«Проклятье! Теперь у меня действительно нет выбора… Повелитель чего-то там… впервые слышу… Неужели это… Чёрт…

– Почему же нет выбора? – спросил сам себя.

– Я не знаю. Одно только ясно – мне не справиться с тем, чего я даже… Это повезло, что сегодня я вообще проснулся… Чёрт! Недопустимо рисковать и раз меня так быстро нашли – нужно выдвигаться».

С вершины часовни на землю упал громкий звон колоколов. Скоро в храме на богослужение соберутся все недалеко живущие горожане. Плут не особо понимал эти таинства, но в существование божеств – верил. Он покинул Храм Восьмерых, дабы не привлекать лишнего внимания, да и, просто на просто, чтобы не мешать. Он прищурил глаза. Утро. Уже успело наступить прекрасное утро. Спустившись по крутой лестнице, перед героем слева расстелился знакомый район крепости, но с немного другого ракурса – длинной улицы с выбитыми в горе каменными домами.

– Как только они умудряются не замерзать, обитая в этих пещерах? Ох уж эти норды… – обронил парень.

Он потихоньку выходил из цепких рук горного города, крепость миновала. Пройдя по подъёмному мосту, Эйлу попался очередной вход в канализацию – погнутая решётка водостока под ним. Канал уходил в туннель направо, что выводил отходы к подножию. Вода в нём, по непонятным Хартинсону причинам, замерзнув, стояла. Выйдя из крепости и неспешно пройдя в самый низ, фактически спустившись к Междугорью, он первым делом планирует разыскать конюха. В башне плут не удосужился встретить спавших его стражников, оно и к лучшему, поскольку расплачиваться за чудесное спасение нечем. Конюх стоял на улице, оперевшись на балку дома и смотря в сторону леса.

– Вам, я смотрю, уже лучше? – переведя взгляд на Хартинсона, сказал мужчина. – Мы с сыном расчистили ему копыта и подковали.

– Да, спасибо, что позаботились о нём.

– Это наша работа. У вас хороший рысак, берегите его.

Купив в конюшне немного еды прозапас и отдав последние кровные за то, что Бурогрив всё это время был сытым и в здравии, плут двинулся в путь, ведя его за поводья. Полностью осмотреть громоздкий город герой так и не смог, поскольку на это потребовалось бы очень много столь важного сейчас времени. Эйлу залез на коня и поскакал вдаль, в сторону Риверхолла.

Отдалившись от конюшен и башни, он спешился с лошади, а затем завалился под первое попавшееся дерево. Его путь метил в тупик, он понимал это. Герой снял ножны для меча и запазушные для кинжалов. Аккуратно разрезав на две части, он пришил одни из маленьких ножен к основным наспинным так, чтобы клинок находился под левую кисть рукояткой вниз. Представив и убедившись, что в теории, так его можно удобно и внезапно выхватывать, он вспомнил про новообретённый кинжал в мешке…

– Чёрт, что это значит… Я словно чувствую его. Запах разложения и смерти бьёт мне по носу… Странное чувство…

Лишь взяв кинжал в руки, Эйлу ощутил всю мощь сего необычного оружия. Чёрная и дорогая кожа крепко лежала в руке, а слегка изогнутая рукоять переходила в неописуемо острое, заточенное снизу и переходящее плавным изгибом в противоположную сторону, лезвие. Соотношение рукояти к клинку – примерно один к двум. На лезвии по обе стороны выгравированы слова на арлакосе: с одной стороны – «Моя. Дарить. Душа» и «Владыка Смерти. Посылает. Прощение», с другой.

– Нет… я не мог этого прочесть, я не знаю этого языка… Как такое возможно? 

Он ещё раз покрутил его перед собой. Неизвестные иероглифы теперь выглядели понятными глазу словами. Хартинсон продолжил тщательно осматривать кинжал. Как таковой гарды у него не было, а на её месте крепко держался небольшой диск, слегка выпирающий от рукояти. Навершие украшено большим красным камнем. Материал лезвия Эйлу непонятен, но по внешнему виду и крепости он напоминал чёрную сталь или высокогорный эбонит. Трогая лезвие, герой случайно порезал палец и когда на чёрный как ночь клинок попала кровь, – он будто впитал красноватую жидкость, и, переливаясь тёмно-красным цветом, начал издавать похожие на шипение звуки, перерастающие в тихий голосок.

Природа этого кинжала уникальна, скорее всего, – Страдание был либо зачарован с помощью очень мощной магии и камня-пожирателя, либо являлся артефактом какого-нибудь Арлака. Держав в руках и осматривая его на протяжении получаса, Эйлу, наконец, засунул оружие в новоиспечённые парные ножны. Идеально. Тогда и раздался этот ужасный лепет:

«Убей его… Принеси-и-и… УБЕ-Е-Е-ЕЙ… Владыке-е… его душу… УБЕ-Е-ЕЙ… Одна смерть… УБЕ-Е-Е-ЕЙ… равноценно заменит… УБЕ-ЕЙ ЕГО! другую… Эбонн… курат…», – тихо нашёптывал клинок.

– Я не мог поступить иначе, теперь придётся доделывать начатое… Проклятье… моя цель… ты всё дальше уходишь от меня… – ответил плут, думая, что и в этот раз говорит сам с собой.

Дорога выматывала. Герой, приподняв взор и прикрывшись от света Суур, заметил находящихся всё ещё там двух бандитов, явно ожидающих уже чего угодно, но не этой встречи. Мстить и рисковать или же проскакать мимо? Выбор максимально очевиден и уже сделан, парень готов. Хартинсон вдал шенкелями по коню и устремился к ним. Две могилы у дороги, что он мельком приметил, выглядели максимально жалко: каким нужно быть моральным ублюдком, чтобы похоронить товарищей в подобном месте?

«Они уже успели погрести своих дружков, мило… Пора бы отправить и разбойников к ним. Заодно и кинжал испытаю». – подметил Эйлу, приближаясь к ним всё ближе и ближе.

– Эй! Я помню этого гнедого! – крикнул хромой разбойник. – Бросай лук, Антур, лови его!

– А ну попробуй, червяк! – громко возразил подоспевший парень. Лошадь поубавила пыл и замедлила ход.

Герой дёрнул за поводья и стиснул кольца удил, отчего лошадь резко встала на дыбы и громко заржала. Перекинув ногу, Хартинсон спрыгнул с коня и, быстро выхватив Сумрак, начал активно сокращать дистанцию. Лучник, замерев в стороне, взял воткнутый в землю палаш. Эйлу специально выжидал, планируя хитрым манёвром обмануть наивного бандита.

– Какой у тебя дорогой меч… Мне за него дадут целую гору серебра! Но к чёрту юстианники! Ты ответишь за гибель Руна и Тимольда!

Герой лишь усмехнулся, не беря сказанное им всерьёз. Лучник с палашом всё ещё держался в стороне, пока эти двое начали кружиться в танце битвы.

– Храбрости тебе не занимать! Для этого тебе придётся познакомиться с ним куда ближе! – яростно пояснил Эйлу. – Возможно даже подружиться!

– Аргх, ты покойник!

Крикнув, до смерти жадный и мстительный бандит ринулся вперёд. У Хартинсона прекрасно получилось обмануть его: создав большой рычаг и нанеся ожидаемый удар сверху, попутно этому выдёргивая со спины Страдание, плут вынудил напавшего заблокировать выпад и удержать меч над головой. Коварно освободив левую руку ещё в момент удара, он довольно-таки шустрым движением, вогнал кинжал прямиком в подбородок хромого бандита. Дешёвый баценет слетел с головы на землю. С кончиков губ полилась кровь, а глаза опустели, словно тело покинула душа. Нектар жизни хлынул сквозь поломанные, вжатые друг в друга, зубы, брызжа на лицо, доспех и плащ плута, но сразу же загадочно принялся испаряться. Он, вероятно, хотел что-то сказать, но банально не сумел. Клинок задрожал и тихо, переливаясь оттенками красного, зашипел.

– С кинжалом, оказывается, у тебя куда больше общего, чем с мечом! – жестоко и надменно улыбнулся.

Выдернув кинжал и сунув его за поясной ремень, чтобы взяться за меч двумя руками, Эйлу сделал широкую дугу и отсёк бандиту голову. Полуторный меч не встретил препятствий на пути, с особой лёгкостью прорезав плоть и тряпичный капюшон-подшлемник. С застывшей гримасой, она плюхнулась прям пред ногами лучника. Плут двинул в его сторону.

Бандит принял стойку быка для обороны, в надежде нанести точный колющий удар прямиком в сердце или, на крайний случай, попытаться сдержать бешеный натиск Эйлу.