На четвертый день после встречи в парке Элеонора дозвонилась до Джерри.

— Где пропадал? — кокетливо начала она.

— У меня тоже есть личная жизнь, — сумрачно заметил Джерри, показывая, что ему понятна игра Элеоноры. — Слава богу, пользуюсь кой-каким уважением в своей фирме: стоило только намекнуть о небольшом неурочном отпуске по личным обстоятельствам, не возникло никаких недоразумений. Шеф отдела лишь заметил несколько устало: «Может, наконец вам удастся наладить семейную жизнь?»

Джерри не добавил, что тот, естественно, имел в виду новую семейную жизнь, и весьма удивился бы, узнав, что имело смысл говорить о налаживании только старых семейных отношений, если вообще его подчиненный стремился к прелестям семейного очага, серьезно потускневшим в глазах нынешних представителей сильного пола.

— Может, предложишь сходить в кино бывшей жене?

— В кино? Вообще-то я хотел вечером поработать, но если настаиваешь…

— Ты же иногда настаиваешь в известных обстоятельствах.

Разговор был самым невинным. Пикировка бывших супругов, которые до сих пор не безразличны друг другу, хотя и скрывают свои чувства по возможности и тщательно.

— Что бы ты хотела посмотреть?

Это был уже вполне конкретный вопрос, и от ответа на него многое зависело. Еще в парке они договорились, если Элеонора скажет: «Очень много слышала о фильме Спилберга «Тайные контакты третьего порядка», — это означает: положи бумажку с фамилиями и адресами под ту скамейку в парке сегодня вечером. Если Элеонора скажет: «Пойдем на «Звездные войны» Лукаса», — это означает: можно подождать до завтрашнего утра, тайник там же. Идея заключалась в том, что встречаться непосредственно они не должны были. Если за ними велось наблюдение, то преследование должно было начаться только в том случае, если бы свои дома покинули и Джерри, и миссис Уайтлоу одновременно, если же кто-то из них покидал дом в одиночку — значит, встреча не планировалась, и контакт исключался. В парке за ними не следили — это не вызывало сомнений. Значит, к варианту запасного тайника, который тоже предусмотрели, прибегать было не нужно.

— Очень много слышала о фильме Спилберга «Тайные контакты третьего порядка». — Элеонора поморщилась: «У Спилберга тайные контакты, у нас с Джерри тоже тайные контакты, вся жизнь— сплошные тайные контакты…»

— Видишь ли, — пробасил в трубку Джерри, — нигде поблизости вроде не идет, а выбираться далеко не хочется: дождь собирается. Давай отложим до следующего раза.

— Как хочешь, — как бы обиделась Элеонора и съязвила: — Я тоже буду теперь на некоторые твои просьбы так отвечать.

«Наверное, те, кто нас слушают, считают меня идиоткой. Тем лучше! Красивые идиотки вызывают у мужчин наименьшее уважение, граничащее с пренебрежением». Ах, как бы она радовалась, если бы у ее незваных опекунов возникло чувство пренебрежения к ней: от пренебрежения до беспечности всего лишь шаг, малюсенький шажок. А о большем и мечтать не приходится.

— Звони, — вяло предложил Джерри и опустил трубку.

«Прекрасно, — думала Элеонора, — он что-то откопал, иначе не было бы слов видишь ли».

Накануне звонил Лоу. Он сказал: «Вы совсем забыли меня». Она ответила: «Что делать? Нет времени. На вашем деле мне не разбогатеть, приходится браться за другие». Они вежливо распрощались.

Сразу же после этого был еще телефонный звонок. Незнакомый голос произнес: «Пока вы ведете себя благоразумно. Это нас радует. Даже перестали ездить в Роктаун». — «Я взялась за другое дело, — как старым знакомым, буднично пояснила Элеонора. — Теперь мне придется ездить совсем в другую сторону от Роктауна, но, увы, чаще, чем хотелось бы».

Элеонора готовила своих опекунов: скоро она начнет ездить по адресам людей, которых отыщет в архиве Джерри, людей, так или иначе соприкасавшихся с Уиллером. Это опасно, но другого выхода не было, если не считать второго варианта, придуманного с Дэвидом. Почему второго? Просто так. Не было первого варианта, и третьего — тоже, а второй был.

Когда она собралась ехать в парк, дождь шел уже вовсю. Щетки лениво сбрасывали воду с лобового стекла. Машин было мало.

«Хонда» остановилась у стоянки перед парком. Элеонора набросила плащ, завязала бантиком тесемки капюшона и направилась в бар. Ни души. Элеонора выпила стакан сока, краем глаза наблюдая за стоянкой. С того момента, как она села за стойку, мимо не проехала ни одна машина. Парк расположен далеко от центра. Движение здесь не интенсивное, особенно в ненастье, когда в старых аллеях и на ипподроме делать нечего.

«Жаль, погода скверная: гораздо легче затеряться среди множества людей в теплый солнечный день, чем брести одной по пустынному парку в дождь и грязь».

Она покинула бар и не спеша направилась по дорожке, ведущей в глубину. Дошла, не оглядываясь, до площади с фонтаном. Обогнула чудище, по металлическим чешуям которого стекали потоки дождевой воды, и посмотрела назад, в сторону бара. Ее никто не преследовал. Дорожка была пустынна. Только несколько дней назад эта площадка, залитая солнцем, с детьми, плещущимися в воде, казалась райским местом. Теперь, в лужах, с нечищеными ржавыми трубами на дне бассейна, безлюдная и тихая, она производила впечатление самого унылого места на земле.

Миссис Уайтлоу обошла большую лужу, легко перепрыгнула через маленькую и углубилась в чащу мокрых кустов. Ручеек в каменном желобе превратился в мутный ревущий поток, который нес пластиковые пакеты, листья, пучки пожелтевшей травы, клочья газет… Вот и та скамейка. Элеонора оглянулась, посмотрела под ноги, поддела носком круглую пробку. Пелена дождя скрывала все на расстоянии нескольких метров. Элеонора поставила ногу на скамейку, подняла юбку и сделала вид, что поправляет чулок. Когда ее руки скользнули к щиколотке, она неуловимым движением просунула правую под скамью и нащупала маленький скользкий комочек. Мгновение — и он в сумке. Дождь усилился. Она еще раз самым тщательным образом разгладила чулок, потом проделала ту же операцию на другой ноге и пошла обратно.

Только войдя в бар, Элеонора поняла, что нервничала. Одна в безлюдном парке, в дождь… «Имею право выпить. Машин мало, как-нибудь доеду потихонечку, а то зуб на зуб не попадает. Холодина и мокрота». Бармен мгновенно выполнил заказ. Элеонора опорожнила стакан так быстро, что сама удивилась. Тепло разлилось по телу. «Что там, в этой бумажке? Хоть одним глазком… Нет. Сейчас нельзя. Только в машине. И то, когда отъеду на приличное расстояние». Придвинула бармену кредитную карточку. Всюду за еду и ночлег она старалась расплачиваться ими. Кредитные карточки избавляли от необходимости брать с собой в дорогу крупные суммы наличными.

Отъехав несколько кварталов, Элеонора остановила машину, заперлась изнутри, выключила щетки, достала из сумки клочок бумаги, развернула его и прочла: «Извини, что так мало. Только семеро. Вот их фамилии и адреса». Дальше шло перечисление. Элеонора несколько раз внимательно перечитала записку — двое жили в другом конце страны, их она проверит в последнюю очередь. Больше ей не понадобится изрядно помятая бумажка. Она включила зажигание, разорвала записку на мелкие кусочки и, когда машина разогналась миль до семидесяти, вышвырнула пригоршню конфетти в окно. Ветер и дождь мгновенно растащили то, что было запиской, в десятки самых невероятных мест.

«Итак, сначала пятеро. Брукс^;—летчик, Шоуп — техник, Моуди — врач, Марден — в прошлом военный переводчик и Амаллори — офицер-интендант. Логично начать с врача. Все-таки коллега Барнса-Уиллера, да и живет сравнительно недалеко».

В полдень следующего дня Элеонора сидела в клинике доктора Моуди.

С вежливой, одинаковой для всех, улыбкой секретарша сказала, что ее примут минут через десять.

Элеонора села в кресло и уставилась на красочный плакат весьма скорбного содержания. Он висел слева от двери в кабинет мистера Моуди и сообщал об «основных причинах смертности». Элеонора лениво скользила глазами по безжалостным строкам: