Я быстро снимаю ожерелье и возвращаю его в шкатулку. Затем, взяв инжир со стола, направляюсь в кабинет Рафаэля, наслаждаясь фруктом.

Через полчаса я выхожу из ванной, одетая в голубовато-серую рубашку до колен и черный галстук, который использую в качестве пояса. Мои свежевымытые и расчесанные волосы заплетены и закреплены на конце зубной нитью. Тапочки из искусственного меха завершают мой элегантный образ. Я готова к походу по магазинам.

Этот день может сложиться двумя способами. Либо я вернусь в особняк с подходящей одеждой, либо окажусь в уютной комнате напротив врача в белом халате, который будет задавать вопросы вроде: «Вы слышите голоса?»

Спускаясь по широкой лестнице на первый этаж, я замечаю несколько горничных, которые суетятся, убирая уже довольно чистые поверхности. Два рабочих, которых видела ранее на террасе, снимают окно слева от входной двери. Через зияющее пространство виднеется садовник, которого раньше не встречала; он стоит на коленях у клумбы рядом с подъездной дорогой и вырывает сорняки.

Когда подхожу к кухне, до меня доносятся звуки итальянской песни. Я останавливаюсь на пороге и заглядываю внутрь. Высокая темноволосая женщина в простом черном платье возится с тестом на кухонном столе, а из маленького олдскульного радио на подоконнике звучит музыка. Запах свежеиспеченного хлеба щекочет мои ноздри, вызывая слюноотделение от одного лишь аромата.

— Хм… Доброе утро, — произношу я.

Женщина поднимает взгляд от своей работы и осматривает меня, начиная с кончиков волос моей косы, перекинутой через плечо, и заканчивая пальцами ног, выглядывающими из-под пуха моих тапочек. Ее выражение лица колеблется от удивления до полного замешательства.

— Sei la ragazza di Raffaello? (Перев. с ит.: Ты девушка Рафаэля?) — спрашивает она с широко распахнутыми глазами.

— Не уверена, где Рафаэль. Извините.

— Я Ирма, — представляется она, указывая пальцем в муке сначала на себя, а затем на меня. — Ты. Девушка Рафаэля?

— Эм… скорее пленница Рафаэля, — отвечаю я, тыча на себя. — Василиса.

Женщина склоняет голову набок, снова осматривая меня, и ее взгляд задерживается на галстуке, который я использовала в качестве пояса.

— Девушка Рафаэля, — кивает она. — Хорошая пара.

— Я не его… — пытаюсь возразить, но Ирма уже отвернулась и начала доставать что-то из духовки.

Наклонившись над кухонным островом, я с удивлением смотрю на большой противень с пиццей, похожей на толстый корж, в ее руках. И, Боже, она даже не подгорела.

— Я вижу, ты проснулась, — раздается голос Гвидо у меня за спиной. Он звучит почти дружелюбно.

Я тянусь к тарелке с большим куском пиццы, которую передала мне Ирма, и оборачиваюсь.

— А я вижу, что ваш персонал вернулся.

— Да, — произносит он тихо, затем встречает мой взгляд. — Извини, что так резко накинулся на тебя в тот день. Когда речь заходит о моем брате, у меня включается инстинкт защитника.

— Рафаэль не выглядит как человек, которому нужна защита.

— Только когда речь идет, чтобы уберечь его от самого себя, — отвечает Гвидо, изучая мой галстук. — Выполни свою работу здесь. Как можно скорее.

— Таков был план.

— Планы меняются. — Он встречается со мной глазами. — Надеюсь, этот не изменится, иначе, боюсь, мы окажемся по уши в трупах.

Я сужаю глаза.

— О чем ты говоришь?

— Будь осторожна. Когда мой брат заявляет на кого-то права, нет силы, способной заставить его отступить. Закончи работу. А потом возвращайся домой, мисс Петрова.

Я наблюдаю за спиной Гвидо, пока он возится с кофеваркой, и пытаюсь понять, что он имел в виду своими загадочными словами. Часы на стене показывают десять минут десятого. Запихивая остатки завтрака в рот, я выхожу из кухни и спешу через прихожую, где пара горничных моет пол.

У входной двери стоит стильный серый внедорожник «Мазерати», в его черных тонированных стеклах отражается утреннее солнце. Прислонившись к боку автомобиля и скрестив руки на груди, стоит мой тюремщик. На нем черные брюки и жилет, а под ними — серая рубашка, идеально сидящая на его крупной фигуре. Рукава рубашки закатаны до локтей, открывая мускулистые предплечья с татуировками. Его темные волосы зачесаны назад, и только сейчас я замечаю, что в левом ухе у него небольшая серьга.

— Доброе утро, — бормочу я, чувствуя, как румянец заливает мои щеки. Боже, не могу поверить, что вчера вечером я действительно говорила о мужчинах, заставляющих меня кричать.

Рафаэль поворачивает голову в мою сторону, наблюдая за мной. Солнце светит прямо на его лицо, позволяя мне разглядеть все его недостатки. Ясно, что он когда-то был невероятно красив, прежде чем с ним произошло то, что произошло. Может, автомобильная авария? Но он и сейчас выглядит великолепно. Несмотря на шрамы. А еще от него исходит опасная аура, которая притягивает. Как будто сам воздух вокруг него наполнен необузданной энергией, предупреждая меня держаться подальше, но в то же время маня ближе.

— А я-то думал, куда пропал галстук.

Я опускаю руки на талию и поправляю «пояс».

— Второй ящик слева, все галстуки там. Хм… Я немного переставила всё в твоей комнате.

— Я заметил. Сегодня утром я потратил десять минут на поиски одежды. Кстати, ты спишь как убитая.

— Ты не можешь просто так заходить в мою спальню, — ворчу я, подходя к машине.

— В твою спальню?

— Ладно, я перенесу свои вещи в другую комнату.

— Нет, не перенесёшь, — отвечает он, открывая пассажирскую дверь.

Я принимаю его руку и забираюсь во внедорожник.

— Почему нет?

— Мой дом — мои правила.

Дверь захлопывается с глухим звуком.

Рафаэль медленно обходит массивный автомобиль спереди и садится за руль. Он берет солнцезащитные очки-авиаторы с приборной панели и надевает их.

— Надеюсь, тебе понравился завтрак?

— Домашняя пицца — мечта любого заключенного.

— Хорошо. Если захочешь что-то конкретное, просто скажи Ирме, и она это приготовит.

— То есть я могу выбирать, что поесть? — Я сдвигаюсь с места, прислоняясь спиной к боковому окну и подтягивая ноги под себя, всего в нескольких дюймах от переключателя скоростей. Несмотря на колотящееся сердце, надеюсь, что такая поза поможет мне не выглядеть как клубок нервов. Кроме того, так я могу видеть его профиль.

— Обычно так работают личные повара. Ты говоришь им, что хочешь, а они это готовят.

— Может быть, у тебя так. — Я пожимаю плечами. — Но у нас дома обычно приходится выбирать из нескольких вариантов: слегка подгоревшие блюда, обугленные или совершенно несъедобные. Наш повар — механик по образованию, который не имеет ни малейшего представления о кухонных приборах.

— Ты можешь его уволить.

— Уволить? Игорь научил меня завязывать шнурки и разрешал мне с Юлей в детстве украшать его бороду атласными ленточками. Он почти как член семьи.

Рафаэль поворачивает на более широкую дорогу, между холмами слева и оливковым садом справа. Когда он переключает передачи, его пальцы слегка касаются моего колена, и по всему телу пробегает волна мурашек. Мысли мгновенно возвращаются к прошлой ночи, когда он нес меня из сада. Возможно, я была пьяна, но помню каждую деталь своих ощущений, когда он держал меня на руках. Я чувствовала дрожь в каждом волоске своего тела, от макушки до кончиков пальцев ног. Осознавала каждую точку соприкосновения наших тел. Желание быть только в его объятиях переполняло меня.

Почему я так тянусь к этому мужчине? По идее этого не должно быть. Я должна его презирать или, по крайней мере, остерегаться его игр. Может, дело в том, что он никогда не смотрел на меня свысока. Он действительно слушает, что я говорю, а не просто кивает, притворяясь, что внимателен, чтобы потом затащить меня в свою постель. Или, возможно, это потому что с ним мне не нужно притворяться кем-то другим.

Всю свою жизнь я была окружена жесткими и опасными мужчинами. Я привыкла к ним и не представляю, как смогу построить отношения с каким-то милым и непритязательным парнем. Я пыталась. Действительно пыталась. Но ни один из мужчин, с которыми встречалась, не вызывал во мне и капли того волнения, которое испытываю, просто сидя в одной машине с загадочным Рафаэлем Де Санти.