Литмир - Электронная Библиотека

– Вы, поди, всю ночь ехали, устали! – всплеснула руками женщина. – Скорее проходите в избу. Я только кашу сготовила, поешьте.

Я огляделась вокруг. Постоялый двор не сильно отличался от того, который стоял в Воронецке. Та же конюшня, баня. Разве что сама изба чуть поменьше, да попроще, и наличники на окнах не такие искусные.

– Мешко! – громко закричала хозяйка.

Из-за угла выбежал шустрый белесый мальчишка с соломинкой во рту. Сморщив веснушчатый нос, он прикрыл ладонью глаза от солнца. Его любопытный взор придирчиво изучил Озара и шустро перескочил на меня.

– Накорми, да напои коня, – приказала ему хозяйка, махнув рукой в сторону конюшни.

Мешко взял Князя под уздцы, восхищенно пригладив черную, лоснящуюся на солнце гриву, и увел его за собой. Я заметила, как купец внимательным взглядом проводил своего коня. Верно, тревожился, что мальчишка слишком мал да слаб, чтобы управиться со скакуном. А хозяйка все продолжала распинаться, нахваливала свой двор, Гудецк и задавала вопросы, на которые Озар отвечал коротко и уклончиво.

– Ежели что нужно будет – сразу ко мне идите.

Из открытой двери доносился сладковатый, лакомый аромат свежеиспечённой ячневой каши. Мой живот отозвался протяжным стоном и требовательным бурлением. Раньше мысли о возможной ночевке на постоялом дворе пугали меня. В Воронецк приезжали разные гости: многие из них – добрые люди, а кто-то – буйного нрава. Часто случалось, что какой-то задира заденет другого бранным словом, да завяжется драка. От того в избе начиналась такая суматоха, что стулья ломались о стены, а посуда летела из окон. Однажды закрутилась особенно бурная стычка, горожане позвали на помощь дружинников, а на утро пожаловались князю. Батюшка обязал хозяев нанять мужиков в стражи. Но они хоть и пугают окаянных, а мордобои по сей день случаются. Мне доводилось глядеть на постоялый двор лишь снаружи, а потому изнутри я представляла себе его грязным, да разваленным. Однако теперь, проходя мимо добротных деревянных столов с чистыми скатертями, я приятно удивилась. Верно, здесь останавливались гости куда добропорядочней, чем в стольном граде, да и хозяйка прилагала много сил, чтобы содержать избу в порядке.

Первая ложка горячей каши упала на дно моего живота, будто он был совершенно пуст. За ней быстро последовала вторая, и третья. Мне казалось, что на свете ней более вкусной еды, чем эта рыхлая каша. Озар взглянул на меня исподлобья, украдкой спрятав усмешку за рукавом рубахи. Сначала я не поняла, что так развеселило его, продолжила наслаждаться горячим яством. Но когда голод поутих, догадка пришла сама. Я ела слишком жадно, и совсем не так как полагалось девице, даже чернавке. Чем больше проглядывало дно плошки, тем сильнее наполнялся мой живот, и под конец он набился настолько, что я с трудом дышала полной грудью. Сытость принесла с собой тягостную сонливость, склоняя уснуть прямо за столом. Но не успела я и шага ступить, как расторопная хозяйка подлетела ко мне, да ухватила под руку.

– Идем, девица. Полотенчико тебе выдам, да в баньку отправлю. Смоешь с себя дорожную пыль, – нараспев залепетала она мне на ухо, уводя из трапезной.

Ее замысел показался мне хорошим. Я и правда чувствовала себя грязной, а париться вечером в спешке перед дорогой мне совсем не хотелось. К тому же от жара щедро одаряла дремой, совсем ненадобной перед бессонной ночью.

– Как выйдешь за порог – поверни направо, да обойди избу кругом. Там и будет баня, – наставляла хозяйка, вручая мне грубо выделанное льняное полотенце. – Дочки мои, бездельницы, как раз туда пошли. Подскажут, что нужно.

По ее наводке я вышла на улицу и, обогнув избу, ступила на узенькую тропинку. Заблудиться здесь было бы сложно даже мне, никогда не гуляющей по незнакомым улицам в одиночку. С краю стояло пару сараев, амбар, а впереди – небольшая, но крепкая баня. Даже ослепительно яркое солнце, затмевающее взор, не спугнуло мою сонливость своими лучами. Я широко зевнула, прикрыла глаза и подняла лицо к небу. Сквозь закрытые веки пробивался оранжевый свет. Нос защекотало изнутри, и я едва не чихнула. Поборола желание растянуться на зеленой травке, и пошла дальше.

Дух сырого дерева и березовых веников манил зайти внутрь, стоило лишь слегка приоткрыть легкую дверь. В предбаннике на лавке валялись две мешковатые юбки и пара тонких рубах, рукава которых свисали до пола. Из мыльни доносился оживленный щебет девичьих голосов. Я брезгливо сбросила с себя грязную одежду, и подошла ближе ко второй двери, предвкушая, как здорово будет вновь ощутить себя чистой, но замерла как вкопанная, когда расслышала, о чем ведут беседу сестры.

– Замолви за меня словечко перед матушкой, – жалобно заканючила первая девица, – так хочется погостить у тетушки!

– Неужто тебе совсем не страшно? – удивилась вторая. – Не боишься, что мрежская хворь тебя с ума сведет?

– Что ж мне теперь вечно в Гудецке куковать? Коль и вправду зараза лютая гуляет, то не ровен час и до нас дойдет.

За дверью громко всплеснула вода.

– Не веришь, значит? – снова возмутилась вторая. – Слыхала, что в Воронецк владыка Брезгородский приехал? Не иначе, как к Радмиле нашей сватается, потому что князя Всеволода самого уже хворь одолела.

– Брешишь!

– А вот и нет! Не успеешь оглянуться, как новый князь у нас будет.

Не в силах больше слушать, я распахнула дверь. Увидев меня, девицы разом затихли. Больше они не произнесли ни слова, довольно быстро закончили мыться и вышли, оставив меня в одиночестве. В голову закралась непрошеная мысль, что они узнали во мне княжну. Однако я быстро отмела ее. Верно, хозяйка строго настрого запретила дочерям сплетничать при постояльцах о княжеской семье. Мало ли кем мог оказаться путник? Я зачерпнула воды в ковш и вылила на голову. Заструившись по моему телу, она немного смыла сонливость, одарила свежестью. Спать хотелось уже чуть меньше, но давящее ощущение опилок в голове не покидало. Мысли путались, сбивались в кучу, все больше нагнетали страх быть обнаруженной княжескими людьми.

За то время, которое я провела в бане, солнце раскалилось, набрало силы и стало припекать еще сильнее. Это помогло мне в очередной раз убедиться, что ночью передвигаться будет куда легче. Сегодня я с трудом вынесла последние мгновения пути даже под звездным небом, и страшно представить, как бы я себя чувствовала, проведя целый день под палящими лучами солнца. Я до последнего противилась, не хотела принимать, что жизнь в княжеском тереме изнежила меня. Но это оказалось правдой. Озар выглядел намного бодрее меня. Догадался ли он, что я совсем не та, за кого себя выдаю? Чернавок с детства приучали к труду, весь день они проводили на ногах за стиркой, уборкой и прочими делами в избе. Частенько они не досыпали, потому что после целого дня в скучных, а порой и тягостных заботах, молодым девицам хотелось отдохнуть, а время для развлечений выпадало на ночь. С наступлением темноты девицы, служащие в нашем тереме, любили убежать из под родительского надзора, да погулять веселой компанией у реки. Бессонная ночь для чернавок была делом привычным. После долгой гулянки они резво летали по кухне, словно настоящие пчелки.

Но мое лицо выглядело так, будто по нему колесом проехалась груженая телега. Уповать на рассеянность и невнимательность купца с цепким взглядом и острым умом не приходилось. А с другой стороны, сама мысль о том, что княжна променяет свою долю на судьбу холопки, звучала нелепо. Ни один здравомыслящий человек на месте Озара не поверил бы в это.

Со спокойной душой я распахнула дверь горницы, на которую мне указала хозяйка постоялого двора. Окинув взором тесное пространство, я не сразу заметила Озара, мирно спящего на узкой лавке. Самое удобное спальное место – лавку пошире с мягким тюфяком он оставил для меня. Хоть мы с купцом были знакомы всего ничего, его доброты и щедрости хватило сполна на такой приятный для меня поступок. Я вдруг поймала себя на мысли, что подпираю плечом дверной косяк и любуюсь им, в то время как мои собственные веки уже давно тяжелеют. Взглянув на его, свисающую с лавки, руку я вспоминала, как он приобнял меня перед хозяйкой постоялого двора. Такие важные качества, как честность, порядочность и мягкосердечие, коих недоставало моему жениху, нашлись в простом купце. Раньше меня не слишком беспокоило замужество, но теперь я почувствовала грусть от того, что не смогу стать женой обычного человека, не такого влиятельного как князь, но хорошего, и самое главное – любящего меня. Я размышляла об этом, тихонько затворяя за собой дверь и взбивая подушку. После того, как мое тело промяло мягкий тюфяк, мысли еще какое-то время крутились в голове, однако постепенно этот поток замедлился, загустел. Я погрузилась в глубокий сон, лишенный ярких, загадочных образов.

14
{"b":"914448","o":1}