Собравшаяся вокруг площади, толпа в камуфляже — охнула одновременно. До этого момента никто не видел, чтобы их адмирал получал какое-либо повреждение, а тут… Поддавшись всей мощи прямого удара, великий тиран не только потерял равновесие, но ещё и сам того не заметив, растерял осколки собственного сознания. Его тело вмиг обмякло и просто обвалилось на каменную брусчатку, подобно брошенному мешку с картошкой. Как любил поговаривать старик Макдональд: «Нет аргумента весомее хорошего удара в челюсть».
Ведь если речь идёт не о простой, глупой истории, а о реальном мире, то весь ближний бой — это тирада в честь всего одного удара. Ричард Тарталл Макдональд выронил свою сигару. Конечно же, он верил в силу своего ставленника, и в то же время, ни на мгновение не сомневался в несущественности этой самой веры. Тайрус Маггри был тем человеком, которого и человеком-то назвать было сложно. Поговаривают, что в древности существовал некий ритуал проверки силы — мужчины гнули подковы голыми руками, и тем самым доказывали уверенность в своей непобедимости. Адмирал армии восстания мог гнуть эти чёртовы подковы сотнями, подобно бешеному станку, вышедшему из-под управления оператора. И вот… Тиран повержен. Или… Нет?
***
Старый торговец едва не вскочил со своего места, и не бросился на помощь к Джону, отвлёкшемуся на свою сломанную конечность, и утерявшему визуальный контакт с побеждённым врагом. Будь то обычный мордобой, хватило бы и обычного нокаута, но Ричард не указывал в договоре признаки победы, а значит, бой должен продолжаться до того, как на площади останется лишь один боеспособный человек.
Поваленный же, Тайрус Маггри, тем временем, уже успел прийти в сознание, и сделать то единственное, что вообще мог бы сделать любой сильный мужчина, оказавшийся в его положении. Он пришёл в ярость, и ещё прежде, чем вернул контроль над собственными мыслями — нанёс прямой удар вытянутой ногой прямо в колено Харлайла. Набитое тучами, как плюшевая игрушка — ватой, серое небо, наполнилось диким воплем торгового агента. Кость его ноги, выскочившая из сустава, легко рассекла мешающую ей, кожу, и выглянула наружу, окропив площадь мелкими каплями красной жидкости.
— Невежественный глупец! — убедившись в том, что Джон Харлайл уже не сможет маневрировать так, как прежде, адмирал Маггри медленно, почти лениво, поднялся с каменной площади, и занял вертикальное положение. В его ушах всё ещё слышался гул бегущей по венам, животворящей крови, а в глазах то и дело мелькали тёмные тени. Но он предпочёл не обращать на это внимания. Джон посмел сделать то, что было попросту невозможно! Показал всем его людям, что Маггри — всего лишь человек, нежели бессмертное божество. И с этим надо было что-то делать. Впрочем, Тайрус изначально знал, что именно. Ведь после того, как он здесь закончит, о нокауте уже никто и никогда не станет вспоминать. — Твои удары для меня подобно комариным укусам! И сейчас я сделаю с тобой именно то, что обычно делаю с теми крылатыми ублюдками.
— То-то я и думаю, отчего в тебе сил не больше, чем в младенце, — Харлайл пошатнулся, но всё же устоял. Боль уже начала свою неизгладимую пульсацию по всему его телу. Она протекала по венам вместе с кровью и обжигала нервные окончания леденящими прикосновениями. Он проиграл. Человеку не совладать в рукопашном бою с настоящим животным. — Тренировался на комарах?
— Очень остроумно, — Тайрус Маггри шагнул в сторону своей добычи. Он уже не спешил. Джон никуда не денется, да и… Это чёртово головокружение! Казалось, что соверши он всего одно, резкое движение, и сознание вновь покинет его в угоду уже полученных, повреждений. Каким бы огромным и сильным он ни был, но «накачать» мозг совершенно невозможно, и он будет всё таким же хрупким, как и прежде. Это был хороший удар. Тайрус признал силу торгового агента. Но лишь в глубинах своего разума.
Уважению не обязательно изливаться наружу. Оно ценно лишь тогда, когда спрятано внутри.
Тем временем, ему нужно сделать то, за что его и признали непобедимым. Лидеру восстания предстояло реабилитироваться в глазах своих же, людей.
— Сейчас всё закончится, — Ричард Тарталл Макдональд, наблюдающий за боем издалека, водрузил свою сигару на заслуженное место, меж частокола зубов, и глубоко вдохнул терпкий дым. Рация, расположенная прямо на столике перед ним, всё это время передавала каждое его слово на припаркованный корабль, где внушительный отряд вооружённых бойцов, уже ожидал своего приказа на наступление. В конце концов, он не был бы собой, не имея в рукаве запасного плана на тот случай, если Джон всё же проиграет этому великану. В то же время, любой, кто бросал на него случайный взгляд, мог бы с лёгкостью заключить, что совсем не чувствует в нём никакой тревоги. Ричард был всего лишь бизнесменом, поставившим на одну из лошадей, принимающих участие в забеге. И даже если его лошадка займёт далеко не первое место… Он не растеряет своего лица. — Будьте на чеку.
***
— Постарайся не дёргаться. Не хотелось бы сломать ещё чего-нибудь в процессе.
— Процессе чего? — Джон Харлайл едва смог выдавить свои последние слова. Его горло сковал страх. Истинный страх смерти, который долгие века управлял всеми людьми, которые когда-либо жили, и будут жить. Однако он ни на мгновение не поддавался этому странному, холодному чувству. Лицо Джона по-прежнему искажала глупая ухмылка, а его взгляд посылал весь мир к чёрту. Ричард, с его извечной жаждой наживы, Тайрус Маггри, с глупым стремлением обрести свободу, и даже сама вселенная, которая делает достижение этой самой свободы, идеей недопустимой — всё это могло идти на хрен. Джон Уильям Харлайл уже не чувствовал биение собственного сердца в тот момент, когда к нему приблизился противник. Но всё ещё знал, что ему следует делать, как только появится возможность. Точнее, ЕСЛИ она появится до того, как его сердце и правда перестанет биться.
— Ну… — адмирал Маггри схватил Харлайла за грудки одной рукой, и за ремень — другой. — Ты должен был слышать о нашем маленьком ритуале посвящения в настоящие мужчины. И тебе сейчас предстоит принять в нём непосредственное участие.
Глава 42
Был ли способен Джон Харлайл чувствовать то, как земля уходит из-под его ног, будучи ошеломлённым потоком боли, изливающимся из повреждённых, конечностей? Нет, конечно же, нет. Низ и верх уже давно перестали иметь для него значение. Его взгляд ни на мгновение не отрывался от фигуры Макдональда, едва различимой на фоне пестрящих силуэтов ликующих солдат.
Подобно тому самому быку, на котором оттачивали своё мастерство бойцы элитной охраны Маггри, торговый агент взмыл в воздух на добрые пару метров всего за долю мгновения, за которую сам едва ли успел моргнуть своими пересохшими, стеклянными глазами. Тайрус практически не заметил его веса, ведь Джон был просто пушинкой в сравнении с тем грузом, на котором тиран тренировался практически ежедневно. Однако же, ритуал посвящения не может быть завершен без последнего штриха. Солянка не будет столь вкусной до тех пор, пока ты не бросишь в неё солёные огурцы. В данном же случае, огурцом был револьвер, что Маггри уместил в своём кармане незадолго до начала поединка. Тот самый, который Ричард Макдональд отдал ему самолично, в качестве примирительного жеста. Отполированный металл пистолета блеснул в лучах уже заходящего солнца, и после недолгого прицеливания, боёк с силой ударил по заряженному патрону, умещённому в барабан всё той же, рукой старого торговца.
Раздался выстрел. Столь громкий на фоне опустившейся на площадь, вежливой тишины. В один момент заткнулся каждый солдат, а пролетающие в небе птицы зависли на одном месте, и прекратили свою какофонию песен. Момент истины. Мгновение жестокой расправы над наглецом, позарившимся на непобедимость великого тирана, которому предстояло поставить на колени не только республику, но и всю известную, вселенную.
Замерев в воздухе в момент выстрела, тело Джона Харлайла обмякло, и с гулким стуком упало на каменную брусчатку площади. Окружение просто взорвалось радостными криками воодушевлённых солдат. Лидер по-прежнему велик! А значит, чаша войны будет склоняться лишь в их сторону! Они кидали в воздух свои шляпы и даже каски, чьё обратное приземление обещало кому-нибудь шишкой, или даже случайным сотрясением. Армия восстания ликовала. И никто… Ни один из присутствующих не удосужился заметить того, что адмирал Тайрус Маггри, отчего-то, всё ещё не вскинул свои могучие руки вверх, в отчётливом жесте достигнутой победы, а его ноги согнулись под собственным весом, и к моменту падения Джона, великан уже стоял на коленях.
