Элеонора подскочила к окну, внизу сновали автомобили, куда-то спешили пешеходы: обычный день, обычная улица, обычная суета. Справа из-за поворота выскочили пожарные машины и с ревом пронеслись вперед, еще через несколько минут промчались кареты «скорой помощи»: одна, две, три, четыре… Машины с красными крестами все прибывали и прибывали, выли сирены, над городом плавал запах гари.

«Что-то случилось? — Элеонора быстро оделась, потом, застегивая последнюю пуговицу, остановилась. — Случилось? Случилось. Я-то чего вскочила? Мало ли что может случиться в большом промышленном городе? На любой фабрике или заводе, напичканных химией и горючим. Куда я хотела бежать?» Она взглянула на часы: было десять минут третьего. «Впрочем, как раз пора спускаться к такси». И в этот миг зазвонил телефон.

«Брать или не брать трубку? А если Марио? Нет, он звонить не будет. Ни в коем случае. Наверное, его и в городе уже нет. Не буду». Элеонора взяла сумку с уложенными еще утром вещами. По нервам резанул вой полицейской сирены, и, внезапно испугавшись, что телефон замолчит, оставив ее в неизвестности, какая еще беда могла приключиться в ее жизни, Элеонора подошла к аппарату.

Портье сообщал миссис Келли — он просит прощения, ключ синьоры висит, но он решил все же попробовать, — прибыло заказанное ею в местный аэропорт такси.

— Что за тревога в городе? — спросила Элеонора. — Пожарные, «скорая помощь»…

— Катастрофа на железнодорожном вокзале. Синьора правильно делает, что предпочитает самолет. На этой грешной земле чаще случается плохое, чем на небесах.

«Два часа разницы так же эффективны, как и три, мистер Харт, — подумала Элеонора, кладя трубку и не в полной мере еще осознавая смысл происшедшего. — Спасибо вам, ваш поцелуй и впрямь спасителен. Но этот телефонный разговор… Его могли засечь. Как бы вы поступили в данном случае, мистер Харт?»

— Поздравляю, — сказал сэр Генри вошедшему Маллигену, — не ожидал. Вечно кто-нибудь что-нибудь перепутает: или время взрыва, или место, а то и город, в котором нужно произвести взрыв. Сработали четко на удивление. Я доволен вами, — сэр Генри произнес эту фразу официальным тоном бесстрастного благодетеля. — Я доволен вами и не оставлю без последствий ваше рвение.

Перед сэром Генри лежал свежий выпуск «Нью-Йорк тайме», очевидно из той части тиража, что успела все же подхватить сенсацию. На первой странице крупными буквами было набрано: «Взрыв вокзала в Болонье!» Рядом на столе высилась стопка других газет.

— Их опознали? — вяло поинтересовался сэр Генри.

— Сейчас там не до этого, — голос Маллигена дрожал.

Его утреннее бритье было прервано звонком из Болоньи. Агент сообщил: «Поскольку прослушивание телефона номера миссис Келли не было снято, оператор записал ее разговор с портье уже после взрыва».

Взгляд Маллигена упал на верхнюю газету в стопке. Заголовки кричали: «Чудовищное преступление! Гибель десятков невинных людей! Погибло восемьдесят пять человек! Кто вернет мне мать? Полиция разводит руками!»

«Произошла ошибка, — скажет сэр Генри, — если закрыть глаза на то, что эту Уайтлоу вместе с Лиджо нужно было уничтожить любой ценой». Но закрыть глаза на это он не сможет. Поэтому ошибка будет состоять в том, что сыщицу не уничтожили. Восемьдесят пять жизней в зачет не идут.

Харт; сидел у радиоприемника с застывшим лицом. «Неужели она погибла? Нет, нет, она умна и осторожна. Не могу поверить, чтобы она…»

— Я поставил банки во дворе, сэр, — сказал Джоунс и улыбнулся.

«Или мне кажется, или впервые Джоунс улыбнулся ши

роко и открыто, как будто что-то мучило его, а теперь решение принято и сомнения остались позади».

Не хочу сегодня, нет настроения.

— Пожалуй, вы правы, сэр, — Джоунс пожал плечами и вышел.

«Элеонора в Болонье, взрыв произошел в Болонье, взрыв чудовищной силы. Такое дело по зубам только профессионалам: или работали люди Генри, или другие высококвалифицированные специалисты под наблюдением и с согласия людей Генри. Никогда бы не подумал, что они зайдут так далеко. Поднять в воздух вокзал, погубить столько людей. Если жива, сюда ей возвращаться нельзя — это ясно. Исчезнуть? Как? Бросить дочь и никогда больше не появляться в стране? Нет, не то. Для нее такое неприемлемо, она слишком любит дочь и, наверное, этого…» — Харт поморщился, подумав об отношениях, которые существовали у миссис Уайтлоу с человеком, которого он сначала просто недолюбливал, потом начал ненавидеть.

Дэвид Лоу! Из-за него погиб доктор Барнс, славный парень, наивный, несмотря на интеллект, добрый идеалист. Из-за Лоу погиб Сол, сильный, озлобленный жизнью человек, у которого были все данные для успеха и которому всегда не везло. Теперь угроза нависла над миссис Уайтлоу. Что значит — нависла? Или опасность пронеслась над ней, случайно оставив в живых и взяв в счет ее временного избавления жизни десятков ничего не подозревающих людей, или… Надо звонить в Болонью. Если жива, настаивать, чтобы постаралась исчезнуть. Для него такой звонок — вызов сэру Генри и компании, а он до сих пор не знает результатов тестирования на детекторе лжи и никогда не узнает. И все-таки надо попробовать! Если честно, он поставил на себе крест.

Харт выбежал на улицу, доехал до ближайшего телефона, заказал Болонью. Потом был глупый разговор с администратором, который утверждал, что миссис Уайтлоу не числится в списке постояльцев. Харт ревел как зарезанный, путая иностранные слова, какие когда-нибудь слышал за свою жизнь. Наконец подтащили к телефону какого-то Кроуна, и этот смешливый соотечественник, приняв во внимание, что Харт из полиции, добился-таки для него вразумительного ответа:

— Миссис Келли из тринадцатого номера выехала всего час назад. Да, да, сыщица.

«Выехала час назад… — Харт прислонился к телефону,

угол металлического ящика впился ему в спину. — Что же, миссис Келли, больше мне ничего не удастся сделать. Ничего. Сэр Гспри доберется до вас раньше, возможно, еще в самолете».

Харт заехал в бар, подошел к стойке, вобрался на высокий стул, вцепился в полированную стойку.

— Налей, — кивнул он бармену.

Бармен открыл бутылку дорогого ирландского виски, в стакане заискрился слой толщиной в два пальца.

— Мало,'— выдавил Харт.

Бармен долил.

— Мало, — Харт хрипел.

Бармен долил еще.

— Мало, черт тебя дери! — взвизгнул Харт и, только когда стакан был наполнен до краев, одним глотком осушил его до дна.

— Еще? — спросил бармен.

Харт бросил взгляд, которым судьи смотрят на закоренелых преступников. Стакан мгновенно наполнился доверху.

А сэр Генри все еще благодушествовал. Он с удовольствием, стараясь не впасть в оскорбительную назидательность, поучал Маллигена.

— В Италии работать удобно. Всегда удобно работать там, где существует параллельная система власти. Когда Джон Маккафери уходил, он передал нам кое-какие связи в Италии. Вито Мичелли тоже, перед тем как его потянуло к парламентской деятельности, немало нам помогал. Если человек возглавляет военную разведку, он, надо полагать, может сообщать что-нибудь любопытное, хоть изредка.

Маллиген ерзал на стуле. Молодой человек выглядел заспанным, да и побрит наспех. «Не ночевал сегодня дома, сукин сын, — подумал сэр Генри, — и вряд ли был у своей красули, которая его так волнует. Сбегал налево. Ничего, как и выпивка, это еще не самый большой грех мужчины». °

— Странно, что Маккафери передал нам свои связи. Вы же говорили, сэр, что понятия «дружеская разведка» не существует.

Маллиген не знал, как сказать сэру Генри, что операция провалилась, понимая: чем позже он сообщит об этом, тем хуже ему будет.

— Конечно, мы всегда должны предполагать, что агенты

противника проникли во все взаимодействующие с нами службы. Но если Маккафери был так любезен, что рекомендовал нам Личо Джелли, почему было не воспользоваться его рекомендацией?.. Что-то мы разболтались на конкретные темы с конкретными именами. А вдруг у нас активированный микрофон в служебном телефоне, или вот здесь, под этим алебастровым пятнышком на стене, что-то вмонтировано, или кто-то шарит инфракрасным излучателем по окнам? А?