Рад был получить от тебя письмо, дружественное, откровенное, пусть даже и горестное… Я понимаю, лучший русский журнал надо поддерживать всеми силами, вне зависимости от того, печатают в нём нас или нет. Для меня опубликоваться в “Нашем современнике” — большая честь. Но и в пору, когда я не был автором твоего журнала, я постоянно читал его, — мне номера передавал Виктор Петрович с просьбой или непременно прочесть то-то и то-то, или прочесть то, что он сам не смог. В последние годы читаю в краевой библиотеке. А вот что касается подписки — я уже второй, нет, третий год не подписываюсь ни на один журнал — дорого, живём мы здесь скудно. Но, честное слово, я всегда был рад, что у “Нашего современника” самый большой тираж среди всех литературных журналов, и убеждённо полагал, что так и должно быть. “Знамя” — “тусовочный журнал”, “Новый мир” — печатаюсь в нём, но не могу понять до сих пор — куда этот угрюмый плот катится…

Я даже представить не мог — может быть, по своему легкомыслию, а скорее — из завистливой надежды, что в Москве-то спонсоров завались, а уж Россия всегда поддержит “НС”, как и всегда поддерживала… Но, видно, усталость и нищета читающей России и здесь сказалась. Конечно же, я сделаю для подписки всё, что смогу. У нас беда — все хозяева края живут в Москве, в Лондоне и т. д. Кое-кто сидит в тюрьме. Но есть несколько знакомых, некоторые полагают себя патриотами (это депутаты, обеспеченные мужики), я с ними уже говорил — обещают… С директорами заводов поговорю.

Поклон собратьям по перу! Если не против, буду присылать для знакомства и наш журнал “День и ночь”, пока ещё с трудом я его издаю, тираж мизерный, правда, многие читают через Интернет. Почта — даже удивляюсь. Что им за радость печататься без гонораров в далекой Сибири! С Украины пишут. Из Латвии. Из Германии.

Роман Солнцев

Красноярск

2.02.2006 г.

Здравствуй, Станислав Юрьевич!

Приветствую тебя с нерчинской духовной каторги и каторги повседневности!!!

Так всё совпало: мои горькие думы июля, да твоё письмо, да твоя публицистика в “НС” о Глазунове, да некоторые статьи в “ЛГ” (о неоткрытии памятника Шолохову по зловредительству Швыдкого — чё он не может попасть в автоаварию, а?) — темно в душе, как у сатаны…

Вопрос подписки на “НС”, как и на любое иное издание, разветвился на А и Б. Если на Б (почему именно на “НС”?) — я отвечаю легко, цитируя тебя, себя, Распутина и т. д., то А — “ЗАЧЕМ ВООБЩЕ ЧТО-ТО ЧИТАТЬ?” — ставит меня в тупик. Густо ссылаются на Интернет, на бесполезность чтения какой-либо гуманитарной литературы, кроме справочников. Интересы массового читателя крутятся вокруг рубля и доллара — народ скупает все брошюры типа “Как стать богатым”, “Секрет успеха в бизнесе” и т. д.

Я иногда ради прожиточного минимума пишу листовки, деловые бумаги, поздравления. И меня замучили упрёком: “Очень уж, Михаил Евсеевич, сложно по мысли и сложно по слову, надо бы проще”.

Родители и общественность бунтуют против кафедры журналистики в Чите: мол, такие деньги вбухали в обучение, прокорм, проезд, одежду Танечки-Ванечки, а они писать не умеют, на работу устроиться на ТВ в роли Якубовича не могут. Говорят, мол, таланта нет. “А почему не научили таланту? Мы бабки вбухали”. …У-фф! Как мне всё это надоело…

ТЕМ НЕ МЕНЕЕ В ОТНОШЕНИИ ПОДПИСКИ НА “НС” НА 2006 г. РУКИ НЕ ОПУСКАЮ — БУДУ ДЕЛАТЬ, ЧТО В МОИХ СИЛАХ.

Хорошо, что твоя статья-эссе о Глазунове вышла в одном номере с Олегом Михайловым, который словами Палиевского “о гениях без Гения” усилил твои аргументы. Вообще, я Палиевского читал. Но не так много и полно. Придётся восполнять пробел, ибо мужик он серьёзный и крупный, могущий будить мысль. Знать Палиевского (при всём при том) надо. И — прости — может, показалось, но где-то по тону, что ли, прошла тень твоей обиды на Глазунова. М. б., всё естественно: а чему тут радоваться при таком разочаровании — обидно, что не самый глупый художник пошел по дороге ожесточенного требования всемирной славы. На меньшее он не рассчитывает. Кто-то да ведь должен был высказать сие открыто, ибо верно подметила в этом же номере Ирина Стрелкова словами Евгения Носова: “Обвес и обмер в обращении с правдой безнравственны”. Спасибо за мужество, С. Ю.!

А вот твою шутку насчёт зимовья и рябчиков воспринял всерьёз. Поговорил с друзьями-охотниками. Есть варианты не “героического штурма”, а вполне нормальной поездки на зимовье в 50-70-100 км от Читы — на выбор. Я ведь не могу потащить старика Куняева по хребтам-дебрям-россыпям-буреломам с запасом хлеба да сала (на уровне выживания). Да и сам старею, уже не тот ухарь 50 лет. Конечно, я не могу тебя повезти и по ранжиру — “машину к порогу зимовья”, это — шумно, людно, пьяно и малоинтересно. Если ехать, то высадиться на пади, протопать 5-6 км в сивер, одинокое зимовье. Можно взять человечка на заход, обустройство, огляд. А если будут силы да тропа, то и сами доберёмся с условием, что дрова “Дружбой” будут напилены. Не тюкать же нам топорами мерзлый листвяк. А время хорошее, ещё тепло и живность еще не нахлёстана из карабинов да дробовиков. Реально, зная тебя, надо рассчитывать на 2-3 ночи — на большее у тебя вряд ли время есть. Вот каковы мои соображения. Обуть-одеть-вооружить — решаемо. Можешь приезжать в галстуке.

Сообщал ли я тебе, что вот-вот в Москве в издательстве “Русь” выходит мой двухтомник “Стихи и поэмы”, где кроме оных — “Перо краевое” в первом томе, а во втором — “Раноставы Великого Слова”. Записки переводчика. Да статья обо мне, да библиография (я противился — кому это надо, в каком Нижнезадрищенске я печатался? — но издатель настоял). Редактор Николай Коняев.

А радости никакой. Такая пакость — дожить в России до 60-ти, до начала нищенской пенсии, ненужности общественной, немощи старческой и т. д. Счастлив Юра Кузнецов, уйдя в свои залетейские дали. Я даже юбилейные столы не люблю — кушанья пахнут поминками, поэтому даже не знаю, что делать 2 сентября. А-а, как жена решит, так и будет! Всё по-русски — перекладываю предварительное и окончательное решение на её плечи.

Пришлось ради семьи писать 16 стихотворений по 20 строк каждое в виде подписи под 16 портретами бульдозеристов Харанорского разреза. Садизм, но 10 тыс. руб. на ремонт в квартире одной комнаты заработал и отремонтировал. Барахтаюсь, но остаюсь жив-здоров, творчески работоспособен на 4 балла, закончил читать томище мемуаров Бисмарка, коего одна фраза будет уместна по окончании письма:

“Константинополь легче защищать от русской опасности на польской границе, чем на афганской” — прозорлив, гад, был.

Твой

Михаил Вишняков

Чита

1-5 августа 2005 г.

Уважаемый Станислав Юрьевич!

Вручая мне свой трехтомник, вы, полагаю, были уверены, что ваш “испепеляющий бестселлер” будет воспринят мною критически. У меня же по прочтении возникли только незначительные пожелания.

Но все по порядку.

Том 1

Все три книги отличает совершенно точный диагноз окружающего, удивительные характеристики поэтического бомонда 60-х годов: Сельвинского, Асеева, Пастернака, Слуцкого. Да разве можно было встретить в те годы такие заметки о поэзии Соколова или Евтушенко?.. Нет и нет! Кстати, это были годы вашего вхождения в советскую литературу, а я барахтался в прибалтийских лесах, участвуя в создании ракетного щита нашей страны.

Не случайно Передреев поклонялся Есенину. В творческом плане он, по-моему, как-то повторил судьбу константиновского самородка.

Ваше проникновение в мир Рубцова, вологодского беспризорника, многого стоит.

Ваше пророчество в 60-е годы сродни сегодняшнему беспардонному наступлению еврейства, вылезшего из всех нор. Особенно это касается высших эшелонов власти.

Свидетельства о “советской диктатуре” и “постсоветской демократии” точны и справедливы. У вас даже хватило мужества назвать поименно всех лжедемократов.