— Как все, иногда, — Харт знает, каким будет следующий вопрос, и не ошибается.

— Вам нравится миссис Уайтлоу? — Безразличие,¹ с которым задан вопрос, выдает сэра Генри с головой.

Харт широко улыбается:

— Приятная женщина, — и уже вертит головой, ищет телефонный аппарат. — Позвоню, кстати, — он почти подмигивает, — с вашего разрешения? Знакомой…

_ Сэр Генри одобрительно улыбается. Харт набирает произвольное сочетание цифр, стараясь все же запомнить его на всякий случай, ждет, опускает трубку. По всему видно, что в мыслях Харта нет места миссис Уайтлоу.

— Никто не подходит. Досадно.

— Бывает, — сэр Генри делает характерное движение головой. — У вас никогда не ломит затылок? — И не дожидаясь ответа: — Отложение солей, как будто стальная труба в спине, противно. Думаю, вы можете ехать домой. Данные теста попадут ко мне. — Он вздыхает. — Даже если что-то будет неблагополучно, никто не узнает. Когда на одной чаше весов каракули какой-то железяки, а на другой — мой опыт работы с человеком в течение десятилетий, я предпочитаю верить себе.

— Спасибо, — Харт поднимается.

В средние века после таких великодушных слов надо было падать на колени и трепетно подносить к губам кончик платья могущественного властелина. С тех пор все упростилось. Они вежливо прощаются.

Маллиген провожает Харта до столики, где припаркована взятая на прокат машина.

Всего доброго, — Маллиген успел пропустить немножко, у пего несколько туманный взор и слишком отчетливая речь.

— Всего доброго, — Харт садится в машину, резко жмет на акселератор, шипы поднимают облачко пыли.

Через несколько минут Маллиген перед шефом. Оба молчат. 1 удит кондиционер. Маллиген замечает па стуле платок Харта, брезгливо поднимает двумя пальцами.

— Забыл? Потный боров.

— Выбирайте выражения! — резко замечает сэр Генри. У него ломит затылок, и посему он не склонен к обычно дружескому стилю руководства.

Маллиген подходит к окну и разжимает пальцы, платок, как ярко-красный в клетку лист какой-нибудь австралийской араукарии — Маллиген ее пе видел, но название обещает ему именно такую расцветку, — медленно опускается вниз плавными кругами и, наконец, исчезает из виду.

— Скоро будут результаты, — Маллиген старается загладить неловкость.

Сэр Генри смотрит на него с сожалением, снова поводит головой.'

— Неужели вы думаете, выводы о серьезных вещах делаются на основании бредней компьютерных мозгов? Особенно если с ними в схватку вступает человек волевой, умеющий сосредоточиться на одной мысли, неважно какой, но закрывающей выход для других. Мне и без того ясно: Харт может треснуть в любой момент. Неблагоприятные факторы для нас — убийство его напарников, одиночество, внутренняя уверенность, что какие-то принципы у него остались, тщательно скрываемая симпатия к мадам сыщице; он тут при мне отвлекающе звонил приятельнице, к сожалению, по номеру зимней воинской казармы. Я проверил Благоприятные факторы — страх, страх и страх. Как и лет тридцать назад, при вербовке. Этого мало. Усилить наблюдение за ним, за ней, усилить оперативное внимание. Все.

Маллиген выходит к себе, тщательно притворив дверь кабинета. Но она почти тотчас распахивается.

— И еще, — говорит сэр Генри, застыв в проеме, — с завтрашнего дия прослушивать ее телефон круглосуточно.

На столе лежала зачитанная до дыр книга с багровым вампиром и его обескровленной до посинения жертвой па обложке.

— Ваша? — кивнул сэр Генри.

Маллиген потупился и робко ответил:

— Иногда почитываю в свободное от работы время, сэр.

— Ничего, ничего, — неожиданно подбодрил сэр Геири: шею только что отпустило, — развивает воображение. Одного не могу попять, нужно оно в нашей работе или только вредит?

Звонок Марио Лиджо раздался ночью, до того, как было выполнено распоряжение сэра Генри о круглосуточном прослушивании. Спасло неумение Марио о чем-либо лишнем задумываться. Он, конечно, знал о разнице во времени между Европой и Новым Светом, но ему просто не пришло в голову, что его вечерний звонок застанет Элеонору в кровати среди ночи. Он предложил ей вылететь завтра в Милан и. встретиться с ним, допустим, в Болонье, куда он приедет из Рима. Даже посоветовал гостиницу — «одну из самых приличных». Что бы ни говорил Дэвид, Элеонора собралась лететь. Она заказала на вечер билет, прикинула, что ей понадобится в путешествии, решила заехать в Роктаун осведомиться у Харта, нет ли сведений о ее девочке. Он тоже не должен о ней забывать.

Харт только что вернулся с севера, был зол, растерян и слабо представлял, что делать дальше. Встретил ее у дверей, улыбнулся жалкой, заискивающей улыбкой и сообщил:

— Ничего нового. Крепитесь.

Элеонора ответила примерно такой же улыбкой. Они сидели в кабинете и перебрасывались ничего не значащими замечаниями.

— Я скоро уеду. — Миссис Уайтлоу села глубже. Куда?

— В Италию. Где море без нефти.

— Отдыхать?

— Что вы! Откуда такие деньги? Я еду одна, а не с группой.

— Зачем?

Элеонора решила сыграть ва-банк. Харт оставался достаточно осторожным, невзирая на похищение девочки. Да, он был возмущен. От Элеоноры не укрылся его гнев, когда она сообщила об исчезновении дочери. И только. Откровеннее Харт не стал. Нет, нет, лишь Марио Лиджо, подтвердив предположение о том, что именно Харт выдворил его из города, поможет надавить на шефа полиции Роктауна. В мозаике не было всего одного-двух элементов. Лоу переводил огромные суммы на счета антивоенных организаций. Такая щедрость не устраивала людей, стоящих за троицей Харт-Барнс-Розенталь. Кто они? Об этом может сказать только Харт, если она, в свою очередь, предъявит свидетель ства превышения им власти и четкие показания Марио Лиджо.

— Зачем лечу? Для встречи в Болонье с Лиджо. Помните такого, он исчез из города при необъяснимых обстоятельствах? — Она взглянула на Джоунса, который внес свежие цветы.

Харт пожевал губами, вынул из ящика один из пистолетов, рассеянно повертел в руках, положил на место и сказал"

— Колоссальный риск! И потом, как же девочка?

— У «еня есть основания надеяться, — проговорила Элеонора.

— Вот как? — Харт посмотрел на нее долгим взглядом, как бы стараясь запомнить навсеищ. — Жалко, если с вами что-нибудь случится. Вы сумасшедшая, никого не слу шаете!

«Может, я и в самом деле не в себе? — подумала Элеонора. — Но я должна докопаться»

В это же время Маллиген делился с сэром Генри своими соображениями.

— Раз похитили девочку — значит, кто-то еще вступил в игру Нам надо найти их, сэр?

— Полагаете? — Сегодня шея у старого джентльмена не болела. — Нет, дружище, нам никого не нужно искать. Миссис Уайтлоу хитра как бестия. Мы похищали ребенка? Нет. Правда, хотели в крайнем случае пойти на этот шаг. Кому он нужен еще? Никому. Случайность? Отвергаю. Только одному человеку это выгодно — ей самой. Зачем? Да чтобы мы стали искать, кто же еще вступил в игру, и вы дали себя с головой. Вот так, мой мальчик. А. вы говорите, искать. Никого мы искать не будем. С нее не спускайте глаз. Если честно, она мне изрядно надоела. Вы знаете, я не

кровожаден, но она лезет на рожон. — Сэр Генри потрогал безукоризненный пробор. — И заметьте, к нам ведет цепоч ка всего из двух звеньев: неугомонная миссис и Харт. В сущности, достаточно изъятия любого звена, и мы вне пределов досягаемости. Есть для нас разница, какое звено изъять, как вы думаете?

— Никакой, сэр.

— Совершенно справедливо, Маллиген. Пошли-ка к нашим гомерам в буфет, я даже пропустил бы рюмочку сегодня.

Маллиген не смог скрыть удивления и в стремительном броске распахнул дверь.

В тот момент, когда Маллиген зажмурился, осушив стаканчик неразбавленного виски, Элеонора продолжала беседу с Хартом:

— У меня, нет другого выхода. В конце концов речь идет о моей профессиональной добросовестности. Миссис Розалин Лоу понесла немалые расходы, а расследование так и не сдвинулось с места.