Мне это не нравилось, но и ненависти я к этому не испытывала. Кит был особенным, просто не в том смысле, в каком они это имели в виду.

И только потому, что они никогда не встречали другого, подобного ему, это не делало его особенным или уникальным.

Я предпочитала термин «исключительный».

Я поймала себя на том, что улыбаюсь. Я ничего не могла с собой поделать, когда смотрела на него. И эта улыбка стала еще шире, когда я заметила, как он отодвинул свой стакан на три дюйма от тарелки.

Ни больше ни меньше.

Три дюйма.

Меня поразила способность моего сына идти вперед. Да, у него были частые приступы, но как только они заканчивались, он о них забывал. Сделано и забыто. И, как и Лев, он научится приспосабливаться.

Он должен был это сделать, потому что, хотя все изменилось, и общество стало гораздо лучше понимать нейроотличных людей, мир не остановился для них.

Мое сердце разрывалось от осознания того, что он будет бороться. Я ненавидела, что независимо от того, сколько мы сделали, сколькому научили, сколько он узнал, этого может быть недостаточно, чтобы сделать его жизнь проще.

К счастью, у него была семья, которая понимала, каким человеком он был, и безоговорочно любила его. А еще у него была старшая сестра, которая надрала бы задницу любому маленькому засранцу, посмевшему напакостить ее любимому брату.

Каждый из нас повернулся, чтобы посмотреть на радионяню, когда прозвучало нежное воркование нашей младшенькой. Вик, Мила и я сразу же бросились вставать, но, как обычно, Мила была быстрее всех. Мы с Виком переглянулись, прежде чем он хихикнул себе под нос. Моя улыбка стала шире при виде того, как наша старшая воспитывала своих братьев и сестер.

Вскоре Мила вернулась с нашим новым дополнением. С липкой сладостью я наблюдала, как она целовала головку Юлии, а потом тихонько хихикала про себя, сморщивая лицо, когда волосы ребенка щекотали ей нос.

Она тихо произнесла с трепетом:

— Она такая пушистая. — Мила взглянула на меня взглядом, который сказал мне, что она не может справиться с такой милотой. — Как киви.

О Боже.

Мила поднесла сестру к столу, нежно, но крепко держа ее, как мы учили.

Вик наклонился и бережно провел рукой по головке нашей младшенькой, и нежно поцеловал ее за ухом.

Никита моргнул через стол на своих сестер, его губы немного приподнялись. Не совсем улыбка, но тем не менее демонстрация обожания.

И когда я принесла чрезмерно намазанный маслом тост своему мужу, его рука скользнула вокруг моей талии, прижимая меня к себе, пока я спокойно наблюдала за нашими растущими детьми.

Моя улыбка была мягкая. Мое сердце переполненное. Меня пронзила внезапная мысль.

В конце концов, мы не так уж плохо поступили.

Эта улыбка стала немного шире, и мое сердце неизмеримо потеплело.

Неплохо для диких, безответственных и безрассудных.

Конечно, живописный маршрут занял больше времени. Но вид открывался совершенно невероятный.

Конец.