– Черт побрал, ты можешь сказать, что случилось? – проскрежетала я, уже чувствуя подвох.

Констанция вздохнула и выдохнула.

– Те таллеры, которые ты отдала мне вчера за квартплату и нужды, Изабелла забрала с собой и улизнула, пока я собиралась. Хозяин уже приходил, сказал, что если до вечера не поступит оплата, он выставит нас за дверь. Претенденты на это жилье у него есть всегда. Мало ли кто приезжает в Элевсин для более хорошей жизни?

Я моргнула, ощущая как спину прошиб ледяной пот, а голова закружилась. Я закрыла глаза, чтобы как-то успокоиться. Только был не вылить на тетушку всю злость.

– Почему ты оставила деньги на самом виду?

– Роза, все произошло стремительно. Я пошла переодеваться. Меня не было несколько минут, а когда я вышла в холл, ни Беллы, ни денег не было. Ведь у нас же есть еще? Ты говорила, что откладывала.

Мой левый глаз снова дернулся.

– Я говорила тебе, что Белле нужны порошки. Но ты игнорировала меня.

Я подняла руку вверх, останавливая Констанцию.

Дело было не в сумме. Мы могли перекрыть квартплату, купить основное и не голодать. Я теперь не знала где искать мать, и эта фраза про порошки пробила во мне дно.

– Ты постоянно упрекаешь меня, Кони. И знаешь, что, почему ты сама не пойдешь на работу, чтобы помочь нам? Заместо этого ты требуешь, вяжешь всякую никому ненужную фигню и читаешь нелепые книги, будто собираешься в высший свет на старости лет. Так вот, милая моя тетушка, там нет для нас мест. Нас там не ждут, черт бы побрал эту Гелу! Наше место тут!

Констанция остолбенело-застыла.

Я обычно не позволяла себе таких фальцетов, чтобы не травмировать тонкую душевную организацию женщины. Но не сегодня.

Мать уже сбегала и ранее и эти побеги влетали мне в немалый таллер.

– Не ожидала от тебя такого, Розалинда, – тетушка посмотрела на меня холодно и полная достоинства. – Хорошо, я больше ни одного таллера не попрошу. Заботилась о тебе и вот получила!

Женщина моментально надулась, все перевернув и впав в жертву, полную обид. Я подавила вдох. Эту роль я хорошо знала. Через некоторое время, я почувствую себя виноватой и буду просить прощения, не забыв прикупить ей новый моток пряжи, чтобы мы наконец помирились.

– Ты поедешь со мной ее искать?

– На самом деле, в этом нет нужды, Розалинда, – спокойный тон женщины меня еще больше добивал. – Нас оповестили.

Напружинившись еще больше, я положила левую руку на кулон. От моего внутреннего бешенства камни стали горячими.

– Нас?

– Прислали известие из отдела правового порядка города. Ее задержали за девиантное поведение, аморальность и за риск угрозы окружающих. Белла, разнервничалась и бросила пустую бутылку от вайни в прохожего, изначально повздорив с ним. Благо, он не пострадал. Твоя матушка была всегда подслеповата. – Констанция на миг замолчала, – попросили забрать ее сегодня, дабы не выросли пенни за штраф.

– Штраф? – переспросила я, прекрасно понимая, что тетка меня добьет.

– Сказали, последнее предупреждение. Если ее снова поймают в таком виде, отдадут в исправительный дом, а ты знаешь какие они на Геле. Она вряд ли, оттуда вернется живой.

– Какая же сумма штрафа, Кони?

– Две тысячи таллеров, – отчеканила тетушка ровным голосом, будто говорила о какой-то незначительной сумме. Женщина хлопнула глазами, продолжая смотреть на меня.

Я же, просто прилипла к полу. Эти деньги, были огромны для меня.

Да, я владела некой суммой сбережений, откладывая по возможности, каждый таллер. Я как нормальный человек мечтала о лучшем будущем, о своем жилье в красивом квартале с живописными видами и террасой.

Отдать эти две тысячи, означало для меня, откатиться на двадцать шагов назад.

– Мы должны ее вытащить оттуда, – продолжила давить тетушка, пожевав губу. – Не стоит терять время.

Я прищурилась, готовая только одним взглядом приструнить женщину.

– Ты уверена, что у меня есть такая сумма?

Констанция откашлялась, стараясь показывать мне свое полное спокойствие.

– Ты говорила, что есть некая сумма сбережений.

Не став больше слушать, я влетела в свою комнату, чуть не сбив Люси на пути. Андроид закряхтел, удерживаясь на боку.

– Я поеду с тобой, – произнесла Люси. – Я умею вести беседы с правозащитниками.

На реплику я не ответила. Подумала, что если буду продолжать участвовать в этом бесполезном разговоре, меня разорвет.

– Останься с Кони и оплатите лучше жилье, пока нас не выставили на улицу, со всем этим складом ниток и вязаных вещей.

– Ты злишься, – подытожил андроид. Люси своими электронными мозгами, не понимала, что иногда лучше молчать.

Я вытащила из укромного места шкатулку, которую прятала от матери, в небольшой нише в полу и отсчитала положенную сумму денег. Осталось чуть меньше половины.

Громко хлопнув крышку шкатулки, я вышла из дома, больше не сказав ни слова.

Ехала молча, кипя от гнева и кусала губы, пока не доехала до отделения правопорядка столицы.

Он представлял собой здание из стекла, бетона и зеркал, подсвеченное малиново-голубым освещением. Это освещение, явно было чародейской защитой, на случай нападения или желания кого-нибудь сбежать.

Зайдя внутрь, я приложила наручный идентификатор к дисплею, который сразу же отобразил мои личные данные.

Андроид проводил меня в сторону кабинок с оплатами, после того как я сообщила, что пришла за Изабеллой Тревиль.

Информация о ней была сразу же проверена и передана в нужный отдел, где трудились такие же андроиды.

Отдав деньги, мне вручили талон.

На самом деле, я надеялась, что смогу поговорить с ведущим дело комиссаром, но отделы мелких преступлений автоматизировали так, что разговаривать я могла только с машинами, запрограммированными на определенные действия и ответы.

Подойдя к другому андроиду и отдав талон, я стала ожидать мать в специально-отведенном закутке.

Осев на неудобном металлическом стуле, я вдруг осознала, что жутко устала, не только физически, но и морально.

Пока сновали андроиды из стороны в сторону, выполняя отработанную до мелочей работу, я теребила ремешок идентификатора, вымученно подсчитывая оставшиеся суммы на электронном счету.

Наконец, моя драгоценная мать появилась в поле моего зрения. Женщина, покачиваясь тащила за собой тяжелый протез, оглядываясь по сторонам, пока не увидела меня.

Ее взгляд выдал в ней, не только раздражение с испугом, но еще и сожаление. На последнее, я не собиралась обращать внимание, так как страшно злилась. При этом, внешний вид женщины, заставил мое сердце сжаться от массы сожалений. Мне было больно наблюдать, как мой самый близкий человек медленно катиться в пропасть.

Мы вышли молча. Я помогла ей, придерживая за локоть дотащиться до летокара.

Летающий агрегат быстро завелся, и я медленно покатила по улице, за несколькими другими летокарами.

Изабелла была трезва. Видно, успела отойти от разгульного поведения, случившегося накануне. Ее длинные пальцы слегка подрагивали, и я вдруг подумала, что когда-то они были утонченно-красивы, без вен и пигментных пятен.

– Знаю, что ты думаешь, – начала бессмысленный разговор мать. От нее пахло вайни и грязной одеждой, пропитавшейся потом не только ее, но и тех, кто сидел с ней в камере. Я приоткрыла окно летокара, впуская внутрь воздух магистралей.

– Не знаешь, – мой сухой ответ, был лаконичен и прост и только бы идиот не понял, что в нем грохочут октавы убийственного сарказма.

– Я подвела, дочка. Что мне сделать, чтобы ты меня простила?

Голос матери слегка подрагивал. Она покосилась на мой ледяной профиль, слегка поморщившись.

– Не уверена, что ты сможешь выполнить то, что я бы хотела. Поэтому, не будем.

Изабелла вздохнула, похлопав себя по карманам вязаной зеленой кофты. Искала сигареты, которые она иногда позволяла себе выкурить, но ничего не нашла и оставила это дело.

– С порошками тогда, я чувствовала себя хорошо, Роза. Если бы не нога, могла бы работать. Где-нибудь.