– Здесь?! – удивленный хор голосов.

Моя спина покрылась мурашками.

– Беги! – зашипел Царёг и первым бросился наутек.

Я последовала его совету.

– Чудь вас раздери! – ругалась я себе под нос, перепрыгивая сразу через три ступеньки. Длинный подол нижней рубахи и плащ здорово мешали бегству, то и дело путаясь в ногах.

Все-таки как хорошо, что башня такая здоровенная! Я возрадовалась тому, что Дарен живет на такой вышине, да еще и лестница такая крутая. Пока кто-то из колдунов спустится, я успею затеряться на нижних ярусах, я успею…

Из-за следующего поворота появился Дарен. Судя по лицу, злой донельзя.

– Твою же чудову бабушку – у-у… – Я качнулась на пятках, но вместо того, чтобы впечататься в чародея, прошла сквозь него.

Я забыла о его мороках.

– Ну… – я обернулась и развела руками, – это вышло случайно. Почти.

Бровь колдуна немного приподнялась вверх.

– Сколько собраний ты умудрилась подслушать?

– Ну-у-у…

– Как обошла мое заклятье?

– Должно быть, ты и правда знаешь далеко не все тайны этого города, – ответила ему я и усмехнулась. – Что случилось, Дарен? Неужели ты чего-то не предусмотрел?

– Злорадствуешь? – Он пристально посмотрел на меня, и его разноцветные глаза будто бы вобрали в себя то, что он увидел, и сделались равномерно темными.

– Что с Линдозером? – мой голос чуть дрогнул. – Где Альдан? Что случилось?

– Случится, если я еще раз застукаю тебя за подслушиванием. – Он придвинулся чуть ближе, а я, забыв, что его облик сотворен из морока, отшатнулась к стене.

– Про что ты говорил? Что разрастается?

– Я был к тебе терпелив, Лесёна. Очень, – проговорил он тихо. – Но я не добрый сочувствующий травник. Я опасен для тебя, и тебе следовало бы это помнить.

Дарен придвинулся ближе и вдруг втянул носом воздух.

– Я слышу запах сон-травы.

Я моргнула и отвела взгляд. Да, Дарен. Сон-трава. Противодействие твоему Дару. Как жаль, что нет чего-то подобного от неясного жара, разрастающегося под грудной клеткой.

– Не приближайся ко мне, иначе тебя снова утянет в самый центр грозы, – прошептал он мне в ухо.

– Что, если я уже там?

Я почувствовала, что он улыбается.

– Что ж, тогда… Идем со мной.

Ночь была черна, тиха и тревожна. Мы скользили по небу, теряясь в складках Срединного мира, и лишь аспид, порождение неба, слюды и камня, находил дорогу в бескрайней ночи. Червоточина изредка бросала багровый отблеск на мир, и тогда я видела пролегающие под нами редкие огни весей и городов.

От ветра и холода нас защищал купол, наколдованный Дареном. Мое тело, наконец оказавшись в тепле, предательски мякло. Если б не бодрящее снадобье, выпитое до того, как мы сели на аспида, я бы наверняка уснула: хоть посреди неба, хоть на аспиде, хоть рядом с Дареном.

О том, что он здесь, говорила лишь ткань, зажатая между моими стиснутыми пальцами. Но тепло его тела просачивалось сквозь рукавицы, словно еще одно заклинание.

И я теряла ощущение времени и своего присутствия. Мы казались мне вечными странниками: какая-то тоска, древняя и немыслимая, по чему-то утраченному, что никак не вспомнить, овевала мысли. Будто летим мы не ночь, а вечность. Что так уже было, что так еще будет. Что это? Попытка вспомнить себя, вызванная близостью страха и гибели?

И я спросила:

– Зачем ты хочешь меня запугать?

Тьма забрала чувство границ, размыла мое присутствие рядом с ним. Я как будто задала вопрос себе, а не ему. Но колдун ответил, и ветер все-таки донес звук его голоса:

– Коль скоро ты ищешь правду, то и бояться не должна.

– Я и не боюсь. Тем более тебя, Дарен, – отозвалась я. – Сейчас или в прошлом… Неважно.

– Опасное заблуждение.

– Что заставляет тебя угрожать мне снова и снова?

– А что заставляет тебя искать тайны Нзира? Сочувствие травнику?

– Ты сомневаешься в моей преданности Нзиру?

– Я сомневаюсь, что ты осознаешь, чему бросаешь вызов. Но если тебе хватает смелости поступать так – это достойно уважения.

Я обдумала эти слова.

– Ты что, хвалишь меня?

– Леслав, когда я еще рос в Ардонии, сказал, что высшее уважение – дать человеку самому справиться со своим страхом.

– Ну так выходит… плохо ты его слушал.

Ветер донес до меня обрывок хриплого смеха.

– С чего ты взяла?

– Ты спасал меня уже несколько раз.

– Это мой долг как правителя. Страх и угроза гибели все-таки разные вещи.

– Поэтому тебя волнует Нзир-Налабах и участь колдунов? Дело не в страхе, а в гибели?

– Я был рожден для этого, – отозвался Дарен и добавил жестче: – И намерен положить конец страданиям колдунов.

– Но как ты понимаешь, когда вмешаться, а когда дать кому-то справиться самому?

– Никак. – Он вдруг нашел мою руку и стиснул ее. – Я ведь не бог.

Аспид резко нырнул в подавшуюся нам навстречу тьму елового бора, и мне пришлось оставить свое удивление беззвездному небу.

Порой мне казалось, что мы с Дареном говорим об одном и том же, но каждый раз я не знаю, чего от него ждать. Нас разделяло всего несколько слоев одежды, но он по-прежнему оставался далек и непостижим. Похоже, я больше не смогу понять его.

Но одно я теперь поняла – он привез меня сюда, чтобы показать что-то страшное.

Змей опустился на окраине леса. Подлесок уже оплело снежное кружево, и чудь, веселясь, носилась меж веток, то и дело свиваясь в клубки под еловыми корбами. Я стащила рукавицу и поймала одну из снежинок.

– Первый снег, – сказала я. – В Светлолесье выпал первый снег. У Феда была песня про это. Он пел ее в Сиирелл…

Змей взмыл обратно в ночное небо и издал такой протяжный крик, что вся лесная чудь бросилась врассыпную. Широкие взмахи крыльев подняли снег на опушке.

– Куда это он?

– Аспиды не любят землю, – ответил Дарен, вынимая из воздуха посох. – И не любят чудь.

– Ты нашел их в горах? А как их приручил?

– Хочешь поговорить со мной про аспидов?

Я вспыхнула.

– Мне жаль, что я убила одного из них, но, если бы пришлось, сделала бы это снова.

Он кивнул с таким видом, будто нашел в моем ответе ответ и для себя.

– Идем.

Он пошел через опушку, и я последовала за ним. Тьма сомкнулась, деревья обрели дрожащие серебристые очертания.

– Я уважаю тебя, Лесёна, за силу твоей воли, но это не значит, что буду потворствовать тому, что ты делаешь. Особенно если ты намерена вставать мне поперек дороги.

Тишина в лесу стала всепоглощающей. Я словно оказалась внутри сновидения. Все, кроме Дарена, подернулось кровавой пеленой.

– Что это значит?

Дарен бросил на Червоточину резкий, презрительный взгляд.

– Обернись.

За мной, по другую сторону опушки, уходила вверх глухая стена из терновника. Зимнее серебро инея прочно обхватило ветви и шипы и топорщилось морозными иглами во все стороны.

– Что здесь стряслось?

Ни оберег, ни Дарен не дали ответа; я почувствовала их негласное желание предоставить мне самой получить его.

Я подошла ближе и услышала, как от терновника исходят тихие голоса. Это были самые печальные звуки, какие только слышала в своей жизни, и сердце преисполнилось сострадания к существам, заключенным по ту сторону.

Не по ту, вдруг поняла я.

Терновник поглотил их так же, как и Мечислава когда-то…

– Там люди? – выдохнула я. – Дарен, они… все они… там?

Я обернулась, не в силах объять происходящее разумом. Дарен молчал.

– Как ты это допустил?

– Как я это допустил? – переспросил он зло. – Ты настолько ослеплена верой в справедливого Полуденного царя, Лесёна?

Я ощутила, как осознание хватает меня за горло.

– Ты велел Ворону это сделать…

– Слушай меня внимательно, Лесёна, – его голос задрожал от гнева, а между ключиц забилась жилка. – Я не остановлюсь ни перед чем, пока колдуны не обретут свое место.

Я хотела сказать, что знаю это и так, но слова все еще терялись в горле, не находя выхода.