– Откуда я знаю, что это была клятва? Сам сказал, ведьма я необученная, ещё и силы какой-то нет, – ехидным голосом протянула, тут же добавив, – где вспышка света, что клятва твоя принята? Ну или на худой конец грох…

Договорить я не успела, над головой раздался неясный, но громкий шум, а через секунду с потолка полилась вода.

– Дождь, что ли, пошел? – пробормотала я, подставив ладошки под мутную воду, и, все ещё с сомнением посмотрев на взгрустнувшего домового, проговорила, – ладно, показывай, как это с тебя снять?

С первого раза сдвинуть намертво прикипевшую петлю мне не удалось, как, впрочем, и со второго. Поминая бабулю добрыми словами, я только с четвертого раза справилась с упрямой железкой и с витиеватым ругательством отбросила от себя ржавый капкан.

– Идем, что ли, отсюда. Дома у меня чай есть и колбаса с батоном. Подкрепишься и пойдешь, куда шел, – проговорила я, первой направившись к ступеням.

На улице действительно шел дождь. Тяжелые, крупные капли с шумом ударялись о камни, о травинки и листву, смывая накопившуюся за несколько дней пыль. Бегать под проливным дождем, а потом, укутавшись в теплое одеяло, смахивая с носа капельки воды, пить горячий чай с малиновым вареньем я любила. Но сегодня к дождю присоединился ветер, который, словно оголодавший зверь, набрасывался на меня, грозя опрокинуть навзничь. Так что до дома я добиралась мелкими перебежками, то и дело цепляясь за забор и клумбы.

Но каково же было мое удивление, когда, заскочив в прихожую, я увидела там Харитона. В чистой, заштопанной одежонке, с убранными в косу волосами и расчесанной бородой.

– Ты бы, хозяйка, не зыркала на меня своими глазищами, а шла бы переодеваться. Да ноги сперва вытри о коврик, а то грязь в дом натащишь. А я покаместь чаю налью и бутербродов сделаю, – ошарашил меня своими словами домовой, важно вытирая руки о полотенце.

– А ты как? – выдавила из себя, но тут же поняла, что задала глупый вопрос, устало махнула рукой и направилась к лестнице.

Спустя несколько минут, укутавшись в простыни (одежды чистой и сухой у меня не было), я уже сидела на кухне за столом. Пила вкусный, со смородиновым листом, чай и ела блинчики.

– Я муку нашел, масло и яйца. На молоке-то было бы вкуснее, – попенял мне Харитон, подкладывая в тарелку блинчик, – завтра тесто на пироги поставлю. Ты бы, хозяйка, яиц прикупила, а лучок я на грядке возьму.

– Хозяйка? – уточнила сразу, как только прожевала горячий блин и запила его чаем.

– Ну так, сама привечала. В дом позвала. Чаю обещала, – ответил Харитон, как ни в чем не бывало продолжив печь блины, – соли, думаю, пока достаточно, а вот мыла мало. Дом уж больно запущен, отмывать много.

– Подожди, Харитон, это я чего, пригласив тебя в дом, себе домового завела?

– Я тебе не кошка, чтоб заводить, – рассердился домовой, шмякнув мне на тарелку очередной зажаристый кружок, – сам выбираю, где остаться и кому служить. Ежели ко мне с добром, так и я с помощью.

– С помощью? – эхом повторила, чувствуя, что к глазам все же подступили предательские слезы.

– А чего не помочь? Дело доброе, еще и ведьма необученная. Мир без силы… пропадешь, – добродушно проворчал домовой и, ласково улыбнувшись, проговорил, – ты мне покажи только, как банка жестяная открывается. Чую, мясом пахнет от нее, а как открыть – не разумею. Завтра я б похлебки сварил, а то, поди, оголодала.

– Ты про тушёнку, что ли? – уточнила и, шмыгнув носом, добавила, – покажу. Еще я привезла крупу разную и макароны, только масло сливочное забыла, и молока правда нет.

– Так завтра с утра на рынок местный сбегаешь, – беспечно отмахнулся Харитон, наконец присев за стол и подтянув к себе вторую тарелку с блинами.

– А я не знаю, где он… – пробормотала и, истерично хохотнув, продолжила, – не знаю, где я вообще нахожусь. Что за мир такой с домовыми и ведьмами?

– Это чего, совсем-совсем не ведаешь? – ошеломленно выдохнул домовой, от изумления даже позабыв, что затолкал в рот блин. Он так и свисал из его чуть приоткрытого рта печальной тряпочкой.

– Совсем, – снова шмыгнула носом и все-таки разревелась.

– Ну, будя тебе, не реви, – расчувствовался домовой, легонько поглаживая меня по плечу, – найдем способ вернуть тебя, точно твоя бабка припрятала в доме слова заветные.

– Угу, – судорожно всхлипнула, смахнув со щек беспрестанно бегущие слезы. Не знаю, как сквозь безудержные рыдания Харитон меня понял, но суть он уловил и теперь усиленно думал.

– У ведьм всегда есть схрон, токмо найти его надобно. А пока слушай, а то и впрямь в беду попадешь по незнанию своему. Мир-то наш Эниум назван. Давно это было, даже мой дед не помнил, то ему его дед сказывал, что силы здесь было когда-то немерено. В землю семечко зароешь, ладошкой накроешь – и в тот же миг вырастало все. Уж не ведаю, что случилось, версий множество, но сила-то словно вода в песок вся утекла. За ней и звери невиданные исчезли, и травы волшебные пропали. Дед говорил, что мы да ведьмы последними остались, да и то уже не те. Всё, что нам доступно – это пути короткие зреть, а ведьмам и того меньше осталось: травы чувствуют да слова заветные шепчут.

– А бабуля моя чего ушла? – спросила, с трудом подавляя судорожный вдох, и сделала большой глоток остывшего чая.

– Одна была тут больно умная, взбаламутила их и увела за собой, да вижу я по тебе, что и там они силу свою не нашли, – с сочувствием проговорил Харитон, подливая мне в кружку горячего напитка.

– А дом этот где стоит? Деревня или город? Электричество и водопровод имеются, значит, промышленная революция прошла. А машины есть? Самолеты? А правит кто страной? Ой, а как страна называется, куда меня… перенесло? – засыпала я вопросами домового, отчего тот даже чуточку от меня отпрянул, точно от прокажённой какой.

– Ты так не тарахти, не поспеваю за тобой, – поворчал Харитон, взъерошив мозолистой пятерней свою окладистую бороду, – в городе мы, в Лукаде. Небольшой, но у моря стоит, оттого и богат. Страна Баклерия, правит ныне Логан – регент, значит, при маленьком короле. Революция – не знаю, была ли, вот бунт был, кажись, лет пять назад. А электричество и водопровод у нас давно. Машины, самолеты твои не разумею.

– Ездят на чем здесь?

– Телеги, кареты самоходные, лесипед вон у соседей твоих есть, – ответил домовой, принимаясь за уборку, – завтра я тебе путь к рынку укажу и список дам, чего надо купить.

– А деньги? Всё, что у меня с собой в сумочке было, вместе с машиной исчезло.

– В ящике стола немного лежит, на первое время хватит, – проговорил Харитон, удивляя меня своим быстрым исследованием этого дома. Я, например, так тщательно шкафы еще не обыскивала.

– А может, ты сам сходишь? А я тут убирать начну, заодно искать схрон бабули, – поканючила я, признаться, страшась выходить за пределы этого дома. И пусть я обычно не боялась нового – наоборот, любила путешествовать и объехала немало стран, – но это совсем иное, пока для меня необъяснимое, отчего я трусливо пряталась за высоким забором.

– Меня не видят и не слышат, – хмыкнул Харитон, подняв взгляд в потолок, пробурчав, что-то похожее на: «И этого не знает», и направился к местной плите, – видел в прихожей мячи оранжевые да кусты вонючие, это чего такое?

– Тыквы и рассада помидорная, – равнодушным голосом ответила, отрешённо наблюдая за хлопочущим домовым.

– Не видел здесь такое.

– Хм… не видел говоришь, – чуть оживилась я, сразу представив себя Петром Первым и тотчас подумав: если мне не удастся вернуться в свой мир, на продаже тыквы и помидоров можно немного подзаработать, но, тут же мысленно открестившись, проворчала, – тьфу, что только в голову не придет.

– Ты чего?

– Да так, – отмахнулась я, не желая думать о дурном, а то вдруг сбудется, и перевела разговор на другую, важную для меня тему, – Харитон, ты со многими ведьмами был знаком?

– Ну, знал разных, – неопределенно пожал плечами домовой, что-то растирая деревянной ложкой в миске.