавляя скуку вечности. О том, как он думал воспользоваться мной и как спланировал мое обращение. О том, что затем он решил оставить меня рядом, и о том, что не хотел меня разочаровать. А еще о том, как ему было хорошо со мной в постели, и как он почти поверил мне, пускай и зря.

А я… я рассказывала, как сильно любила его. Как ненавидела его после войны кланов. Как пыталась наладить жизнь, но он преследовал меня, и в итоге я сдалась. Как я верила в него, и как разочаровалась, но в душе продолжала верить.

В этом диалоге не было никакого смысла – мы слишком опоздали со своими признаниями.

Но мы продолжали говорить, словно это могло что-то изменить.

Я видела столько масок Эша, что сбилась со счету, и каждая из них казалась мне настоящей. Но теперь он действительно сбросил их, и я наконец смогла разглядеть его истинное лицо. Лицо жестокого вампира с маниакальными наклонностями, глаза которого сверкали жаждой и безумием. Но который все равно был способен на чувства, пусть и не желал признаваться в этом.

Эш ненавидел меня столь же сильно, сколь ненавидела его я. Но нельзя испытывать ненависть к тому, кто тебе безразличен.

– Так что, зефирка? – хмыкнул вампир, опустошив уже, кажется, двадцатый по счету бокал виски. – Вот, теперь ты знаешь все. Я такой, какой есть. Я не стал бы меняться ради тебя и никогда не стану. Я манипулятор и лжец. Я настоящий немертвый, кровожадный и жестокий. И ты хочешь сказать, что если бы я тебя спас тогда, ты бы продолжала верить в меня? Или, быть может, сейчас, узнав наконец всю правду, ты хочешь остаться со мной?

– Если бы ты спас меня тогда, это бы значило, что в тебе осталась хоть капля хорошего, и что я важна для тебя. Если бы ты спас меня, все могло бы сложиться иначе, – покачала головой. – Но я бы не бросила тебя.

– Лжешь, – ухмыльнулся Эш. – А если нет, то так же слаба, как и Викторий. Это даже смешно…

– А что насчет тебя? – я прищурилась. – Ты уже давно узнал, какая я. Я глупая и наивная. Я слабая и человечная, ненавидящая вампиров. И я изо всех сил пыталась сохранить это в себе. Если бы я рассказала тебе о поцелуях с Майки, ты бы продолжал притворяться? Ты бы спас меня и строил бы из себя хорошего в глубине души вампира? Или ты бы вышвырнул меня за ненадобностью, потому что я исполнила свою роль и со мной теперь слишком скучно?

– Твоя правильность сводила меня с ума, но скучно мне никогда не было, – пожал плечами Эш. – Я был готов верить тебе и хотел спасти тебя. Уж точно не для того, чтобы вышвырнуть… вряд ли бы я когда-нибудь рассказал бы тебе всю правду о себе. Но мы бы были вместе.

– Лжешь, – теперь пришла моя очередь усмехаться. – Если даже не мне, то сам себе. Вместо Майки могло быть что угодно, но в итоге ты бы сделал то, что сделал. Ты не способен любить, и теперь я знаю это, хотя все десять лет надеялась на обратное.

В комнате снова повисла тишина, только в этот раз первым нарушил ее Эш.

– Ты ведь понимаешь, что я не могу тебя отпустить, зефирка? – вскинул брови он.

– И что ты собираешься делать? – безразлично спросила я, потому что самое худшее он уже сделал.

– Мы сразились и теперь знаем, кто из нас сильнее, – развел руками Эш. – Впрочем, это было очевидно с самого начала. Теперь я могу накачать тебя рутой, надеть цепи и держать в подвале.

– Не сомневаюсь, что именно так ты и поступишь, – фыркнула, вяло покачав абсолютно пустым бокалом.

Очередная бутылка виски закончилась, а за новой никто идти пока не спешил.

– Или, ты можешь смириться и остаться добровольно, – продолжил Эш. – Кажется, ни один из нас не сможет жить спокойно, пока жив другой. Возможно, когда-нибудь я наберусь сил, чтобы все-таки убить тебя.

– Было бы славно, – я поднялась с кресла. – А сейчас я пойду спать. Скоро рассвет.

И не оборачиваясь, я отправилась в комнату, что когда-то была моей.

– Твои вещи у меня в спальне, – крикнул вдогонку Эш. – И не забудь помыться. Слуг я отпустил, так что стирать сейчас некому.

– Говори, как есть. Ты убил их, – огрызнулась в ответ.

Эш расхохотался.

Наверно, я и впрямь могла бы убежать. Тем более, что знала – завтра Эш снова натянет одну из своих масок, и я больше никогда не услышу от него правды.

Но… мне по-прежнему было больно возвращаться к Викторию, да и сам Эш никогда не бросал слов на ветер. Если он сказал, что накачает меня рутой и свяжет – значит, так и собирался сделать.

Все с той же пустотой внутри я сбросила окровавленные вещи и залезла в душевую кабину. Включила воду, наблюдая, как она из прозрачной превращается в алую, смывая чужую кровь.

Не выдержав, опустилась вниз и беззвучно расплакалась от собственного бессилия.

Проклятый Эш.

Невольно мне вспомнились дни в замке, когда я поняла, что у меня нет надежды сбежать отсюда. Тогда я чувствовала такую же опустошенность. Вот только тогда я еще была человеком и никого не убивала. А значит, не сделала ничего непоправимого.

Наконец, закончив, я закуталась в полотенце и пошлепала в комнату Эша за вещами, оставляя за собой влажные следы на полу.

Наверняка со стороны я походила на призрак – бледная, мокрая, с горящими глазами. Да и чувствовала себя так же. Неживой.

Когда вошла в комнату, Эш уже растянулся на кровати.

– Потише, зефирка. Тут некоторые спать пытаются, – недовольно поморщился он, перевернувшись на другой бок.

Ничего не ответив, я открыла его шкаф.

Прошло десять лет, а мои вещи все еще лежали здесь, никем не тронутые, и пахло от них немного пылью и яблоками. Почему Эш не выкинул их? Зачем хранил так долго?

Хотя, какое это имело значение? Я простила ему собственную смерть, но чужую простить не смогу никогда.

Схватив первое попавшееся, я собиралась выйти, но Эш остановил меня.

– Спи со мной, – он не просил, а указывал. – Я не хочу караулить тебя каждый день и из-за этого не высыпаться.