– Какая-нибудь глупышка, которой польстило его внимание, – задумчиво проговорила Шарлотта, понимая, что среди ее воспитанниц найдется немало девиц, которые были бы счастливы обратить на себя внимание светловолосого адвоката.
– Думаю, дело здесь не в одной лести, Шарлотта, – возразил Джордж. – Девочка, замешанная в этом, обворовывала своих подруг ради него. Или ради себя. В любом случае они вступили в сговор, чтобы совершать кражи.
Шарлотта подняла глаза на мужа.
– А как я все это объясню?
– Тебе не нужно ничего объяснять Просто верни каждой девочке ее вещь и скажи, что она нашлась.
Шарлотта кивнула:
– Да, так будет лучше всего. – И она сложила украшения в сумку.
Ей давно следовало понять, что Спенсера, несмотря на все его уверения, не интересуют ни дружба, ни даже брак с нею. Его волнует только ее собственность и то, что можно у нее украсть.
Шарлотта посмотрела на мужа, но он стоял не двигаясь.
– Ты благополучно съездил?
– Относительно. На чиновников произвел большое впечатление мой титул и особенно внешность Мэтью. Так что других свидетелей не потребовалось.
– Тогда почему ты раздражен?
– Вовсе нет. Я – граф Марн. Я владею собой.
– А я графиня Марн. – Зачем она это сказала?
– Конечно, графиня. – Джордж повернулся к Шарлотте и внимательно посмотрел ей в лицо. – Ты хочешь поставить меня на место?
– Все-таки ты раздражен. Из-за меня? Я не могу отвечать за чувства Спенсера.
– Вот как? Меня всегда поражала такая позиция женщин. Вы очаровываете, флиртуете, обольщаете мужчину, а когда он попадается на удочку, делаете удивленный вид.
– Я не флиртовала со Спенсером. И не обольщала его.
– А если я говорю не о Спенсере?
Наступило молчание. Шарлотта задумалась над словами мужа, потом все же решилась открыть рот:
– Кажется, пойдет снег. Сегодня никаких прогулок. – Не понимая причин его раздражения, она сменила тему. Вероятно, пока не следует говорить о Спенсере и вообще о мужчинах и женщинах, гораздо лучше было бы поговорить в открытую.
«Джордж, приходи ко мне в постель. Мы дадим друг другу наслаждение. Между нами много общего. Мы одинаково думаем. Понимаем шутки друг друга. Нам всегда есть о чем поговорить. Ты заполнишь мою пустоту, а я сумею смягчить твою резкость»
Что он ответит? А вдруг откажется? Сможет ли она это перенести? Очень возможно, что нет.
– Да, – согласился он. – Сегодня не до прогулок.
– Значит, ты останешься дома? Или снова отправишься на поиски? Джордж, нет здесь никакого сокровища. Это всего лишь сказка. – В ответ на его удивленный взгляд она продолжала: – С самого моего приезда в Балфурин я слышала обвинения в том, что явилась украсть сокровище, и сейчас уже просто устала слышать о нем.
Он улыбнулся.
– Мне надо кое в чем разобраться, – объяснил он.
– Загадочное заявление. Раньше тебя не интересовали тайны.
– Человек может измениться. Ты можешь в это поверить?
– У тебя ведь много денег, правда?
Джордж посмотрел на Шарлотту, потом снова перевел взгляд на огонь.
– Зачем тогда эти отчаянные поиски? – продолжала расспросы она.
– Они должны поддержать мою честь.
Шарлотта опустилась на стул, ее пальцы вцепились в холщовую сумку.
– Моя честь… видишь ли, она едва не превратилась в лохмотья, так что я предпочитаю не подвергать ее опасности, дать ей возможность восстановиться. Шарлотта, не проси меня бросить поиски. Они напоминают мне о том, кто я такой и что должен найти.
– Что ты должен найти, Джордж? – недоуменно спросила Шарлотта.
– Себя. Ответы. Достоинство. Прощение.
– Что же такое ты совершил, если так страстно ищешь прощения?
– Возможно, принял корысть как образ жизни. Пожелал чужого. Обрек его на ад за все, что он имел и что развеял по ветру.
– Зачем ты это делаешь?
– Делаю – что? – не понял Джордж.
– Все время на что-то намекаешь и ничего не говоришь прямо.
– Не знаю, о чем ты говоришь. – Но по лицу его пробежала какая-то тень, на мгновение на нем отразилось чувство, которого Шарлотта не поняла. Она привыкла разоблачать секреты почти взрослых девушек, но сейчас сомневалась, что сумеет расшифровать тайну Джорджа Маккиннона.
Он улыбнулся, взгляд его стал менее напряженным. Добродушное выражение было ему к лицу. Шарлотта вдруг подумала, что совсем его не знает, видит лишь то, что он сам хочет ей показать.
Что за человек Джордж Маккиннон? Она не в первый раз задавала себе этот вопрос, но со дня его возвращения ни на шаг не приблизилась к ответу. Только влюбилась в ту его часть, которую он решился ей открыть.
Шарлотта поднялась и заставила себя улыбнуться.
– Если ты отправишься на поиски, я пойду вместе с тобой, – заявила она. Джордж молчал. Тогда она повторила свои слова. Наконец он кивнул и повернулся к ней лицом.
– Черт подери все на свете! – воскликнул он. – Пойдем. – И вышел из комнаты. Шарлотта смотрела ему вслед, не понимая, почему ей это пришло в голову.
Меньше всего Диксон хотел, чтобы Шарлотта его сопровождала. Она не понимала, а он не собирался ей сообщать, что ее присутствие было одновременно благословением и проклятием. В последнее время больше проклятием, чем благословением, ибо его совесть не молчала, постоянно напоминая ему, кем является Шарлотта.
Ему так страстно хотелось до нее дотронуться, что он сжимал руки в кулаки, чтобы ненароком не потянуться пальцами к рыжевато-каштановому локону, не коснуться изгиба губ. Он был словно в бреду.
Пусть грех, пусть бесчестье, но Диксон не променял бы воспоминания прошедших недель ни на что другое. Встретить ее, узнать, лечь с ней в постель, любить ее, держать в объятиях после соития, нянчиться с ней, когда она округлится и растолстеет от беременности его сыном. Но доверять себе он не мог.
В ту ночь, когда Шарлотта принимала ванну, он дошел почти до предела – едва не вытащил ее из воды и не швырнул на кровать. Он держал бы Шарлотту в постели так долго, что ее губы распухли бы от его поцелуев, а на теле остался бы отпечаток его тела.
Он знал то, чего не знала Шарлотта. Он – не Джордж, не граф Марн. Он мистер Маккиннон, богатый предприниматель, землевладелец, собственник многих предприятий, расположенных в разных странах света. Но он не муж Шарлотты Маккиннон и не имеет права быть ее любовником.
Будь проклят Джордж!
Он Диксон, человек, который построил свое будущее из лохмотьев своей зависти, человек, обремененный пороками, среди которых стяжательство – не самый малый. Его жизнь это доказала, ведь так? И он не стал лучше, чем был в юности. Его страсть к Шарлотте так велика, что он был готов ей во всем признаться и уговорить бежать с ним из Балфурина. Диксон сумел бы обеспечить ей безопасность и жизнь в роскоши до конца ее дней. Она никогда и ни в чем бы не нуждалась, тем более в его любви и внимании.
Диксон нагнулся, поднял с земли толстую ветвь, очистил ее от засохших листьев, воткнул в снег рядом с собой – лишь бы чем-нибудь заняться, пока его не догонит Шарлотта. Нельзя рассказывать ей правду. В последнее время он даже смотреть на нее боялся, не рискуя заглядывать в эти выразительные зеленые глаза. В них, как в тихом летнем дне, отражались простота и спокойствие. Диксона все время тянуло заглянуть в них, словно бы Шарлотта была ангелом, который способен пробудить все лучшее в его душе.
Что она станет делать, если он скажет ей, что ее присутствие сегодня превращает их путешествие и в безмерную радость, и в постоянный источник боли? Она понятия не имеет о муках совести, о том, что все последние дни он почти не спал, а ходил из угла в угол, чувствуя, что сам запутался в сплетенной им паутине лжи.
Он стоял на вершине холма с самодельным посохом в руке. Авраам, приветствующий свое племя. Или пастух, поджидающий отставшую овцу. Шарлотта в темно-красной накидке задержалась у подножия. Задрав голову, она с непонимающей улыбкой смотрела на Диксона.
– Сегодня ты не надел килт.
