И адмирал армии восстания полетел прямо за собственной, выкинутой вперёд, тяжёлой рукой. Просто провалился в пустоту, в которую умудрился вбросить весь свой вес и мощь, без остатка. А Джон Харлайл, тем временем оказавшийся в весьма выгодной позиции, благодаря тому, что нырнул под ведущую руку противника, решил тоже не тратить времени попусту. Воспользовавшись моментом, он нанёс несколько быстрых ударов по корпусу гиганта, и не дожидаясь эффекта собственных ударов, тут же резво отпрыгнул назад.
Было бы слишком глупо надеяться уложить Маггри всего с нескольких тычков по упругому, натренированному прессу. Да, Джон Харлайл бил сильно и точно. Никто не устоял бы после такой разминки печени. Но не Маггри. И торговый агент это прекрасно понимал. Все подозрения о непробиваемости своего оппонента, вполне вероятно, спасли Джона от неминуемого нокаута — уже спустя один-единственный, выдох, в то самое место, откуда он наносил град коротких ударов, уже прилетела вторая рука Тайруса Маггри. После чего, уже в новое место дислокации агента, устремилась другая.
Адмирал не растерял своего ровного дыхания от ударов Джона, и принялся поливать его сильными, размашистыми выпадами своих огромных ручищ, от столкновения с которыми мог бы разрушиться даже добротный внедорожник, не говоря уже о хрупком организме обычного смертного. Удар. Ещё удар. Затем другой — уже летящий по траектории снизу-вверх, и в довершение — короткий прямой в круговую область под носом Харлайла. Адмирал армии восстания знал технику ближнего боя как свои собственные пять пальцев, сомкнутых в твёрдый кулак, размером с добротный арбуз.
В то же время, на стороне Джона Уильяма Харлайла, была скорость. Да, Маггри был безумно быстрым, несмотря на свои размеры, и всё же, натренированное и лёгкое, тело агента, преодолевало то же самое расстояние, что и Тайрус, в гораздо более короткий промежуток времени, который, впрочем, было практически невозможно заметить. Он уклонялся от каждого из летящих в него, смертоносных ударов, и тут же занимал позицию в стороне от своего противника, затрудняя следующую его атаку. В конце концов, весьма непросто бить прицельно, когда цель находится не прямо перед тобой, а на самой периферии зрения.
Однако, несмотря на вполне удачные манёвры, Джон уже не мог перейти в контратаку. Более того, его лёгкие едва успевали насыщаться кислородом в те короткие промежутки времени, между льющимся на него ливнем коротких и сильных, ударов со стороны Маггри. Адмирал вкладывал в каждый следующий удар всё больше сил — такова была его стратегия. Тактика настоящего победителя. Ведь, чем дольше Джон продолжал уклоняться, тем выше был шанс того, что в следующий раз он уже не успеет среагировать вовремя, а значит, тем сильнее будут полученные им повреждения.
Тем временем, несмотря на явно-растянутое время вокруг самих сражающихся, для окруживших их зрителей прошла всего одна минута непрекращающегося боевого танца, в котором сошлись два совершенно различных противника.
Вот оно! Очередной удар Маггри рассёк воздух гораздо ближе к новому положению Харлайла, чем прежде. А значит, он уже начал терять свою выносливость. Не смог уклониться настолько же эффективно. Адмирал Тайрус замахнулся второй своей рукой, и неожиданно, остановился. Всего на мгновение. На тот самый промежуток времени, в который до этого и производил свою атаку. Джон же, сделал то же самое, что и до того момента — он произвёл манёвр уклонения и нырнул под атакующую его конечность, оказавшись… Прямо в том месте, где и хотел его видеть Маггри.
Глаза Харлайла даже не успели уловить внезапного, прямого, рубящего движения адмирала, которое с огромной мощью обрушилось прямо на вовремя выставленный, блок Джона. Он не успел и подумать о том, что уже попал в выставленный капкан. Благо, успел хотя бы защитить голову. Вскрикнув в глубинах своей души от представления ждущей его боли, он выбросил предплечье под удар Маггри.
Великан опустил свою руку ребром ладони. Он уже успел заметить блок, но это было совершенно неважно — если верить россказням солдат, подобным ударом он когда-то вполне успешно рубил дрова, чтобы протопить небольшую печь для своей рыболовной хижины. Маггри был настоящим чудовищем со всей свойственной ему, физической силой. И вся эта сила, весь его собственный вес, вложенный в удар, обрушилась прямо на Джона Харлайла.
Если бы не гул солдат, неспособных держать свои эмоции в глубине, Ричард Макдональд вполне смог бы услышать отчётливый хруст ломающейся кости своего подопечного. Впрочем, для того, чтобы понять ситуацию, хватало и одного зрения — выдержать подобный удар не смог бы даже металлический лом, не говоря уже о тонкой, кости человека, столь хрупкой для любых повреждений. Благо, реакция Джона Харлайла всё ещё находилась на недостижимой для самого торговца, внушающей высоте — он успел слегка вывернуть угол руки наружу, и получил гораздо меньше повреждений, благодаря соскользнувшей атаке своего противника. Его рука, безусловно, была сломана. И всё же, вместо того, чтобы прорваться прямо через блок и попасть в голову Джона, ладонь Маггри скользнула в сторону, и полностью растеряла свою эффективность в текущий момент времени.
А момент, как оказалось, был действительно важный. Адмирал Тайрус Маггри не смог сдержать самодовольной ухмылки, когда достиг своей цели и нанёс первое серьёзное повреждение своему оппоненту. В задворках его разума уже звучала триумфальная мелодия предстоящей победы, а уровень адреналина в крови, пошёл на закономерный спад — вряд ли какой-то человечишка сможет противостоять ему, тем более, с такой травмой. Однако же, никогда не стоит слишком рано вскрывать бутылку заранее припасённого, дорогого шампанского. Маггри никогда не отличался сдержанностью в бою. Его атаки всегда были максимально сосредоточенными на скорейшее уничтожение. Он вкладывал в них силу каждого доступного мускула, и весь вес своего тела, что делало их разрушительнее древнего тарана, но в то же время, в них имелся и один незначительный, для самого адмирала, но всё же заметный, минус. И этот самый минус он почувствовал далеко не сразу, но лишь тогда, когда попробовал вернуть «провалившуюся» руку, в рабочее состояние. Его тело внезапно пронзила молния боли, а из лёгких в один момент вылетел весь запас воздуха.
***
Подставив одну свою руку под разрушительный удар, Джон Харлайл успел выпрямить ведущую ногу, и выбросить левую, свободную руку, в точном апперкоте прямо в незащищённую, печень противника. И дело было вовсе не в самом ударе, или его цели, а в самом моменте, который и создал Маггри. Он совершенно не думал о защите, ведь, как уже успели выяснить все присутствующие, атаки Джона не могли пробить его натренированное тело, и принести ему вред. Но в данном случае, всё было иначе — Маггри расслабил свой пресс, полностью сосредоточившись на атаке, в которую, ко всему прочему, ещё и вложил массу собственного тела.
В итоге, недостаточно мощный, но всё же увесистый, удар Харлайла, наткнулся на полностью открытое, слабое место, имея в довесок ко всему ещё и встречное движение, огромной кинетической силы. Он получил весьма серьёзную травму и в то же время, полностью выбил противника из равновесия. Ведь не для кого не секрет, что хороший удар по уже упомянутому органу, может не только сбить дыхание и рассеять внимание, но даже попросту вырубить оппонента.
Солдаты, окружившие площадь, казалось, замерли, и наконец, заткнулись. Всего на секунду, но это затишье не мог не заметить сам Маггри, чьё световосприятие всего за мгновение снизилось настолько, что яркий мир начал темнеть, а силуэт Джона Харлайла то и дело сливался с лёгкой, серой рябью, заполонившей рассеянный взгляд. Впервые за долгие годы своей жизни он почувствовал боль, и потерял контроль над собственным дыханием. Ощутил всю серьёзность происходящего. Ведь всего секунду назад противник был для него лишь грушей для битья, не способной дать сдачи.
Харлайл пробил защиту своего противника, и дождавшись закономерной реакции, которая лишь подтвердила эффективность выбранной тактики, с силой надавил на уже пробитый, бок Маггри. Сильные ноги адмирала даже подкосились под давлением, а самому Джону не оставалось ничего иного, как наконец, перейти в атаку — его правая рука оказалась более непригодной для использования в бою, но у него всё ещё оставалась левая. Нанеся ещё несколько ударов по корпусу, торговый агент вскинул мешающую ему, руку Маггри, и проскользнув под ней, выполнил прыжок. Невысокий, такой, чтобы была возможность достать кулаком до выпирающей челюсти противника. И дождавшись пика амплитуды собственного прыжка, Джон Уильям Харлайл поглотил всю тяжесть собственного тела, и выбросил её вместе со своим кулаком, прямо в область отчётливой ямочки на подбородке Маггри, не забыв провернуть тоже самое с противоположной ногой, только уже в другом направлении — для более эффективного распределения массы.
