Я проникаю в нее еще на дюйм. С губ Василисы срывается громкий стон. Она пыхтит, подстраиваясь под мой ритм, ее внутренние мышцы сжимают мой член так сильно, что я едва не срываюсь. Переместив руку, я снова начинаю массировать клитор. Мне нужно, чтобы она была рядом со мной.

Василиса смотрит мне в глаза, которые в своей темноте кажутся разрушительно прекрасными. Я не могу понять, почему они так меня притягивают. Возможно, это связано с желанием, которое ясно вижу в их глубине? Здесь нет лицемерия. Она не притворяется. Не закрывает глаза, не пытается скрыться от меня. Она не пытается забыть о чудовище, который приносит ей удовольствие. Не деньги и не дорогие подарки заставляют ее трепетать от моих прикосновений. Только экстаз, который она находит в моих объятиях. Я. Только я. Я так привык расплачиваться за все, что хочу, что забыл, каково это — держать в руках то, что дается безвозмездно.

Но она все еще хочет уйти.

Я беру ее за подбородок и наклоняю ее лицо к себе.

— Теперь ты будешь хорошей девочкой и сделаешь глубокий вдох.

— Зачем? — задыхается она.

— Чтобы я мог дать тебе еще одну «нормальную физическую реакцию», Василиса. Глубокий вдох. Сейчас же.

Она проводит пальцами по моим волосам и вдыхает. Я вхожу в нее до конца. Ее глаза закатываются, она дрожит, ее тело сотрясается в моих объятиях. Когда я отступаю, из нее вырываются тихие стоны, но затем они превращаются в страстные стоны, когда снова вхожу в нее.

Мой бок горит, пока трахаю ее все быстрее и быстрее. Когда кончает, стоны Василисы превращаются в восторженные крики, отражаясь от стен спальни. Я восхищаюсь каждой нотой, каждым прерывистым вздохом, каждым хриплым шепотом. Я глотаю все ее вздохи. Вырываю из ее тела каждую дрожь. Запечатлеваю все это в своей памяти.

Моя прекрасная русская принцесса.

Не сводя с нее глаз, я врываюсь в ее тепло, изливая свое семя, но сохраняя свои секреты.

— Non ti lascerò mai andare, Василиса. (Пер. с итал.: Я никогда тебя не отпущу, Василиса).

* * *

На небольшой сцене, расположенной слева от главного входа, выступает струнный квартет. Вместо классических произведений они исполняют популярную музыку из фильмов. В главном фойе расставлены столики, обтянутые черной тканью, с высокими столешницами, на которых стоят чайные лампы в миниатюрных аквариумах. Среди гостей можно увидеть как местных жителей, так и постоянных посетителей. Они одеты в элегантные наряды и перемещаются вокруг столов, их бокалы с коктейлями, никогда не пустующие, отражают свет свечей.

Десятки глаз следят за нами, когда мы проходим дальше в зал. В этом нет ничего удивительного. Моя репутация всегда опережает меня, и мое лицо привлекает внимание. Однако сегодня все взгляды, похоже, сосредоточены на женщине, идущей рядом со мной.

Я должен был это предвидеть. Люди по своей природе тянутся к прекрасному. А Василиса так невероятно красива, что, как только на нее падает искушенный взгляд, его трудно отвести. Примитивные участки нашего мозга не в состоянии осознать, что нечто столь удивительное может быть реальным. Поэтому пристальные взгляды неизбежны.

Тем не менее я не могу с этим справиться. Я остро ощущаю, как каждый мужчина смотрит на Василису, и у меня возникает непреодолимое желание вытащить пистолет и начать стрелять в этих мерзавцев. В каждого. Из. Них. Прямо в лоб.

— Здесь много людей, — комментирует Василиса рядом со мной. — Ты не боишься, что кто-нибудь узнает меня и передаст весточку Братве?

— Не особо. Здешние люди знают, что не стоит совать нос в мои дела, если, конечно, не хотят столкнуться с последствиями.

— У меня отчетливое чувство, что эти последствия не будут включать в себя работу над твоими брандмауэрами.

— Было бы трудно выполнить такую задачу без их рук, — я смотрю на свою маленькую хакершу, — или головы.

— Рафаэль! — раздается мужской голос.

Я крепче обнимаю талию Василисы и обращаю взгляд к источнику голоса. Назарио Бьяджи, сын младшего босса Калоджеро, пробирается сквозь толпу гостей и движется в нашу сторону. Мы учились вместе в школе, и до моего отъезда с Сицилии были лучшими друзьями. Назарио никогда не был частью семьи, выбрав карьеру в строительстве вместо мафиозной жизни. Именно поэтому ему позволили оказаться на моей территории.

— Как я рад видеть тебя сегодня, — говорит он с самодовольной улыбкой, приближаясь. — Особенно в такой прекрасной компании.

Взгляд Назарио направлен на Василису, его глаза словно поглощают её. Ярость и ревность, как расплавленный металл, бурлящий под поверхностью, разрываются в моей груди, когда наблюдаю, как он тянет к ней руку.

— Тронешь ее, и я сверну тебе шею, — говорю по-итальянски, затем притягиваю Василису ближе к себе и перехожу на английский. — Это Назарио Бьяджи. Один из моих деловых партнеров.

Глаза Назарио вспыхивают от удивления, но он быстро скрывает это и расплывается в соблазнительной улыбке.

— Всегда приятно познакомиться с очередной… конфеткой Рафаэля. Не скажешь, как зовут твою прекрасную даму?

Красная пелена стоит перед глазами, пока я с трудом сдерживаю желание ударить его по лицу за то, что он осмелился улыбнуться моей женщине. Назарио всегда был ловким ловеласом, но я никогда не обращал внимания на его взгляды на моих спутниц или на его ухмылки. Да, он богат, магнат строительной отрасли, но его состояние даже не сравнимо с моим. Я могу в одно мгновение купить все, что ему принадлежит. Ни одна женщина не оставит меня ради него. Кроме нее. Похоже, мои деньги ее совершенно не волнуют.

— Рада познакомиться с вами, мистер Бьяджи, — щебечет Василиса, ее приторный тон режет меня прямо в сердце.

Он ей понравился. Ну еще бы. Назарио всегда нравится женщинам, даже не будь у него ни гроша за душой. Похоже, этот мелкий гад действительно привлекателен. Зависть охватывает меня когтями, разрывая изнутри.

— Даму зовут Мишка Гамми, но я кисленькая, — с улыбкой продолжает Василиса. — И я была бы очень признательна, если бы вы перестали пялиться на мою грудь.

Я вскидываю голову.

— Ты пялился на грудь моей женщины? — грозно произношу я, снова переходя на итальянский.

— Нет, вовсе нет. — Назарио делает шаг назад и прочищает горло. — Мой отец просил меня передать сообщение. Около недели назад несколько человек из коза ностра были найдены мертвыми в Палермо, у них отрезаны языки. Отец опасается, что ты, возможно, к этому причастен.

— Да неужели? Он поделился своими опасениями с доном?

— Да. Калоджеро заверил его, что их убила банда из Трапани. — Он качает головой, глядя на меня с подозрением. — Значит, это все-таки не твоя работа?

— Я бы убил людей своего крестного отца только в том случае, если бы он нарушил условия нашего соглашения. Но дон никогда бы не пошел против своего слова, не так ли?

— Конечно, нет. — Он кивает, и его голос понижается. — Но если что-то подобное случится, мой отец хотел бы узнать об этом первым.

— Что ж, передай отцу, что так и будет. — Я крепче сжимаю талию Василисы и делаю движение в сторону бара. — Пойдемте выпьем.

Василиса

— Мишка Гамми? — спрашивает Рафаэль, когда мы подходим к бару.

— Мне показалось, что это подходящее название для конфеты, которую разглядывают. — Я пожимаю плечами. — О чем вы говорили? Звучало довольно серьезно.

— Назарио деликатно сообщил мне, что мой крестный отец, похоже, теряет поддержку некоторых членов козa ностра.

— Они собираются отстранить его от власти?

— Если он облажается, то да. — Он передает мне напиток, протянутый ему барменом.

— В мире коза ностра никогда не бывает без драм. — Я делаю глоток своего напитка. — Виноградный сок? Серьезно?

— Я заметил, что у тебя проблемы с алкоголем. — Он кладет руку мне на спину и направляет нас обратно к толпе.

Эта коктейльная вечеринка проходит в холле исторического здания. Величественное фойе с куполообразным потолком украшено изысканными сценами ручной росписи, изображающими райские сады. Внимание к деталям ощущается повсюду: на стенах, колоннах и инкрустированном цветном мраморе.