— Они не ладят. Им, должно быть, тяжело в клубе.

Что простите?

В клубе?

Обе мои брови поднялись, и я пробормотала:

— Прости?

Алессио выдохнул, выглядя слегка расстроенным.

— «Поцелуй Афродиты». Твой бывший жених и твой главный друг работают вместе. — Он недоуменно покачал головой. — Это о чем-то тебе говорит, принцесса?

Меня пробрал озноб, и все мое тело онемело.

Нет. Нет, черт возьми, этого точно не было.

Я спросила очень медленно.

— Вик работает в «Поцелуе Афродиты»?

Мой вопрос мгновенно изменил его лицо. Алессио моргнул, откинувшись на спинку сиденья. Ему потребовалась минута, чтобы сказать:

— Ты не знала.

Динь-динь-динь. Дайте мужчине награду.

У меня пересохло во рту, я едва прохрипела:

— Как долго?

Алессио, понимая, что сказал слишком много, просто пожал плечами.

— Я не знаю.

— Алессио. — Это была просьба, простая и ясная.

Его плечи опустились, и он опустил голову, потирая рукой подбородок.

— Шесть или семь месяцев.

Хорошо. Все в порядке. Не волнуйся, Нас. Будь крутой.

Но я не чувствовала крутости. Я чувствовала себя едва сдержанной.

— И что он там делает?

Алессио почесал шею, и это движение показало мне, что ему неудобно говорить мне то, что он собирается.

— Случайные работы. В основном безопасность. Он хорошая дверная сука. — Он говорил трезво, и вдруг то, что Филипп сказал Вику накануне, пронеслось у меня в голове.

«Убирайся с моей дороги, второсортный полицейский из торгового центра».

Мой кишечник скрутило. Я чувствовала, что взрываюсь, и была уверена, что знаю ответ на вопрос, который собиралась задать.

— Какие у него часы работы?

— Нас…— Алессио попытался быть Швейцарией. Нейтральным. — Не думаю, что мне следует говорить с тобой об этом. Может, тебе стоит поговорить с Виком.

Мой мозг лопнул, как резиновая лента. Я процедила:

— Ты думаешь, я бы не поговорила, если бы могла? Он невозможен. Каждый раз, когда я пытаюсь с ним поговорить, он намеренно спорит со мной, так что происходит одно из двух. Мы либо ссоримся, либо трахаемся. Я просто хочу получить ответы.

Алессио глубоко вздохнул и заговорил на выдохе.

— Он работает с пятницы по понедельник, с двух тридцати до пяти.

Я была так сбита с толку. Изумленное слово, которое вылетело у меня, прозвучало натянуто даже для моих ушей.

— Почему?

— Думаю, это довольно очевидно, Нас, — ответил Алессио с холодным смешком. — Ему нужны деньги.

Это было безумием. У него были деньги.

Как девушка Вика, я была посвящена почти во все, и его финансы были одной из таких вещей. Я сама видела счета. Черт, на более позднем этапе наших отношений я даже вела за него банковские операции, оплачивая его счета, пока он спал, положив голову мне на колени, с постоянно нахмуренным выражением.

Вик преупевал сам по себе. По крайней мере, так было, когда мы были вместе. Конечно, он не был Скруджем Макдаком, ныряющим в ямы, полные золотых монет, но у него было достаточно сбережений, чтобы я не беспокоилась о том, что он заплатит за аренду или пропустит платежи за свою машину.

Ужасное чувство скрутило желудок. Оно было тяжелым, как камень, пока не затмило собой все остальные эмоции, стремящиеся быть услышанными.

Мой внутренний диалог, должно быть, что-то показал, потому что, когда Алессио спросил:

— Сколько ты зарабатываешь, Нас? — я вскинула голову.

— Я не…— Я покачала головой, сбитая с толку вопросом. — Что?

— Сколько ты зарабатываешь? — снова спросил он.

Я не была уверена на сто процентов, но мне показалось, что это близко к той цифре, которую я дала.

— Около семи с половиной в месяц.

— Хорошо. — Алессио достал телефон и открыл калькулятор. — Это девяносто тысяч в год.

Ага. Это звучало почти правильно.

Затем он спросил:

— Ты знаешь, сколько в среднем зарабатывает бармен в Джерси?

Нет, я этого не знала.

Но он сказал мне:

— Где-то между тринадцатью и семнадцатью долларами в час, понятно?

Что?

Не может быть.

Это звучало ужасно низко.

Он продолжал:

— Не знаю, как вы, ребята, но мы платим около шестнадцати. А если у вас есть бармен, зарабатывающий шестнадцать баксов в час пятнадцать часов в неделю, знаете ли вы, как выглядит его зарплата?

Мой желудок опустился.

Я понятия не имела.

— Это двести сорок долларов в неделю. Так что чуть больше тысячи в месяц. Около двенадцати с половиной в год. Так вот, здесь все это просто цифры. Плюс чаевые, меньше налогов и расходов на жизнь, как ты думаешь, может ли человек прожить только на это? А как насчет родителей-одиночек, которым нужно кормить и одевать своих детей? Как насчет того, у кого проблемы со здоровьем? Или единственного кормильца семьи?

Я начала понимать суть.

Мой язык был похож на наждачную бумагу во рту, мой ответ был полон сожаления.

— Нет.

Алессио начал кивать в знак согласия.

— Так вот, я не говорю, что Вик зарабатывает так мало, потому что я знаю, что это не так, но время от времени полезно взглянуть на то, что зарабатывают ваши сотрудники по сравнению с тем, что зарабатывают удачливые сукины дети, такие, как мы. Потому что это крохи, детка. Я могу сказать тебе прямо сейчас, что Вик зарабатывает девяносто тысяч в год, не для того, чтобы наливать выпивку и составлять список сучек из бара, ты меня понимаешь?

Я понимала. И ничего из этого не устраивало меня.

Алессио не был глупым человеком. Поэтому, когда он сказал:

— Я не знаю, каковы его обстоятельства, но если он говорит, что ему нужны деньги, я склонен ему поверить, — это меня сломало. Потому что я не знала.

Хронология совпала. Аника была права. И мои внутренности горели осознанием.

Вик не изменял мне. Он работал. И я наказала его за это, надрав ему задницу.

Я почувствовала себя плохо. Дыхание оставило меня.

Я закрыла глаза, глубоко вздохнула и прошептала:

— О нет.

Что я сделала?

Вместо того чтобы спросить его об этом, я все предполагала, судила и неверно истолковывала. Все это, и он все еще заботился обо мне, спал рядом со мной, давал мне свою силу, когда у меня ее не было.

Меня осенила внезапная мысль.

Я злодей в нашей истории?

Мои глаза открылись, и я сморгнула жжение за веками. Я слегка покачивалась и сжимала руки вместе, просто нуждаясь в движении. Мой голос был тихим.

— Думаю, я совершила огромную ошибку, Лес.

Когда я посмотрела на него, выражение его лица было озабоченным.

— Могу ли я помочь?

— Нет. — Я фыркнула едким смехом, прежде чем провести холодными руками по лицу и положить их на теплые щеки. Стыд пронзил меня красными горячими волнами. — Никто не может.

Внутреннее смятение подорвало мой рассудок, и спустя долгое время после того, как Алессио отвез нас к себе домой, а затем я поехала домой к себе, я сидела одна в темноте и тщетно пыталась собрать воедино кусочки этой головоломки. Но я не могла. Я просто не могла.

Ничего из этого не имело смысла.

Чувствуя себя немного потерянной и довольно одинокой, мне нужна была ясность, поэтому я пошла к Саше, открыла дверь и вальсирующей походкой вошла в его кабинет. Он сидел, глядя на документ в своей руке. Я легонько постучала, и он нахмурился, когда поднял голову.

Он выглядел усталым. И да, я поняла, что каким бы дерьмовым он себя не чувствовал, это была его вина, но он все равно был моим братом.

Я подняла пальцы в легком взмахе.

— Настасья, — небольшая улыбка, приподнявшая его рот, была почти грустной. — Я не ждал тебя.

— Ты когда-нибудь ждал? — Я чуть не усмехнулась.

— Нет. — Его улыбка стала шире. — Полагаю, что нет.

Далее последовала тишина и очень большая.

Я хотела разгрузиться. Я хотела сказать ему сотни вещей, о Филиппе, о Вике, но один взгляд на его усталое лицо сказал мне, что сегодня не тот день. А я всегда была милосердной сестрой.