– Я сказала Гилберту, что у тебя приболела бабушка, – подмигнула она мне.
– Но у меня ее нет, – пробухтела я, сразу же столкнувшись с выглядывающим из-за прилавка хозяином. Его щеки были красны, а маленькие глазки смотрели с нескрываемым укором.
– Не важно, – вылупила на меня глаза Соня, – причина, самая уважительная.
Я поспешила в сторону прилавка, уже представляя волну негодования, которая должна была обрушиться на меня и остановилась.
– Господин, такие неприятности, – шустро выдала я, выдавливая слезы на глазах и делая прискорбную мину, – бабушка при смерти. Так стонала, так кряхтела, я не могла оставить ее. Скоро отойдет к богам. Да еще и летокар сломался. Все к одному!
– Не припомню, чтобы ты указывала в анкете, когда перечисляла родственников, бабушку.
Лицо Гилберта моментально расплылось в слащавой ухмылке. Он мигом раскраснелся, а толстые щеки заколыхались.
– Так эта двоюродная. Тетка моей тетки Констанции. Мечтала умереть в столице и как видите, мечта сбывается, – брякнула я, – я пойду переоденусь, господин. Нужно помочь Соне и Леопольду.
– Двадцать пять таллер, штраф за опоздание, – бросил мне в спину Гилберт, моментально что-то посчитав на доисторических счетах, оставшихся ему в наследство от отца.
Я мигом притормозила.
Да что же за день-то такой невезучий!
– Отработаю две смены подряд, господин, – не став спорить, произнесла я, просчитывая на ходу, как должна простроить время, чтобы успеть на ночную смену в «Золотой Таллер».
Шустро скинув кожаные штаны и майку, я выудила с вешалки за дверью чистое бордовое платье и белый фартук и надела туфли на плоской подошве. Выглядели они ужасно. Истоптанные и страшные, но я планировала походить в них еще месяца два и купить новые, надеясь про себя, что непредвиденных расходов больше не будет.
– Он отругал тебя?
Мужской голос раздался за спиной, и я непроизвольно вздрогнула.
– Лео, ты как дикая кеди. Так и сердечный удар получить можно, – воскликнула я, завязывая передник и подходя к замызганному зеркалу, чтобы сделать пучок из волос. – Оштрафовал на смену.
– Ублюдок, – выдал Леопольд, прищурив голубые глаза. Его кудрявые волосы разметались по голове. Пока я сооружала на своем затылке подобие аккуратной прически, Лео следил за каждым моим шагом. Нужно было быть совсем идиоткой, чтобы не понимать, что я нравилась парню, с мелкими конопатинами на щеках и носу. Парень был милым, добродушным, но при мне всегда хотел казаться храбрым, смелым и заносчивым.
– Я выскажу все что о нем думаю, Роза. Только пусть оштрафует тебя, да я его…
Подавив вдох, с пониманием что угрозы не выйдут дальше этой темной пыльной подсобки для переодевания и отдыха на табурете, я осознала еще раз, что Леопольд, не герой моего романа.
Да и вообще, никто не был героем, так как на героев и их геройство у меня просто не было ни времени, ни сил.
Я мечтала лишь о том, чтобы выспаться и желательно в камере для сна, где будет стоять аромат морской соли и шуметь волна для более мягкого погружения в царство сновидений.
– Роза, знаешь, я хотел сказать, что…
Тут же уловив момент, связанный с признанием или приглашением где-нибудь провести вечер вместе, я ловко заколола шпилькой волосы, чуть не проткнув кожу на голове и нездорово улыбнулась, сделав вид что тупа как пробка от шампаня и не понимаю этих откровенных фраз, застрявших в горле у Лео.
– Не стоит задерживаться, а то Соня там одна. Будет плохо, если он еще и на нее сорвется.
Леопольд вздохнул и поплелся за мной, пока я шустро пробежала на кухню, где пахло прогорклым маслом, тушеной капустой и сладким перцем, который очень любил добавлять стряпчий Гадвик во все блюда.
День тянулся неумолимо долго. Я вся ушла в работу и старалась не обращать внимание на красное заплывшее лицо Гилберта и опечаленные вздохи Леопольда, смотрящего на мой бегающий от стола к столу силуэт.
Приходилось щедро улыбаться клиентам, чтобы наскрести хоть какие-нибудь чаевые.
Тетка Констанция, если бы узнала, что у меня объявился воздыхатель, насела бы на меня, давя тем, что мне уже двадцать три года и пора бы уже и совесть знать. Семья и все дела! Уверена, она бы делала вид, что долго присматривается к Леопольду, а потом вывалив тяжелую артиллерию, замотала бы меня им до печенок, не забывая добавлять, что очередь из претендентов на мою руку и сердце не стоит у нашего съемного жилья.
Леопольд работал сегодня дневную смену и посему, долго топтался, пытаясь найти момент, чтобы позвать меня на прогулку или перекусить в каком-нибудь более-менее приличном заведении, где не воняет лапшой и капустой, но я, опять же, помахала ему рукой, чуть ли не спровадив из заведения.
Работала я честно, до окончания вечерней смены, всем видом показывая Гилберту как стараюсь, чтобы оправдаться.
На самом деле, платил он не меньше остальных, посему, я старалась держаться за это место, хоть и ненавидела его с каждым разом все сильнее и сильнее.
Благо, клиенты были всегда одни и те же, общий язык можно было найти, соответственно, недомолвок практически не было.
Все было чинно и мирно, за исключением плохих настроений Гилберта, считающего всегда, что мы дармоеды и плохо работаем.
Приведя в порядок небольшой зал заведения, в котором что скатерти, что миловидные занавеси, были в бело-красную клетку, я засуетилась к выходу, получив на свой денежный счет половину суммы, за вычетом штрафа.
Если бы у меня был летокар, то в пределах получаса я была бы уже возле игрального дома, но сегодня мне пришлось добираться на нескольких перекладных, преодолевая бегом переходы, толкаясь в омнибусах и спускаясь в подземный транспорт, чтобы быстрее добраться и не опоздать.
Наконец, увидев здание в форме пирамиды, сверкающее неоном и огнями на половину улицы, я оказалась внутри шумного заведения, обычно работающего только в ночное время.
Карминового оттенка пушистый ковер, покрывал все помещение внутри.
По всему периметру виднелись игральные столы квадратных и круглых форм.
Посетители и завсегдатаи заведения, могли потратить свои миллионы или обогатиться за чужой счет. Крупье умело раскидывали карты, предлагая господам сыграть в покер, блэкджек, рулетку.
Народу здесь всегда было много, а порой и вовсе было не протолкнуться.
Дамы выгуливали роскошные наряды и бриллианты, форсили мехами, которые, последнее время, стали очень модны среди населения.
Я не поддерживала эту идею.
Наоборот, меня это угнетало.
Мне даже сложно было представить, что лис, норок и других животных специально выращивали на убой, чтобы их шкурками украсить плечи и шеи аристократии.
Внутри, как всегда, стоял аромат дорогого бранди и шампаня, играла музыка, а танцовщицы в театральных нарядах завлекали публику, задирая юбки и ноги, веселя гостей.
Сюда приглашали певиц, под песни которых разгоряченные победами господа, кружили на танцполе своих жен или приглашенных женщин.
«Золотой Таллер», жил ночной жизнью, привлекая своими огнями всех, кто мог позволить себе выиграть или проиграться в пух и прах.
Моя знакомая или можно сказать, подруга Ливия, устроила меня сюда по блату, благодаря ее молодому человеку, который работал тут крупье.
Ливия до невозможности была горда тем, что смогла устроиться сюда, хвалилась добротными чаевыми и щедростью господ.
Вспомнив ее фееричные восклицания, я поморщилась.
В «Пироге, лапше и крылышке», чаевые иногда бывали и больше. Многие господа, обычных подавальщиц за людей-то не считали, не то, чтобы отблагодарить личным таллером.
Как и всегда, игральный дом гудел.
Столы были забиты, на роскошных бархатных диванах отдыхали люди, поедали изысканные закуски и курили сигареты, запах и дым от которых, белесыми полосками плавал в воздухе залов.
Здесь были и более укромные уютные салоны, кто не любил шум, предпочитая тихую и сосредоточенную игру.
Я шустро прошмыгнула мимо возрастной дамы, с чародейской маской на лице и не смогла подавить вдох.
