Вражеские солдаты приближались. Их шаги, приглушенные мягкой от крови и пороха землей, казались Сергею громом среди этой мертвой тишины. Он слышал их переговоры на чужом языке, различал лязг оружия и скрип амуниции.

Мысли лихорадочно метались в голове Сергея. План, родившийся в момент отчаяния, теперь казался безумием. Но выбора не было. Он посмотрел на носилки в своих руках, затем перевел взгляд в сторону, где остался Андрей. Где-то там, среди обломков и тел, лежал его раненый товарищ, надеясь на спасение.

"Прости меня, брат", – пронеслось в голове Сергея.

Сделав глубокий вдох, он резко выпрямился и побежал. Но не к Андрею, а в противоположную сторону.

– Эй! – закричал Сергей во весь голос, размахивая носилками. – Я здесь! Сюда!

Его крик прорезал тишину поля битвы как нож. На мгновение все замерло, а затем…

– Там! Держи его! – раздались крики на чужом языке.

Сергей бежал, не оглядываясь. Каждый шаг отдавался болью в измученных ногах, каждый вдох обжигал легкие. Но он не останавливался. Позади слышался топот преследователей, крики и, что хуже всего, свист пуль.

Петляя между воронками и обломками, Сергей пытался сбить преследователей со следа. Его план был прост и отчаянен: увести врагов как можно дальше от Андрея, дать товарищу шанс на спасение. А потом… потом будь что будет.

Внезапно земля перед ним взорвалась фонтаном грязи – пуля прошла в считанных сантиметрах. Сергей инстинктивно нырнул в ближайшую воронку, перекатился и прижался к ее краю. Носилки, теперь бесполезные, отлетели в сторону.

Выстрелы прекратились. Сергей слышал, как враги перекрикиваются, окружая его убежище. Он закрыл глаза, пытаясь восстановить дыхание. Перед внутренним взором промелькнули образы: улыбающееся лицо матери, отец, хлопающий его по плечу, сестренка, махающая рукой на прощание. И Андрей, раненый, оставленный посреди поля смерти.

Чувство вины накрыло Сергея с головой. Он предал товарища. Да, он пытался спасти его, увести врага, но разве это оправдание? Разве можно простить себя за то, что бросил раненого друга?

– Выходи! – раздался голос совсем рядом, на ломаном русском. – Ты окружен! Сдавайся!

Сергей открыл глаза. Выбора больше не было. Медленно, с поднятыми руками, он начал подниматься.

"Прости меня, Андрей", – в последний раз подумал он, прежде чем его ослепил яркий свет фонарей, направленных ему в лицо.

Сильные руки схватили его, вывернули за спину. Щелкнули наручники. Кто-то грубо толкнул его вперед.

– Идем, – прорычал все тот же голос с акцентом. – Теперь ты наш гость.

Спотыкаясь, Сергей побрел в указанном направлении. Мысли о побеге больше не посещали его. Все, о чем он мог думать, это о том, что где-то позади, в темноте и холоде, остался его друг. Друг, которого он предал.

И пусть это предательство было совершено с благими намерениями, Сергей знал, что оно будет преследовать его до конца дней. Если, конечно, эти дни у него еще будут.

Сергей потерял счет времени. Секунды растянулись в минуты, минуты слились в часы. Мир вокруг превратился в размытое пятно, состоящее из тряски армейского грузовика, резких окриков на чужом языке и постоянной, всепоглощающей боли.

Его руки были скованы за спиной, металл наручников впивался в запястья при каждом толчке автомобиля. Тело, измученное долгими часами боя и последующего бегства, теперь отзывалось болью на малейшее движение. Но физическая боль была ничем по сравнению с той агонией, которая терзала его душу.

Перед глазами Сергея, словно в бесконечном повторе, проигрывалась сцена на поле боя. Вот он оставляет Андрея, прикрыв его своим бронежилетом. Вот бежит, привлекая внимание врага. Вот падает в воронку, сдаваясь на милость победителей. Каждый раз, когда эти воспоминания проносились в его голове, Сергей чувствовал, как что-то внутри него умирает.

"Предатель", – шептал внутренний голос. "Ты бросил его умирать".

Сергей зажмурился, пытаясь прогнать эти мысли, но темнота за закрытыми веками только усилила их интенсивность. Он видел лицо Андрея, бледное, с запекшейся кровью на виске. Слышал его слабый голос: "Брось меня, Серый. Сам выбирайся".

– Нет, – прошептал Сергей, не осознавая, что произнес это вслух.

– Заткнись! – раздался грубый окрик, сопровождаемый тычком приклада в бок.

Сергей открыл глаза, возвращаясь к реальности. Грузовик все еще трясся на ухабах. Рядом сидели двое конвоиров, их лица были скрыты под масками, но глаза внимательно следили за каждым его движением.

Усталость навалилась с новой силой. Сергей чувствовал, как его веки тяжелеют, как сознание начинает уплывать. Он пытался бороться со сном, зная, что в плену потеря бдительности может стоить жизни. Но измождение брало свое.

Внезапно грузовик резко затормозил, едва не сбросив Сергея с сиденья. Двери кузова распахнулись, впуская холодный ночной воздух и яркий свет прожекторов.

– Выходи! – скомандовал один из конвоиров, грубо хватая Сергея за плечо.

Пошатываясь, он выбрался из грузовика. Ноги, затекшие от долгого сидения в неудобной позе, едва держали его. Сергей огляделся, пытаясь понять, куда его привезли.

Они находились в каком-то лагере. Повсюду были палатки, техника, снующие туда-сюда солдаты. Вдалеке виднелось несколько более основательных строений – возможно, казармы или штаб. Все это освещалось яркими прожекторами, создавая странный контраст с темным ночным небом.

– Идем, – сказал конвоир, подталкивая Сергея вперед.

Каждый шаг давался с трудом. Мышцы, уставшие и забитые, отказывались подчиняться. В голове шумело, перед глазами все плыло. Сергей чувствовал, что еще немного – и он просто упадет, не в силах больше двигаться.

Они подошли к одному из зданий. Конвоир постучал в дверь, что-то коротко сказал на своем языке. Дверь открылась, и Сергея втолкнули внутрь.

Яркий свет ламп на мгновение ослепил его. Когда глаза привыкли, Сергей увидел, что находится в каком-то кабинете. За столом сидел человек в форме без знаков различия. Его холодный, оценивающий взгляд скользнул по Сергею.

– Садись, – сказал человек на чистом русском, указывая на стул перед столом.

Сергей опустился на стул, чувствуя, как последние силы покидают его. Усталость, страх, чувство вины – все это навалилось на него с новой силой.

– Ну что ж, – сказал человек за столом, слегка наклоняясь вперед. – Давай познакомимся. Кто ты такой и что делал на поле боя?

Сергей поднял глаза, встречаясь взглядом с своим собеседником. В этот момент он понял, что достиг предела. Физически и морально истощенный, он больше не мог сопротивляться.

– Я… – начал он, но голос сорвался. Сергей сглотнул и попробовал еще раз. – Я просто хочу, чтобы все это закончилось.

Человек за столом едва заметно кивнул, словно ожидал именно такого ответа.

– Оно и закончится, – сказал он. – Но сначала ты расскажешь нам все, что знаешь.

Сергей закрыл глаза. Он чувствовал, как последние остатки его воли растворяются в океане усталости и отчаяния. Все, чего он хотел сейчас – это забыться, уснуть и, может быть, никогда не просыпаться.

Но где-то в глубине души маленький огонек продолжал гореть. Огонек, который напоминал ему о долге, о чести, о товарищах, оставшихся там, на поле боя. И пока этот огонек не погас окончательно, у Сергея оставался шанс.

Шанс на что? Он еще не знал. Но это было все, за что он мог держаться в этот момент полного истощения сил.

Тишина в комнате давила на Сергея, словно физический вес. Яркий свет ламп безжалостно выхватывал каждую деталь его измученного лица, каждую морщинку усталости, каждую каплю пота, стекающую по виску. Человек за столом – Сергей мысленно назвал его Следователем – продолжал пристально изучать его, не произнося ни слова.