В памяти всплыли слова Жан-Люка, которые он сказал мне осенью:

«Чтобы защищать невинных, размахивать мечом вовсе не обязательно, Селия. Ты как никто другой доказала это».

Время показало, что мы все лжецы.

В первые за полгода я решила пропустить мессу. Когда Жан-Люк, как и подобает, постучался в мою дверь в половине восьмого – нашего вечного сопровождающего, как ни странно, рядом с ним не было, – я притворилась больной. Тоже впервые. Вообще-то, я никогда не лгала, но сегодня мне ни до чего уже не было дела.

– Прости, Жан. Кажется, я немного простудилась.

Покашляв в сторону, я выглянула в скрытый полумраком коридор. Дверь я лишь чуть приоткрыла. Не стоило Жан-Люку видеть меня в ночной сорочке – шелковой, кружевной, цвета слоновой кости. Одна из многих непрактичных вещей, которые я забрала с собой из родительского дома. Разумеется, она не защищала меня от здешних ледяных сквозняков, но в ней я хотя бы чувствовала себя собой. Да и когда я перебралась в Башню, Жан-Люк настоял, чтобы я поселилась в комнате с камином.

Щеки у меня до сих пор иногда горели от стыда, ведь только в моей комнате был камин.

– Как ты себя чувствуешь? – обеспокоенно спросил Жан и пощупал мой лоб, но я-то знала, что у меня жара не было. – Мне послать за целителем?

– Нет-нет. – Я отвела его руку. – Мне всего лишь нужно выпить чашку мятного чая, пораньше лечь спать, и все пройдет. Я как раз расстелила постель.

Жан тут же отдернул руку, словно его ошпарило кипятком.

– Ясно, – неловко сказал он и отошел назад. – Мне… очень жаль. Я подумал, вдруг ты захочешь… Да нет… Лучше отдыхай. – Он поспешно оглянулся и покачал головой, глядя куда-то в темноту. Снова покашлял. – Если к утру не поправишься, скажи. Я поручу твои обязанности другим.

– Не нужно, Жан, – тихо произнесла я, едва сдерживаясь, чтобы не выглянуть за дверь.

Может быть, сопровождающий все-таки пошел вместе с ним. На душе тут же стало как-то тоскливо. Разумеется, Жан привел с собой сопровождающего, как же иначе? Я бы никогда не попросила его прийти ко мне ночью одному, рискуя нашим добрым именем и служебным положением.

– Я и с кашлем могу работать с каталогом.

– Знаю, что можешь, но лучше не стоит, – робко улыбнулся Жан. – Фредерик вполне здоров и читать умеет.

С усилием сглотнув, я выдавила улыбку в ответ, ведь он был не виноват в моей сегодняшней неудаче с лютенами, как и не виноват в нашем постоянном сопровождении. Именно благодаря Жан-Люку и шассерам гоблинам не навредили и перевезли их в Ля-Форе-де-Ю, а фермер теперь сможет спокойно собрать урожай ячменя. Все остались в выигрыше.

Видимо, и я тоже, так?

«Хорошо бы».

Отбросив всякую предусмотрительность, я положила руки ему на грудь, и мое помолвочное кольцо засияло в свете свечей.

– Мы оба знаем, что, если я останусь в постели, ты не станешь никому поручать мои обязанности. Ты сам все сделаешь, и сделаешь прекрасно, но ты не можешь вечно выполнять за меня мою работу.

Невольно я подалась ближе к нему, и Жан последовал моему примеру. Его взгляд был прикован к моим губам.

– Ты не только мой жених, Жан-Люк, – прошептала я, – но еще и мой капитан.

Он с трудом сглотнул, и отчего-то по моему телу разлился жар. Прежде, чем я успела что-то сделать – впрочем, я даже не понимала, что мне делать, – Жан снова оглянулся через плечо. Я тут же представила себе, как сопровождающий хмуро смотрит на него, скрестив руки на груди. Только вместо сурового покашливания вдруг раздался веселый голос. Веселый и такой знакомый.

– Хотите, чтоб мы ушли?

Позади Жан-Люка внезапно возникло веснушчатое лицо Луизы ле Блан, известной как La Dame des Sorcières, или Госпожи Ведьм. Вскинув брови, она озорно улыбнулась:

– Ты же знаешь, как говорят… шестеро – уже толпа.

Я удивленно поморгала:

– То есть шестеро?

– Чепуха, – позади нее раздался еще один знакомый голос. – Семеро – толпа, а не шестеро.

Лу улыбнулась еще шире, хотя казалось, это было невозможно.

– Ты явно говоришь со знанием дела, Борегар. Не хочешь поделиться с нами подробностями?

– Думаю, он точно не откажется.

Каково же было мое удивление, когда Козетта Монвуазен, главная среди Алых дам – немногочисленных, но весьма опасных ведьм Бельтерры, – оттолкнула Жана и подошла ко мне. Раздраженно вздохнув, Жан распахнул дверь, и передо мной предстали сам король Борегар Лион и его брат, Рид Диггори.

Ну, единокровный брат Бо и…моя первая любовь.

Я изумленно на них уставилась. Когда-то я относилась к ним всеми со страхом и настороженностью – особенно к Риду, – но битва за Цезарин все изменила. Словно прочитав мои мысли, Рид неловко помахал мне рукой:

– Я говорил им, что лучше сначала послать тебе весточку.

У Рида одного не было никакого титула, но репутация самого молодого капитана шассеров по-прежнему гремела на все королевство. Конечно, это было давно. До битвы. До того, как он нашел своих родных.

До того, как открыл в себе магический дар.

Но моя улыбка была искренней.

– Не говори глупостей. Я так рада всех вас видеть!

– И мы рады встрече. – Коко чмокнула меня в щеку. – Только умоляю, запрети Бо рассказывать о прошлых подвигах. Поверь, эти россказни нравятся лишь ему одному.

– Ну не знаю. – Лу приподнялась на цыпочках, чтобы тоже меня чмокнуть, и я, не удержавшись, крепко обняла их обеих. – Мне вот понравился его рассказ о свидании с одной девчонкой, которая обожала заик, – договорила она. Голос ее был приглушен моими объятиями.

Тепло разлилось по всему моему телу, когда я отпустила подруг. Бо нахмурился и легонько щелкнул ее по лбу.

– Не надо было тебе об этом рассказывать.

– Ага, – радостно захихикала Лу. – Не надо было.

Друзья посмотрели на меня.

Одни из самых могущественных людей в королевстве, а может, и самые могущественные, стояли у моей комнаты и как будто ждали от меня чего-то. Я же растерянно смотрела на них, не зная, что сказать. До этого они никогда не навещали меня здесь. Церковь редко пускала гостей в Башню шассеров, а у Лу, Коко и Рида, как ни у кого другого, было полно причин никогда не переступать здешний порог.

«Ворожеи не оставляй в живых».

После битвы за Цезарин Жан-Люк постарался полностью стереть эти гнусные слова, но темный отпечаток букв все еще виднелся над входом в жилые помещения Башни. Когда-то мои братья жили, руководствуясь этим заветом.

А Лу, Коко и Рид едва не сгорели на костре из-за этих слов.

Сбитая с толку, я наконец нашла в себе силы спросить:

– Не хотите войти?

В эту секунду из собора Сан-Сесиль де Цезарин раздался колокольный звон. На душе стало еще теплее, и я счастливо улыбнулась друзьям. Даже Жан-Люку, который глядел с молчаливым неодобрением. Должно быть, он пригласил их в Башню и ради этого даже решил пропустить мессу. Колокол наконец смолк.

– Я верно понимаю, что сегодня мы не идем на службу? – спросила я.

– Кажется, мы все простудились, – лукаво улыбнулась Коко.

– И я знаю, как нам вылечить простуду. – Подмигнув, Лу вынула из-под плаща бумажный сверток и гордо помахала им.

На бумаге золотом сияла надпись «Кондитерская Пана», и коридор наполнился сладкими ароматами корицы и ванили. Лу достала булочку и протянула мне. Рот у меня тут же наполнился слюной.

– Излечивают еще и от дерьмового настроения.

– Лу, следи за языком! – Рид бросил на нее пронзительный взгляд. – Мы все-таки в церкви.

В руках он держал прелестный букет из хризантем и фиалок, перевязанный розовой лентой. Когда я поймала его взгляд, Рид чуть несколько раздраженно покачал головой и уже с улыбкой протянул мне букет.

– Надеюсь, ты все еще любишь розовый, – откашлявшись, сказал Рид.

– Кто ж не любит розовый? – спросила Лу, а Коко вынула из-под алого плаща карты.

– Все любят розовый, – согласилась Коко.